Владелец заводов, газет и пароходов - Алексей Кулаков

Два кузена обменялись поздравляющими взглядами.

– Браунинг, Иван Михайлович.

Сильно обрусевший и немного пополневший американец, в последнее время несколько позабывший свои привычки правоверного мормона, деловито осмотрелся и непроизвольно кивнул. Нашедший в Российской империи полную свободу для творчества и не менее полное утоление своей страсти заядлого охотника (благо, лесов и полей в империи всегда хватало), он был полностью доволен всем, что случилось за последние полгода. Россия – страна поистине больших возможностей! По крайней мере, лично для него.

– Оружейное направление.

Не названными за столом остались всего трое. Но не потому, что о них забыли – нет, просто им не надо было становится членами Директората. Борис Григорьевич Луцкой уже месяц как возглавлял конструкторское бюро имени себя, имея в планах усердную работу над всеми типами и видами моторов. Владимир Ефимович Грум-Гржимайло (дал же бог фамилию!) все так же по-прежнему руководил им же и созданным Институтом Сталей и Сплавов. И категорически не желал отрываться от интереснейших исследований и важнейшей научной работы ради каких-то там заседаний. Ну а Греве, Валентин свет Иванович, бессменный порученец, а временами даже и соавтор его сиятельства, так и оставался в прежней своей роли. Личного порученца и соавтора.

– На этом пока все, господа – директоров химического и фармакологического направлений я представлю вам несколько позднее. Теперь что касается вопросов финансирования и управления, а так же внутреннего взаимодействия…

Бум!

Вздрогнув о неожиданности, хозяин дома вынырнул из воспоминаний и недоуменно оглядел кабинет, выискивая источник столь странного звука. Встал, подошел к окну, и стал свидетелем весьма занимательной картинки: Спиридон как раз нагибался и протягивал руку к серо-синему воланчику, а та, что «по ошибке» послала его вначале в стекла папенькиного кабинета, а потом и под ноги папенькиного же охранника, стояла в ожидании, и довольно улыбалась. Шалость?.. Или тут было что-то другое? Иммануил Викторович еще раз оглядел площадку перед домом, проследил, как воланчик вернулся в руки дочери и пробормотал:

– Маленькие детки – маленькие бедки. Большие дети… Да уж, выросла.

Вернулся к столу, и натягивая нарукавники, вздохнул: через год-другой еще две дочки подрастут.

– Н-да, маленькие детки!..

Жарким, но отнюдь не солнечным днем, когда время уже изрядно перевалило за полдень, из темных и прохладных глубин фабричного складского комплекса вышел господин Долгин. В руке у него был небольшой, плоский, и очень стильно выглядевший чемоданчик, на лице лежала печать некоего предвкушения, а во рту дымилась тонкая ароматная сигарилла – как и командир, он курил редко и исключительно для собственного удовольствия. А еще, как правило, после сытного обеда – и в этот раз все условия были выполнены. Впрочем, тоненький цилиндрик с ароматом ванили не успел прогореть и наполовину, как был безжалостно выброшен, а потом еще и растерт каблуком сапога по глинистой земле фабричного стрелкового полигона. Беззвучно расстегнулись два замочка, откинулась крышка – и Григорий, тихонько насвистывая довольно-таки невнятную мелодию, принялся за сборочные работы. Уперся в стойку изогнутый кусок дерева, на него прищёлкнулась одна железяка, другая, к ним привинтилась третья… И как-то так вдруг оказалось, что он держит в руках небольшой карабин, с непропорционально толстым стволом. Впрочем, калибр у ствола был вполне большим – как раз под револьверную пулю армейского Смит-Вессона. А вот гильзы опять были нестандартными, длиной в сорок пять миллиметров, так что по размерам они скорее смахивали на винтовочные. Если бы не отсутствие закраины и присутствие проточки. Ни пистолетные, ни винтовочные, ни револьверные – непонятно что, очередная придумка Валентина Ивановича Греве. Впрочем, господин главный инспектор в такие высокие материи не углублялся, с него достаточно было и того, что сей агрегат исправно работает. Так что он спокойно набил сразу четыре магазина, вставил первый – и без особой спешки отстрелялся с открытого прицела по мишени, расположенной на пятидесятиметровом рубеже.

Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Чпок! Чпок!..

Ненадолго прервался, разглядывая в монокуляр хорошенько издырявленную «голову» мишени, довольно хмыкнул (набил-таки руку!), одновременно подкручивая кончики усов, и заполировал полученный результат остальными тремя магазинами. Опять монокуляр, поглаживание усов, набивка патронов… Только на сей раз предстояло «обидеть» ростовую мишень на отметке в сто метров, так что к карабину добавилась новая деталь – из чемоданчика появилась длинная черная трубка оптического прицела, чуть-чуть проехалась кронштейном по коротенькой направляющей планке Агренева, и щелкнула, окончательно становясь на свое законное место.

– Ну-с, приступим.

– Григорий Дмитрич!

Стрелок вздохнул, беззлобно помянул чью-то мать и повернулся на зов, спокойно поджидая приближающегося вестового:

– Ну чего опять стряслось? Или вы там уже и полчаса без меня прожить не можете, ироды?

Запыхавшийся от быстрого бега охранник несколько раз откусил воздух, и почти без остановки выпалил:

– С проходной номер два звонили, просят вас срочно подойти!

– Так, оружие и чемоданчик ко мне в кабинет. Лично отвечаешь!

Теперь уже сам Долгин побежал – правда, только до ворот полигона. Если спешащий со всех ног охранник – дело в общем-то для всех вполне привычное, то главный инспектор своим забегом вызовет как минимум волну пересудов. Так что широкий шаг и невозмутимое спокойствие на лице. А еще множество догадок и предположений, теснящихся в голове. Проходная номер два располагалась в самом начале того самого поселка, в коем проживало все фабричное (и не только) начальство, охрана там была опытная, и по пустякам бы его дергать не стала. Командир с утра сильно хмурый был, обмолвился, что весточка пришла про дочку. Вроде как простыла. Герт из столицы должен был вернуться… Неужели опять побили? Или кто-то из поднадзорных «дятлов»-осведомителей что-то почуял и умудрился сбежать?! Короче, как он проделал весь путь до проходной, Григорий потом так и не вспомнил – главное, что сделал это быстро, а остальное ерунда.

– Докладывай.

– Где-то с полчаса назад нам послышалось, как будто кто окошко выхлестнул.

Старший охранник показал, откуда именно донесся подозрительный звук – из коттеджа хозяина фабрики, со второго этажа. Даже конкретное место можно было угадать, не особо напрягаясь: то самое, где окно щерилось крупными осколками стекла. От таких новостей главный инспектор мгновенно напрягся, готовый бежать и стрелять.

– Это изнутри, бутылкой. Мы до Глафиры – мол, так и так, что у тебя в хозяйстве-то творится? А она толком и ответить не смогла, испуганная какая-то. Ну, мы службу знаем, я сразу вестового к вам, а сам поднялся до кабинета, да тихонечко посмотрел – командир спокойно себе сидит, жив и здоров. Даже вроде спит, прямо в кресле. Я на всякий случай экономку поскрестись в дверь отправил, узнать, все ли в порядке – так он даже не просыпаясь так рыкнул, что не приведи господь! Ну, мы вниз, и вас ждать. Вот.

– Благодарю за службу.

– Рад стараться, вашбродь!

Дверь в дом оказалась незапертой, а Глафира Несторовна и впрямь была слегка напугана – такая бледность на лице для нее обычно была не характерна. Увидев того, кто точно знает – что делать и как быть, женщина едва не расплакалась от охватившего ее облегчения. Сразу соваться к другу Григорий не стал, предпочел прояснить обстановку. А то мало ли?..

– Докладыва… Тьфу! Рассказывай, что знаешь.

В изложении экономки события, превратившие всегда выдержанного, вежливого и очень доброжелательного к прислуге хозяина в гневного демона, начинались с визита господина Лунева. Вернее, с его отбытия – примерно через полтора часа после оного она услышала громкий шум и треск из гимнастического зала. Подумала, что шалит малолетняя воспитанница Хозяина, зашла навести порядок… Все, на этом осмысленная часть повествования закончилась. И начались обильные слезы, перемежаемые невнятными всхлипами:

– Как глянет!.. А глаза-то бешеные! Я думала, на месте прибьет. А в зале-то, господи, ужас какой! Потом раз, и стекло посыпалось!.. Григорий Дмитрич, это что же это, а?

– А ну-ка цыц! Руки по швам, грудь вперед!

Непривычная к таким утешительным словам, бедная женщина сначала выполнила команду, и только потом поняла, что именно от нее требуют.

– Успокоилась? Пойдем, покажешь, что там с гимнастическим залом приключилось.

Через пять минут, оглядывая хорошо знакомое место для тренировок, господин главный инспектор только и смог, что удивленно присвистнуть – ибо с залой приключился ее хозяин, князь Агренев. Изрубленные и переломанные перекладины шведской стенки, расколотая и пришпиленная топориком к стене мишень, россыпь метательных ножей на полу, поваленные станки со штангами и прочими мудреными спортивными снарядами…