Кодекс страсти - Марта Шредер

Он передвинулся на водительское место и взглянул на Кэролайн. При ярком верхнем свете ее лицо казалось лишенным красок, а глаза были огромными. Дэниел не был уверен, что правильно понимает выражение ее лица: на его взгляд, она была ошеломлена.

– Ты выглядишь немного растерянной. – Он подвинулся ближе и коснулся ее щеки, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Как уцелевшая после землетрясения.

– Нет, – попыталась засмеяться Кэролайн. – Я была такой в течение долгого времени.

– Ты жалеешь, что мы встретились сегодня, Кэролайн? Я – нет, но ты кажешься… озабоченной. Как будто сделала что-то ужасное.

– Да. – Кэролайн выдавила полуулыбку. – Это как раз то, что я чувствую.

– Потому что я поцеловал тебя?

– Нет. – Кэролайн взглянула на него бездонными глазами. – Потому что я поцеловала тебя.

Дэниел снова улыбнулся:

– В самом деле? Не знаю, как тебе, а мне это понравилось. – Кэролайн ничего не сказала. – А, Кэролайн? Или ты не знаешь?

– Я… Я не уверена. – Ее лоб сморщился, как если бы ей задали вопрос, требующий серьезных раздумий.

– Если ты поедешь ко мне домой, мы сможем повторить это – строго в духе научных исследований, ты понимаешь. – Дэниел улыбнулся, блеснув белыми зубами, резко контрастирующими с его темной бородой. – Это даст тебе больше свидетельств для рассмотрения. Я могу предложить также сливочное ореховое мороженое, если поцелуи тебя не привлекают.

– Ты подкупаешь меня? – нерешительно улыбнулась Кэролайн.

– Пытаюсь.

Он погладил ее щеку указательным пальцем. – Я не хочу, чтобы ты это делал. – Кэролайн смотрела ему в глаза, как будто пытаясь найти в них ответ на какую-то загадку.

– Почему же? – усмехнулся Дэниел. Она была прекрасна даже в свете галогеновых ламп. – Ты поддаешься искушению?

– Да, очень. И поэтому не надо. – Кэролайн медленно подняла руку к его лицу и, не коснувшись его, опустила ее на колени. – Это пугает меня.

– Это? – повторил Дэниел. Он погладил ее волосы. Они были гладкими и мягкими, как атлас. – Что такое «это»? Что пугает тебя, Кэролайн?

– Ты. – Она шумно вздохнула. – Я. Это.

– Что ты подразумеваешь под «этим»? Что означает «это»?

Дэниел прекрасно знал, что она имела в виду, но хотел, чтобы она сама сказала это. Он хотел, чтобы она призналась в том, что произошло между ними.

– О, остановись. Перестань вести себя как профессор, и все время задавать вопросы, на которые невозможно ответить. «Всегда ли доктрина квазиконтракта применима к Закону о мошенничестве, мисс Фолкнер? Так что ты подразумеваешь под «этим», Кэролайн?»

Ее имитация напыщенного болтуна была жестокой.

Дэниел рассмеялся. Ему нравилось, когда она раздосадована. Она или скажет тебе правду, или не скажет ничего. Совсем не как Элисон.

Откуда вдруг опять пришло это сравнение? Он думал о своей бывшей жене весь день, но только из-за Сары. Он беспокоился всякий раз, когда их дочь проводила время с Элисон. Элисон была… ненадежна.

– Не сиди так, – сказала Кэролайн. – Защищайся. Скажи что-нибудь. Все равно что.

– Я очень хочу, чтобы ты пошла ко мне домой выпить или поесть мороженого. Я готов предложить тебе все что угодно, лишь бы ты согласилась провести со мной остаток этого вечера. – Дэниел отодвинулся к краю сиденья. Он не хотел давить на нее и готов был предоставить ей любое пространство, какое ей было нужно. – Мне нравится твое общество, но я не заставляю тебя. Если хочешь, я прямо сейчас отвезу тебя обратно в Бринвуд.

Кэролайн подумала о вечере, который придется провести в одиночестве в ожидании Тессы. Все добрые чувства, наполняющие ее, будут медленно утихать и окончательно исчезнут после первого же саркастического замечания ее дочери.

– Я не хочу ехать домой прямо сейчас. – Кэролайн глубоко вздохнула и сказала то, чего, конечно, не должна была говорить: – Я поехала бы к тебе домой, если бы была уверена, что никого не побеспокою.

– Кого же ты думаешь там встретить? Шесть танцовщиц с украшениями на пупках, ждущих от меня удовольствий?

Теперь это больше было похоже на прежнего Дэниела Фрателли, легко раздражающего, но забавного. Не такого мягкого и сексуального, каким он был, когда целовал ее в коридоре пятого этажа. Они с легкостью вернулись к своим обычным взаимоотношениям. Небольшие следы сожаления остались у Кэролайн в душе, но облегчение подавило их. Она не хотела осложнений из-за избытка чувств.

После ухода Гарри ей необходима была уверенность в том, что она все еще привлекательна, и несколько раз она встречалась с мужчинами. Неудачи, полные и совершенные неудачи. Ее попытки вести легкомысленную беседу не увенчались успехом, а ее ответом на любые физические предложения было паническое бегство.

Может быть, ей всегда чего-то не хватало или же она утратила это в начале своего замужества. В любом случае, ее способность к любви, или удовольствиям, или даже просто физической близости ушла. Кэролайн решила, что никогда больше не допустит стремления к роману, к любви, к сексу или к чему-то в этом роде. Ее подавлял тот факт, что она пасует, когда дело доходит до связи с мужчиной.

И с Дэниелом Фрателли неудача наверняка будет такой же полной, как и опустошение, которое последует за этим. Она не будет, не может снова проходить через это. Выпивка, смех, шутливые замечания о последующих решениях Верховного Суда, поцелуй… Кэролайн сказала себе, что сможет удержаться от этого, несмотря на удовольствие, полученное от предыдущих поцелуев.

«Все в порядке, – уговаривала она себя, пока они в полном молчании ехали по улицам города. – Я не буду этого делать. Это глупо. Это значит лезть на рожон. Но я хочу. Хочу быть с ним. Я не позволю этому зайти слишком далеко. Я знаю, когда остановиться. Сейчас. Сейчас пора остановиться».

– Приехали.

«Слишком поздно».

– Вот и мое скромное жилище…

Дэниел ввел ее в свой дом. Кэролайн была удивлена тем, что он находится в очаровательном уголке Филадельфии неподалеку от Дома Независимости, где были любовно восстановлены старинные улицы с домами XVIII и XIX столетий. Кэролайн всегда думала о светском районе как об элегантном изысканном месте обитания любителей истории и собирателей древности. Она не предполагала, что в таком месте может жить Дэниел Фрателли.

Гостиная, которая занимала всю длину дома, стала следующим сюрпризом. В этом ярко-желтом китайском шелке с хризантемами, обтягивающим кушетки и кресла, в этих гармонирующих портьерах на окнах чувствовалась рука профессионального декоратора. Красная лакированная коромандельская ширма закрывала стену за кушеткой. Но рядом с великолепными достижениями декоратора здесь царил беспорядок, который явно принадлежал Дэниелу и его дочери. Юридические обзоры и журналы, газеты, кукла Барби, копия «Сэсси» – все нашло себе место рядом с хрустальными вазами для цветов и китайскими нефритовыми статуэтками.