Этнокультурная история казаков. Часть IV. Разрушение дома. Книга 5 - А. Дзиковицкий

VI. НАЧАЛЬНЫЙ РАСКЛАД СИЛ ПРОТИВНИКОВ

У СНК тогда не было сколько-нибудь значительных организованных и боеспособных вооружённых сил для ведения серьёзных военных действий против своих противников. Советская власть располагала только немногочисленной Красной гвардией и лишь отдельными небольшими армейскими отрядами. Советское правительство не имело в своём распоряжении не только армии, но даже минимального военного аппарата и органов оперативного управления войсками. Весьма показательно в этой связи то, что назначенный СНК командующим всеми революционными силами на Юге страны народный комиссар по военным делам В. А. Антонов-Овсеенко отправлялся в декабре в район начавшихся боевых действий вообще без войск и без своего штаба. Ему предстояло организовать их непосредственно на месте.

В таком же положении находился и чрезвычайный комиссар СНК в Западной Сибири П. А. Кобзев. Первый советский главковерх прапорщик Н. В. Крыленко позже отмечал, что тогда новая армия опиралась исключительно на красногвардейцев Петрограда и Москвы, сводные революционные матросские отряды, латышские стрелковые части и лишь в незначительной степени на отдельные регулярные войска. При этом старая армия не могла дать каких-либо устойчивых кадров для борьбы с антисоветскими выступлениями. По его словам, «все полки, вызываемые с фронта, выйдя за линию окопов в тыл, отказывались идти в бой независимо от целей, которые эта борьба преследовала».

Исходя из сложившейся обстановки, центральные и местные советские органы наспех формировали сводные отряды красногвардейцев, а в отдельных случаях – отряды из небольшого количества матросов и солдат. Их боеспособность и даже внутренняя организация и дисциплина были крайне низкими. Подавляющее большинство личного состава этих отрядов – красногвардейцы – не только не имели навыков военной организации, но и не знали даже азов военного дела.

Антонов-Овсеенко позже вспоминал, что, приступив в декабре 1917 года к сосредоточению переданных в его распоряжение войск для наступления на Область Войска Донского, он просто не смог собрать их все: многие революционные части митинговали и не желали исполнять приказов. К тому же наряду с идейными бойцами, сознательными сторонниками власти Советов, в этих сборных формированиях находилось и значительное количество случайных лиц со склонностью к грабежам, насилиям, пьянству. Так, бойцы двигавшегося из Москвы в распоряжение Антонова-Овсеенко 1-го Московского революционного отряда во главе с прапорщиком Ю. В. Саблиным в городе Купянске начали пьяный кутёж и разбежались. Командиру с трудом удалось удержать в повиновении половину отряда, а остальных пришлось разоружить. Всё это сказывалось на общем состоянии советских войск.

Своя специфика в это время была и у военных формирований антисоветских сил в казачьих Областях. Они подразделялись на три основных типа. Во-первых, это были регулярные казачьи части, формально подчинявшиеся войсковым атаманам и правительствам. Во-вторых, добровольческие вооружённые формирования, состоявшие из прибывших в казачьи Области активных противников советской власти, в основном офицеров. В-третьих, формировавшиеся войсковыми правительствами добровольческие отряды (партизаны).

Самыми многочисленными и грозными в военном отношении являлись казачьи полки. Но как прибывшие чуть раньше, так и прибывшие на территории своих Войск уже во второй половине декабря казаки-фронтовики, к тому же далеко не все, приказам атаманов подчинялись крайне неохотно. Они вполне обоснованно опасались быть вовлечёнными в разгоравшуюся гражданскую войну, к тому же в непосредственной близости от своих домов. И с течением времени данная тенденция набирала силу. Бывший в то время в самой гуще событий М. П. Богаевский отмечал, что «характерная черта в этот период – регулярные казачьи и солдатские части одинаково упорно уклонялись от участия в действиях». Их боеспособность, естественно, была весьма ограниченной.

Формировавшиеся во многих казачьих областях, в частности на Дону, в Оренбуржье, на Кубани, в Астрахани и в Сибири различные добровольческие отряды, главным образом из числа офицеров и юнкеров, отличались высоким уровнем организации, военной подготовки и боевого духа. В их составе были идейные противники советской власти. Но численность этих отрядов была очень небольшой. Казачьим органам власти эти отряды, как правило, формально не подчинялись.

В это время социальный состав воюющих сторон можно представить довольно точно, поскольку это были люди, в подавляющем большинстве осознанно сделавшие тот или иной политический выбор. При этом они исходили из своих твёрдых убеждений, а действовали не под давлением различных обстоятельств объективного и субъективного порядка, как это было в последующие периоды войны.

В советских отрядах наиболее значительный контингент составляли красногвардейцы. Эти, в основном, вчерашние рабочие крупных промышленных центров являлись наиболее сознательными проводниками большевистской политики, добровольно вступившими в направлявшиеся «на борьбу с контрреволюцией» сводные советские отряды. Во вторую по численности социальную группу входили солдаты и матросы старой армии, в большинстве своём выходцы из крестьянской среды. Правда, среди них количество сознательных, идейных борцов за провозглашённые Октябрьской революцией принципы было значительно меньше. И, наконец, значительную группу в советских войсках составляли инонациональные формирования. Всего в годы Гражданской войны в Красной армии воевали около 300 тысяч интернационалистов, а такое большое количество иностранцев в армии одной из сторон исследователи считают уникальным явлением для новейшего времени. Немало в советских формированиях начального периода войны было и маргинальных элементов.

Основой зарождающегося Белого движения являлись офицеры старой армии, добровольно прибывшие на казачьи земли. В начальный период Гражданской войны ими стали Донская, Кубанская и Оренбургская Области. Примечательно, что основная масса офицеров-добровольцев ни по своему социальному происхождению, ни тем более по имущественному положению не принадлежала к высшим слоям общества, хотя простые казаки их именно в этом и подозревали. Так, среди офицеров сформированной на Дону Добровольческой армии в начальный период Гражданской войны 4/5 представляли так называемые офицеры военного времени, 80% которых происходило из крестьян и только 4% из дворян. 1/5 часть от общего числа добровольцев-«первопоходников» составляло кадровое офицерство, включая 36 генералов и 242 штаб-офицера. Их послужные списки, в которых имелись данные о владении собственностью самого офицера, его жены и их родителей, свидетельствовали, что помещиками или детьми помещиков являлось всего 6% офицеров и генералов. Капиталиста не было ни одного. И это среди самой верхушки – высшего и старшего офицерства Добровольческой армии. По социальному происхождению среди них 21% составляли потомственные дворяне, 30% личные дворяне и дети офицеров, а остальные были выходцами из мещан, крестьян или мелких чиновников.

Абсолютное большинство активных участников Белого движения в начальный период Гражданской войны было совершенно не связано с какими-либо отношениями частной собственности и, следовательно, не имело имущественных претензий к новой власти. Крайне непросто найти ответ на вопрос, какие мотивы двигали воевавшей в партизанских отрядах учащейся молодёжью. Ещё более сложно в этом плане обстояло дело с казачеством и крестьянством, в среде которого существовали самые различные внутренние противоречия и сказывались факторы внешнего воздействия. И уже совсем непросто разобраться в том, почему в начальный период Гражданской войны при вполне определённом нейтралитете основной массы казачества одни казаки заняли позиции признания власти Советов и СНК, а другие встали на противоположные позиции и воевали в добровольческих отрядах.

Другая отличительная особенность начального периода Гражданской войны заключалась в том, что антисоветские выступления в это время носили разрозненный характер. Политические и военные возможности для образования единого антибольшевистского фронта отсутствовали. Но политическая целенаправленность начавшейся борьбы практически повсеместно была одинаковой.

Боевые действия велись в различных регионах страны и носили местный, локальный характер. Сплошная линия фронта отсутствовала, а вооружённые столкновения происходили в отдельных местах, удалённых друг от друга. Сами места боёв носили, по свидетельствам военных специалистов, «характер подвижных и передвигающихся районов». К тому же тогда в них участвовало довольно небольшое число сражающихся с обеих сторон, счёт которых шёл на сотни и отдельные тысячи. Ни одна из армий того времени от Терека до Амура не насчитывала в своём составе хотя бы несколько десятков тысяч человек.