Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

— Папа, кто это? — нервно шепнула Энди.

— Индеец.

Человек заговорил, его лицо было бесстрастно.

— Здесь нельзя стрелять. Это территория резервации.

— Но я наполовину индеанка. Отец взял ее за руку:

— Пошли, Энди. Это не имеет значения.

Энди любила родителей, трудолюбивых белых из среднего класса, также искренне любивших приемную дочь — наполовину индеанку. Однако слова индейца до сих пор звучали у нее в ушах. Может, из-за тона, каким они были сказаны.

Может, из-за сердитого взгляда, брошенного отцом на старого индейца-маклешута. Только эти четыре слова — «Это не имеет значения», — казалось, подвели итог ее прошлому. Из уважения к приемным родителям она никогда не противилась их желаниям и не интересовалась индейским наследием родной матери. Это повлияло на Энди во многих отношениях. Ирония судьбы: вполне возможно, именно это ощущение породило и ее интерес к виктимологии и составлению криминальных портретов. Здесь имело значение все. Каждая мелочь в жизни человека значила так много.

Погруженная в эти мысли, Энди свернула на боковую дорогу. Мелочи. Личные подробности — от количества пломб в зубах до необходимости побрить ноги. Грязь под ногтями. Поиск спермы в лобковых волосах. Содержимое желудка. Энди вдруг почувствовала себя виноватой. Она, совершенно посторонний человек, собирается узнать больше, чем кто-либо когда-либо знал о молодой женщине в Лэйквудском парке. Жертве номер четыре.

20

Энди припарковалась на стоянке и пошла к полицейской машине и двоим помощникам шерифа, торчавшим у входа в парк. Это было трудно назвать воротами — просто длинный металлический шест, висящий на столбах параллельно земле. Он мешал машинам заезжать в парк после наступления темноты, но пешие бродяги могли элементарно нырнуть под него и идти куда хочется. Поперек входа была натянута желтая полицейская лента. В парке шеренги полицейских двигались в трех футах друг от друга, прочесывая территорию в поисках улик, как фермеры, вспахивающие поле. Энди плотнее запахнула плащ. Было не настолько свежо, чтобы изо рта шел пар, но из-за сырости казалось холоднее, чем на самом деле. Она остановилась у ворот и показала одному из помощников шерифа удостоверение:

— Агент Хеннинг, ФБР.

Он проверил удостоверение. Несколько капель дождя собралось на золотом значке ФБР.

— Детектив Кесслер из Сиэтла на месте находки. Он ждет вас.

— Где это?

— Примерно полмили прямо по дорожке. Справа увидите общественные туалеты. Поверните налево и просто спускайтесь с холма. Там работает судебная бригада.

Энди поблагодарила копа и пошла вперед. Она шагала быстро, но не настолько, чтобы не замечать окрестностей. В том числе и того, что дорога идет немного в гору. Надо быть чертовски сильным человеком, чтобы затащить сюда тело.

Упомянутые помощником шерифа туалеты оказались на вершине холма. Типичные парковые удобства из шлакобетонных блоков. Самую большую стену украшали граффити. «НЕТ КАЛИФОРНИзации Вашингтона», — гласила сделанная краской из распылителя надпись. Вашингтонцы, несомненно, испытывали сильные чувства из-за чересчур активного хозяйственного освоения, но Энди была совершенно точно уверена, что этот процесс не имеет отношения к недавней череде убийств.

Пешеходная дорожка заканчивалась у туалетов. Дальше была крутая насыпь. Густые заросли высоких вечнозеленых растений затемняли склон, оставляя покрытую мхом землю почти в полной темноте. Насыпь оказалась такой крутой, что лицо Энди очутилось на одном уровне с остроконечными верхушками сорокафутовых елей, поднимающихся из лощины. От Лэйквудского парка было далеко до Вашингтонского дендрария, где нашли другое тело. А вот место выглядело похоже.

Внизу послышались голоса. За деревьями ничего не было видно, но там явно работала судебная бригада. Энди пошла вниз, туда, где обнаружили труп.

У подножия холма полицейская лента отгораживала площадку размером с бейсбольную. В разных местах стояли помощники шерифа в шляпах, прикрытых пластиковыми чехлами (вроде шапочек для душа), чтобы защитить фетр от дождя. По площадке кружил судебный фотограф, делая снимки под всеми возможными углами. Энди заметила, что веревка еще свисает с ветки дерева. На земле стояли носилки с мешком из темного пластика. Четвертая жертва.

Она подошла к Кесслеру, делавшему заметки в блокноте. Темно-синяя куртка защищала его от моросящего дождя. Мокрые волосы прилипли к голове, однако детектив, казалось, не обращал внимания на дождь.

— Спасибо, что позвонил, Дик.

— Не за что. Как я сказал по телефону, за пределами Сиэтла юрисдикция скорее ваша, чем моя. Я просто ищу связи с предыдущей покойницей.

— И что думаешь?

— Думаю, что, возможно, ты была права, когда советовала не торопиться насчет Гаса Уитли. И хорошо, что ведомство шерифа округа Кинг уже участвует в работе нашей специальной комиссии. А также я считаю, что пора включить в нее и полицию города Иссакуа.

Детектив расхаживал вокруг, оглядывая место с разных сторон и делая заметки. Энди ходила за ним, задавая вопросы, чтобы заполнить пробелы, оставшиеся после телефонного разговора.

— Сильный, наверное, был парень, раз дотащил тело сюда от самого входа.

— Ты считаешь, что сюда она попала уже мертвой?

— А разве нет?

Он пожал плечами:

— Возможно. На дорожке остались следы шин. Он доехал до самых туалетов, и это наводит на мысль, что убийца пытался сократить расстояние для переноски. Думаю, жертва была мертва или без сознания.

— Как он проехал через ворота? Я только мельком взглянула, но, по-моему, замок не сломан.

— Ворота не были заперты.

— Почему?

— Они вообще не запираются. Директор парка отвечает на звонки круглые сутки и все же боится выходить в темноте и закрывать ворота. Вероятно, именно ослабленная охрана и выманила нашего убийцу из Сиэтла. С тех самых пор, как мы нашли первую жертву, все парки под наблюдением, по ночам ездят дополнительные патрульные машины. Вполне возможно, что кто-то заметил бы его, попытайся он навесить нам в лесу еще одно тело. Извини, не хотел каламбурить.

— Кто нашел тело?

— Директор парка — во время утренней пробежки.

Кесслер отвернулся и направился к дереву. Он искал крюки или гвозди — что-то, что могло бы помочь убийце влезть по массивному стволу, прямому и ровному, как мачта.

Энди спросила:

— Давно она умерла?

— Я бы сказал, около суток.

Энди внимательно оглядела дерево от корней до вершины.

— Очень похоже на место, где нашли первую жертву. — Угу.

— А она?

— Что она?

— Жертва похожа на первую?

— Если ты спрашиваешь, не Бет ли это Уитли, то ответ отрицательный.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Нет шрама на животе.

Энди точно знала, что детектив имеет в виду. Когда она спросила Гаса о характерных шрамах или родинках, которые могли бы помочь идентифицировать его жену, тот упомянул о кесаревом сечении при рождении дочери.

Кесслер сказал:

— Хотя если давать полный ответ на твой вопрос, то убитая очень похожа на свою предшественницу.

— В каком смысле?

— Брюнетка, карие глаза. За тридцать. Тот же рост, сложение. Тело висело на дереве голышом.

— Она умерла до того, как он повесил ее?

— Ничего не могу сказать до вскрытия.

— Ты же видел ее шею, верно? И слышал, что говорил патологоанатом о синяках. Что, по-твоему, произошло здесь?

— По-моему, он удавил ее где-то в другом месте, привез тело сюда и вздернул на дерево. Это место выгрузки отходов, а не убийства. Так же, как и с той, другой.

Энди кивнула:

— Все это меня не удивляет.

— А по-моему, должно бы, — многозначительно ответил он. — Это пробивает огромную дыру в твоей «парной теории».

— Что ты имеешь в виду?

— Была жертва номер три. Теперь есть номер четыре, и это не Бет Уитли. Однако Бет Уитли так и не нашлась.

— И это, по-твоему, убивает мою теорию?

— Да, если мы найдем Уитли висящей на дереве. Кто, черт побери, когда-либо слышал о паре из трех членов?

Кесслер захлопнул блокнот, повернулся и направился к телу, оставив Энди одну под деревом.

21

Гас сидел в приемной один. Он хотел быть рядом с Морган, пока врач занималась зубом, но его присутствие, казалось, только сильнее пугало дочь, напоминая, что мамы нет. И врач посоветовала отцу подождать в приемной.

Гас расположился на кушетке, листая груду старых журналов. Впрочем, невозможно в приемной зубного врача увлечься даже самыми интересными персонажами журнала «Пипл» за 1991 год. Да и вообще Гас был слишком поглощен своими проблемами, чтобы читать. Он все еще думал о крике Морган, вытряхнувшем его утром из постели. Бет отсутствовала три дня, а он понимал, что произошло нечто серьезное. Первой реакцией всех — от родной сестры Карлы до детектива Кесслера — было, что Бет наконец бросила мужа. Обвинения в жестоком обращении только подтвердили эти подозрения. По-другому думала только агент Хеннинг. Она по-прежнему цеплялась за предположение, что Бет стала жертвой серийного убийцы.