Осколок зари (ЛП) - Сандерсон Брендон

Еще трое парней стояли рядом, готовые помочь удерживать штурвал. Обычное дело на простых кораблях, но на этом установлен какой-то механизм, облегчающий работу рулевому, так что, может, помощь и не потребуется.

– Это еще что! – прокричал Влксим. Он был лысым, как Уйо, отчего его брови казались Лопену еще смешнее, особенно мокрые. Но он отлично играл на губной гармошке. – Мы обучены плыть на этом корабле хоть в великую бурю, если придется! Я сам побывал в одной! Волны высотой с гору, Лопен!

– Ха! – отозвался Лопен. – Это еще что. Однажды меня угораздило оказаться там, где встретились Буря бурь и великая буря. Скалы текли, как вода и, само собой, целые глыбы сталкивались друг с другом, словно волны. Мне пришлось бежать вверх по одной стороне, а потом скользить вниз по другой. Изодрал все шквальные штаны!

– Хватит! – велела капитан, перекрикивая ветер. – Нет времени размерами меряться. Влксим, один румб влево!

Дрлвэн зыркнула на Лопена, и тот отсалютовал ей: они на ее корабле и здесь она командует даже теми, кто выше нее по званию. Но у него сложилось впечатление, что капитан родилась командиром, вышла из материнской утробы уже в шапочке и всем прочем. Такие люди не понимают, что хвастаешься не ради того, чтобы выставить себя в хорошем свете, а чтобы убедить других, что не боишься, и это совершенно разные вещи.

Палубу захлестнуло волной. Лопен не удержался на ногах, но вцепился в кормовое ограждение и, мокрый насквозь, ухмыльнулся Влксиму, когда тот глянул в его сторону. Лопен с усилием выпрямился и задумался над словами рулевого. Неужели бывают волны еще выше этих? Они поднялись по склону одной, показавшейся ему слишком крутой. Потом рассекли гребень, как Пунио – толпу по пути в нужник после ночной пьянки.

Лопен заулюлюкал, когда корабль, качнувшись, понесся вниз с волны. Руа в восторге вился вокруг него ленточкой света, танцуя со спренами волн, которые рассыпались брызгами высоко в воздухе, когда одна волна сталкивалась с другой. Давненько они так не веселились.

Внезапно Турлма – моряка с веревкой, который недавно пробегал мимо, – накрыло волной и смыло с палубы. За борт, в темную бездну, на поживу морю.

Как бы не так.

Лопен засиял и перемахнул через борт, сплетя себя с морем. Погрузившись, он втянул так много буресвета, что ярко засветился под водой, и увидел, как течение уносит барахтающегося человека. Что ж, не зря он потратил несколько дней на тренировки, пока летал на разведку. Сплетения прекрасно работали под водой. И зачем дышать, когда есть буресвет?

Он сплел себя с темным силуэтом – Руа показывал дорогу – и помчался вперед, словно подводное существо, созданное, чтобы передвигаться в воде легко и быстро. Ну, или как рыба. Их же рыбами называют?

Лопен ухватил барахтающегося моряка за одежду и сплел их обоих с верхом. Руа показывал дорогу: ориентироваться в темноте под водой оказалось на удивление сложно. В следующий миг Лопен вырвался на поверхность вместе с отплевывающимся Турлмом.

Руа рванул вперед, к кораблю, и это хорошо, потому что разглядеть что-нибудь в темной буре не легче, чем собственную задницу. Лопен перекинул Турлма через борт, с глухим стуком приземлился на палубу и тут же сплел с ней моряка, чтобы тот не соскользнул обратно.

– Бури! – воскликнул Фимкн, приковыляв на помощь. Он разбирался в лекарском деле, и они с Лопеном подружились на почве того, что обоих слишком часто гоняли кипятить бинты. – Как ты... Лопен, ты его спас!

– Ну, а на что мы здесь, – сказал Лопен.

Откашлявшись, Турлм зашелся в приступе смеха. Вокруг него закружились и вихрем унеслись прочь похожие на синие листочки спрены радости. Турлм благодарно схватил Лопена за руку. За старую, времен Четвертого моста, а не Сияющих рыцарей. Фимкн отправил Турлма в трюм – его место уже занял другой моряк, – так что Лопен снял сплетение. Бури, как быстро появился сменщик. Они ожидали потери. Или, по крайней мере, были к ним готовы.

Ну уж не в вахту Лопена. Нельзя, чтобы друзья тонули в безымянном океане во время стылого шторма. Само собой, это основные правила дружбы.

Он поднялся обратно на шканцы. Капитан и остальные привязались веревками. Веревки должны быть короткими, а значит, не годятся для других матросов, которым нужна свобода движений. А с длинной веревкой в такой шторм только сломаешь шею или разобьешься о борт, если тебя смоет с палубы. Без веревки шансов выжить больше, хоть и не намного.

Лопен рассудил, что с капитаном надо быть вдвойне внимательнее. С ее разрешения он приклеил одну ее ногу к палубе, чтобы она могла немного двигаться, но имела надежную опору.

– Так ты мог это сделать с самого начала? – спросила капитан. – Я видела, как ты пытался устоять! Тебя сносило волнами. Почему ты не приклеил себя?

– Это не спортивно! – ответил Лопен, перекрикивая усиливающийся грохот. – Держите курс, капитан. Я пригляжу за командой!

Она кивнула и вернулась к делу – идти по ветру, но, по возможности, на своих условиях. Приходилось верить, что она ведет корабль по спирали, постепенно продвигаясь к центру. Потому что Лопен ничего не понимал. Море напоминало саму Преисподнюю, облеченную в яростные волны.

Лопен присматривал за моряками, а Руа поручил следить за кое-чем другим. Вскоре, прошив одну волну за другой, маленький спрен чести метнулся к нему, приняв облик небоугря с очень длинным хвостом.

– Что случилось, нако? – спросил Лопен.

Руа показал на воду, и Лопен различил темную тень. Определить размер было сложно, потому что он не знал, на какой глубине находится тень, но Руа настаивал. Это оно. Существо, которое питается буресветом. Из тех, что осушили ветробегунов, когда те пытались разведать шторм.

– Оно плывет? – спросил Лопен, вытирая дождь с глаз. – Откуда ты знаешь, что это одно из них, нако?

Руа просто знал. И Лопен ему верил. Он решил, что, само собой, Руа разбирается в этом, как сам Лопен разбирается в гердазийских шутках про одноруких.

Лейтен и остальные мало что сумели сообщить. По их мнению, это живые существа, не спрены, но трудно сказать наверняка. Впрочем, им приходилось подбираться достаточно близко, так что вряд ли они представляют угрозу для Лопена на палубе. Лейтен рассказывал, что они неясными силуэтами парили в облаках, пока он не повернулся, – и вот тогда налетели сзади и осушили его.

Но те ли это создания, к которым принадлежит питомица Рисн? То, что в воде, казалось намного крупнее. И как-то бесформеннее, что ли? Лопену нужно быть поосторожнее, вылавливая других членов команды: если это существо осушит его, пока он за бортом, последствия будут катастрофическими. Придется выучить парочку гердазийских шуток про покойников, чтобы рассказывать в посмертии.

Плавание тянулось ужасно медленно. Однако Лопен не терял бдительности и оказался наготове, когда Ввлан не удержался на ногах. Матроса удалось поймать прежде, чем его смыло за борт. Лопен приклеил их обоих к ограждению, и на них обрушился поток воды. Лопен похлопал Ввлана по плечу и рассмеялся, но когда встал на колени, чтобы с него стекла вода, то заметил прямо у борта темную тень, плывущую на одной скорости с кораблем.

Он пожалел, что нельзя позвать Струну, чтобы та посмотрела, нет ли поблизости странных спренов. Но он не посмеет вытащить ее на палубу в такой шторм. Это было бы...

Корабль рассек последнюю волну, и ветер вдруг стих. Удивленный Лопен с трудом поднялся на ноги и еще раз протер глаза. Моряки поблизости расслабились, смягчив хватку на канатах, с помощью которых... в общем, что-то делали со штормовым парусом.

– Получилось! – воскликнул Клисн. – Бури, похоже, это сердце шторма!

Вокруг него появился спрен благоговения. Лопен понимал чувства моряка. За спиной ветер гнал по кругу крутые волны. Облака по-прежнему закрывали небо, но корабль спокойно покачивался на мелкой ряби, и даже вода здесь казалась не такой темной, по цвету больше похожей на сапфир.

– Эй, Клисн, – окликнул Лопен. – Не сходишь за Струной? Я обещал позвать ее, как только станет безопасно, но мне надо отклеить вашего капитана от палубы. Подозреваю, ей это нравится не больше, чем Пунио в то время, когда у меня был спрен, а у него еще нет.