Небо, полное звезд - Олег Авраменко

Брифинг вёл адмирал Лопес. Он достаточно доходчиво объяснил, с каким необычным явлением мы столкнулись, затем стал отвечать на вопросы. Мне тоже хотелось кое о чём его спросить, но я не собирался делать это при других.

Где-то через полчаса между Лопесом и Штерном завязался ожесточённый спор по поводу возможных причин жёсткого нейтринного излучения звезды. Вскоре они забрались в такие астрофизические дебри, что даже я и Оливейра их с трудом понимали – а что уж говорить об остальных. Члены команды расценили это так, что лекция закончилась, и стали расходиться.

Я тоже покинул кают-компанию, первым делом наведался в рубку, где перекинулся парой слов с Хироши Йосидо и убедился, что с кораблём всё нормально. Затем решил посетить камбуз и узнать у Симона, чем он собирается порадовать нас на завтрак.

В небольшой корабельной столовой было пусто, а из приоткрытой двери кухни доносились голоса – звонкий девичий и слегка хрипловатый мальчишеский. Я остановился и прислушался, чтобы решить – присоединиться к их компании или тихонько уйти.

– Ну, Симон, – говорила Марси, – это же элементарные вещи. Каждая звезда излучает нейтрино. Они возникают при слиянии двух ядер водорода в одно ядро дейтерия. Обычная термоядерная реакция, ясно?

– Пока да, – ответил Симон растерянно, как бывало всегда, когда кто-то пытался втолковать ему суть тех или иных природных явлений. Но при всём том Симона нельзя было назвать глупцом, просто он привык воспринимать мир с позиций эстетики, а не физики, и детальные научные объяснения лишь сбивали его с толку, портили ему всю картину мироздания.

– Теперь дальше, – продолжала Марси. – Такие нейтрино называются солнечными; их, как я уже сказала, излучает любая звезда. Но мы встретили поток нейтрино с очень большой энергией, они не могут возникнуть при слиянии водородных ядер. Они рождаются при захвате протонами электронов – а такие реакции характерны только для звезды, которая должна взорваться. Вот в чём неувязка – ведь 519-я так и не взорвалась. И вообще взорваться не могла, так как для этого нужна температура в десятки миллиардов градусов, что в тысячу раз превышает обычную для звёзд этого типа. Такие температуры встречаются только в недрах старых звёзд, красных гигантов, у которых в центральных областях уже выгорел весь водород и начались реакции слияния более тяжёлых элементов. – До сих пор Марей, на мой взгляд, вела беседу в правильном русле и весьма доступно объясняла суть проблемы. Но потом она всё испортила: – В предсверхновом состоянии в ядре такой звезды начинается распад альфа-частиц, возникает огромное количество нуклонов, а это приводит к резкому увеличению скорости образования нейтрино. Это и называется нейтринной вспышкой. Она выполняет функцию очень мощного холодильника, отнимая избыточную энергию у ядра и позволяя ему катастрофически сжаться под действием гравитации. При этом температура повышается ещё больше, ядро становится непрозрачным для нейтрино, и холодильник выключается. Тогда падающая в центр звезды внешняя оболочка останавливается, быстро нагревается, и происходит взрыв. Так рождается Сверхновая. Ясно?

Симон ответил не сразу. А когда заговорил, в его голосе звучало недоумение:

– Но как может вспышка быть холодильником? Она же горячая.

Послышался разочарованный вздох.

– О господи, Симон! – произнесла Марси с какими-то странными нотками. – Ну, разве можно быть таким дурачком?

Внезапно раздался грохот посуды. Потом – испуганный вскрик.

Я тотчас ворвался в кухню и увидел, как Марси прижимает Симона к стене, а тот отчаянно отбивается. В первый момент у меня мелькнула дикая мысль, что девочка, раздражённая неспособностью товарища понять такие «элементарные вещи», решила его задушить. Но в следующую секунду до меня дошло, что она просто пытается поцеловать его.

Заметив меня, Марси резко отпрянула и залилась краской.

– Кэп, я… это… ох, извините!..

Быстро прошмыгнув мимо меня, она пулей вылетела из кухни. Я посмотрел ей вслед, затем снова повернулся к Симону. Он стоял, прислонившись к стене, и часто, прерывисто дышал. Его взгляд бесцельно блуждал по комнате, а щёки пылали ярким румянцем.

– Всё в порядке? – спросил я.

– Да, кэп… То есть нет. – Смущённо взглянув на меня, он быстро отвёл глаза. – Я дурак.

– Брось это, – произнёс я как можно твёрже. – У тебя просто другой склад ума. Не каждому дано разобраться в механизме взрыва Сверхновой. Но это ещё не критерий ума или глупости.

– Я понимаю, кэп. Но я не про это… а про Марси. – Снова беглый взгляд в мою сторону. – Я как ребёнок… растерялся.

«А ты и есть ребёнок», – подумал я, но вслух сказал:

– Любой бы на твоём месте растерялся. Тебе нравится Марси?

– Да. – На сей раз Симон посмотрел на меня прямо, хоть и смущённо. – Она такая… замечательная. Но в школе она дружила только с самыми умными ребятами. А на меня совсем не обращала внимания.

Я покачал головой:

– По-моему, ты ошибаешься. Я с самого начала заметил, что Марси симпатизирует тебе. Просто в школе она не могла этого показать. Там всё было иначе.

Симон угрюмо кивнул:

– В школе я был никем. Лузером.

– В том-то и дело. А Марси была популярная девочка. Она могла дружить только с популярными мальчиками, иначе перестала бы быть популярной. Мир подростков – жестокий мир. Однако теперь вы живёте во взрослом мире. Нельзя сказать, что он добрее; но он более мягок и терпим. В этом мире Марси больше не нужно подчиняться школьным условностям. Ты ведь уже понял, в чём твоя ошибка?

– Ну… наверно, я должен был первым…

– Совершенно верно. Ты заставлял Марси ждать, не понимал её намёков. Или боялся их понять. Больше так не делай. В отношениях с девушками лучше лишний раз получить отворот, чем перестраховаться и упустить свой шанс. Уяснил?

– Да, кэп, – уже гораздо смелее ответил Симон.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо кивнул я. – И кстати, о холодильнике. Он не обязательно должен быть холодным, его назначение – отнимать тепло, а не давать холод. Нейтринная вспышка уносит тепло из звезды в космос. В этом смысле она является холодильником. Теперь понятно?

– Теперь да, – произнёс он почти радостно. – Но почему Марси так не сказала?

– Она просто выделывается.

Ободряюще улыбнувшись Симону, я покинул кухню, пересёк столовую и вышел в коридор. Там меня поджидала Марси – уже не такая взволнованная и растерянная, но по-прежнему смущённая.

– Подслушивала? – спросил я, плотно закрыв за собой дверь столовой.

– Нет, кэп, ни в коем случае, – ответила она. – Я просто хотела поговорить.

– Может, тебе лучше пойти к Красновой, – предложил я. – Она всё-таки женщина, с ней будет легче.

Марси мотнула головой.

– Нет, кэп, легче с вами. Вам не надо ничего рассказывать, вы всё видели сами.

– Да, видел.

Она снова покраснела.

– Я… я виновата. Не знаю, что на меня нашло. Симон просто взбесил меня своей непонятливостью, и…

– Это стало последней каплей, – помог я ей. – Тебя уже давно злило, что он такой пассивный, не проявляет инициативы. Верно?

– Да, кэп. Он должен был первым… ну, сделать первый шаг. Ведь он мужчина.

– Он ещё не мужчина, Марси, – мягко возразил я. – Он только мальчик. Да и ты… Хотя ты всё же взрослее, чем он. Поэтому должна понимать, что пока рано требовать от Симона, чтобы он вёл себя по-взрослому. – Я немного помолчал. – Прости за нескромный вопрос, но почему он тебе нравится? Ведь вы такие разные.

– Зато он очень красивый.

– И это единственная причина?

– Нет, кэп. Ещё Симон очень хороший. Добрый. Скромный. Наивный… И не умничает. А я не люблю умников. Я сама умная, и мне этого хватает.

– Да, понимаю… – Я снова замялся, чувствуя себя крайне неловко. – Ты это… короче, не торопись.

Марси серьёзно кивнула:

– Я не тороплюсь, кэп. Нам в школе говорили, что сексуальные отношения следует начинать не раньше семнадцати лет. Я думаю, это правильно. У меня ещё ни с кем ничего не было. Поцелуи, конечно, не считаются. Ведь так?

– Ну, наверное, – ответил я неуклюже.

Всё-таки никудышный из меня советчик в сердечных делах. Тем более – для четырнадцатилетней девочки.

К тому времени, когда я закончил обход корабля, Лопес уже вдоволь поспорил со Штерном и вернулся в свою каюту. Похоже, он догадался, что я заглянул к нему не просто пожелать спокойной ночи, так как сразу пригласил меня сесть и предложил выпить кофе или чаю. От напитков я отказался и без предисловий перешёл к делу:

– Думаю, адмирал, нам пора продолжить разговор, который мы не закончили полтора месяца назад. Теперь я убедился, что 519-я – особенная звезда, и хочу знать, почему вы с самого начала так считали. То, что она не похожа на другие двенадцать звёзд из списка второго «Ковчега», ещё не аргумент. Да и вы сами признали, что у вас были дополнительные соображения. Обещаю не считать вас сумасшедшим.