Семь дней - Деон Мейер

Де Вал едва заметно покосилась на Алексу, как будто пытаясь уловить связь. Как выяснилось, соображала она быстро.

– Ханнеке Слут!

– Совершенно верно, – кивнул Гриссел.

– Дорогой мой, вы лучше присядьте!

Они устроились в углу, за белым крашеным кофейным столиком, в мягких синих креслах. Анни де Вал ловко водила пальцами по своему айпаду.

– Суббота, 14 августа. Прошлый год. Должно быть, она записалась задолго до сеанса, еще в июне, потому что клиентов у меня по-прежнему много.

– Она объяснила, зачем хочет сняться?

– Для личного пользования. Так я и записала. Мне пришлось ее спросить, потому что цель влияет на весь подход.

– Вы… в основном работаете с частными клиентами?

Де Вал энергично покачала головой, конские хвосты подпрыгнули. При разговоре она энергично жестикулировала.

– Я снимаю моды, в основном для заграничных журналов. Там больше… Ну, скажем, так: они платят в евро. Портреты для личного пользования отнимают много времени, и, откровенно говоря, с ними гораздо больше возни. Клиенты, которые желают сняться в таком виде… обычно не так фотогеничны, как им кажется. Поэтому мои услуги стоят дорого. Чтобы их оттолкнуть.

– Можно спросить, во сколько обходится сеанс?

– Для вас, дорогой мой, цена особая, – ответила Анни де Вал не без кокетства. – Десять тысяч. Рандов, разумеется. У вас интересное лицо. Вы славянского происхождения?

– Нет, я из Пэроу, – ответил Гриссел.

– Чудесно! – сказала Анни де Вал и, смеясь, захлопала в ладоши.

– Столько заплатила Ханнеке Слут?

– Придется посмотреть в моих книгах, но, наверное, больше, чем десять тысяч. Наверное, двенадцать… – Словно оправдываясь, она добавила: – Учтите, дорогой мой, я провозилась с ней все субботнее утро!

Гриссел подумал: ну и что? Вслух же он спросил:

– Что вы о ней помните?

– Много. Она производила сильное впечатление. Была фотогеничной. Сильная женщина. Красивая. И поскольку я делаю так мало личных портфолио… Естественно, когда в январе я увидела ее снимки в газетах… сразу все вспомнила.

– Пожалуйста, расскажите обо всем поподробнее.

– Она записалась на определенный день, в назначенное время приехала с небольшим чемоданчиком одежды. Кстати, она точно знала, чего хочет. Свои требования изложила внятно, что, конечно, облегчило мне задачу. Утро было холодное, дождливое, я включила обогреватели, на то, чтобы студия согрелась, требуется время, помещение-то довольно просторное. Поэтому сначала мы снимались в разных костюмах, а уж потом ню…

– С ней было трудно работать?

– Не очень. Перед началом съемки… Она пожелала узнать, кто увидит снимки, как вообще происходит процесс. Я объяснила, что мы печатаем снимки сами, что обходится чуть дороже. Ее это удовлетворило. Что же касается изготовления снимков… Я работаю так: все фотографии отправляются в программу Adobe Lightroom, и клиент сразу получает доступ к цифровым «негативам». С ней было легко. Мы слегка поправили экспозицию – ей хотелось, чтобы фон был потемнее. Загадочнее. Когда мы закончили, она выбрала понравившиеся кадры, а остальное я скопировала на DVD. Она забрала снимки примерно через неделю. На все нужно время, дорогой мой, я снимаю в формате raw, а потом мой помощник переводит все в формат jpeg для DVD.

– Она только и сказала, что снимки нужны для личного пользования? Больше ничего?

– Ничего такого, что я бы запомнила.

– Как по-вашему, зачем ей понадобились такие снимки?

– Дорогой мой, – ответила фотограф, разведя руками, – кто же знает все тайны человеческой души? Кстати, позвольте заметить, человеческая душа прекрасна, хотя и извращенна. Некоторые клиенты умоляют меня снять их собак. И они готовы за это платить! Как-то мужчина и женщина хотели, чтобы я сняла их в постели. Совершенно голыми. А были они… довольно упитанными. Некоторые фотографируются забавы ради, другие… но, поскольку вы не об этом хотите услышать, позвольте сказать, что я думаю. Девочка увеличила себе грудь. Думаю, она давно мечтала о такой операции и осталась очень довольна результатом. Ей нравилось, как она выглядит и как себя ощущает. И ей очень хотелось показать, продемонстрировать свое новое состояние. Нет, хотелось увидеть себя со стороны. Не в зеркале. Ей хотелось чего-то более осязаемого. Вот что я думаю.

– Очень по-женски, – заметила Алекса.

– Вот именно, – кивнула Анни де Вал. – При всем к вам уважении, дорогой мой, мужчины не в состоянии этого понять!

20

Войдя в здание оружейного склада, Мбали тут же возмутилась: дежурный констебль развалился за потертой стойкой, вытянув перед собой длинные ноги, и читал футбольный еженедельник.

– Здорово, мамаша, – сказал он на коса, покосившись на вошедшую. – Unjani? Как дела?

– Hayi – нет, так не пойдет! – Мбали неодобрительно цокнула языком. – Какая я тебе мамаша? Не знаешь, как положено обращаться к старшему по званию?

Констебль посмотрел внимательнее, увидел у нее на шее карточку-удостоверение, прищурился, чтобы прочесть, что там написано. И только потом проворно вскочил на ноги, по-прежнему прижимая к себе журнал.

– Uxolo, простите, капитан! – сказал он, отдавая честь.

– Не говори со мной на коса!

– Простите, капитан, простите! Чем я могу вам помочь?

– Мне нужен де Виллирс.

– А-а-а… Icilikishe[3]. Он в подсобке.

– Icilikishe?

– Сейчас сами увидите, капитан. Пойдемте, я провожу вас.

Констебль вдруг страшно засуетился.

Мбали, насупившись, зашагала за ним. Что за молодежь пошла? Никакой субординации, никакого уважения к женщинам, к старшим по званию или коллегам!

Гил де Виллирс, в синем запачканном маслом полицейском комбинезоне, нагнулся над токарным станком. В руке он держал жестянку со смазкой. Он не слышал, как они вошли, и констеблю пришлось похлопать его по плечу. Де Виллирс поднял голову, увидел Мбали и странно медленно моргнул. Вначале она пришла в замешательство, ей показалось, будто де Виллирс смотрит на нее критически, с видом превосходства. Но потом она заметила странные веки, которые моргали снизу, как у ящерицы, и поняла, почему у него такое прозвище.

– Добрый день, сержант! – громко сказала она, стараясь перекричать грохот.

Де Виллирс поднял руку в знак приветствия, осторожно выключил станок, положил жестянку и вытер руки о тряпку. Его лысина блестела в ярком свете, льющемся из окна. Снова моргнул.

– Сержант, это капитан Мбали Калени из «Ястребов», – представил ее констебль.

– Извините, капитан, я не очень хорошо говорю по-английски, – объяснил де Виллирс.

– Капитан Бенни Гриссел сказал, что вы можете мне помочь, – медленно проговорила Мбали, надеясь, что он ее поймет.

– Ясно. Я слышал, он теперь тоже «Ястреб».

– Мне очень нужна ваша помочь. Меня интересуют глушители для снайперских винтовок.

– Подавители, – поправил де Виллирс.

– Что, простите?

– Звук выстрела нельзя заглушить, – медленно ответил он с раскатистым «р», характерным для африкаанс. – Его можно только подавить. Поэтому правильнее называть устройство шумоподавителем.

– Понятно… – Мбали заметила, что констебль так и стоит с ней рядом, вытаращив глаза и слушая как зачарованный. – Можете возвращаться на свой пост, – сказала она ему.

Парень вытянулся по стойке «смирно» и браво отдал ей честь:

– Есть, капитан!

Щелкнув каблуками, он быстро вышел.

Она снова повернулась к де Виллирсу:

– У нас есть основания полагать, что человек, который стреляет в полицейских, пользуется снайперской винтовкой с оптическим прицелом и глу… шумоподавителем. Где можно приобрести шумоподавитель?

– Имеете в виду – где можно его купить, так, что ли?

– Да.

– В Йобурге есть оружейный магазин… Но у них маленькие партии.

– Значит, глу… шумоподавители легальны?

– Да. Их часто покупают охотники.

Мбали еще больше помрачнела.

– Раз их часто покупают охотники, а в том магазине маленькие партии… Не понимаю.

– Этот оружейный магазин… как сказать… импортирует шумоподавители фирмы «Вайме» из Финляндии. Они слишком… – де Виллирс закрыл глаза, пытаясь подобрать нужные английские слова, – дорогие. Поэтому в основном такие устройства заказывают… у оружейных мастеров.

– Здесь, в Южной Африке?

– Да.

– Где можно найти этих оружейников?

– Через «Вилд эн Яг»… Это журнал такой, для охотников. Они там рекламируют свои услуги.

– Все?

– Не знаю. Но, думаю, все.

Мбали раскрыла огромную сумку, достала блокнот и ручку и все записала.

– Значит, мне надо просто обратиться к этим людям и попросить сделать мне шумоподавитель?

– Да.

– Они дорого стоят?

– Не очень.

– Сколько?

– Зависит от типа. Если шумоподавитель… как сказать… навинчивается, то где-то тысячу восемьсот – две тысячи рандов.

– А что, они бывают разные?

– В основном встречается два типа. Те, которые привинчиваются… наствольные… их больше любят охотники. И интегральные… Такими пользуются армейские снайперы. Потому что такие глушители не удлиняют ствол. И не так… забыл слово… снижают меткость.