Химеры урочища Икс - Валерий Кукушкин

"Двойное" озеро — хоть ты тресни! — как в воду кануло. Вместе с Урявиным и Колотиевым мы уже давно продираемся сквозь заросли. К тому месту, где мы были с Гусевым, ребят я вывел точно. Но еще сразу же при входе в лес мы, продвигаясь по дороге, время от времени уходили в чащу влево, метров на 150–300, двигались параллельно дороге и вновь возвращались на нее. Все было вроде бы правильно: если мы с Гусевым в тот раз прошли мимо озера, не заметив его то сейчас бы его уж никак не упустили. Если мы с Гусевым до озера не дошли, то сейчас мы по дороге продвинулись дальше, вновь отклонились влево и стали двигаться вперед. Неужели и сейчас не найдем? Устали мы уже изрядно, тем более что двигаться в основном приходилось по болоту. Вконец утомившись, мы расположились на мягких кочках.

Насчет "двойного" озера намерения у нас были серьезные. Еще в прошлый раз у руководства зоны я уточнил данные о глубине "нового" и "старого" озер. Как мне сказали, "там два метра воды и пять метров органики". Мысль была простая отобрать пробы с "настоящего", минерального дна — не попадутся ли там тектитоподобные тела. Для этого срочно был изготовлен простейший бур ударного действия. Его рабочая часть длиной 75 сантиметров навинчивалась на уже имевшиеся колена щупа, длина которых была увеличена с таким расчетом, чтобы бур можно было опустить на 8 метров ниже поверхности воды. Поскольку нам предстояло пройти через 5 метров органики, "откусывая" ее по 75 сантиметров, нужно было как то попадать буром под водой каждый раз в уже готовое отверстие. Для этого было изготовлено направляющее устройство в виде пирамиды, опрокинутой срезанной вершиной вниз, с балластными емкостями по бокам; его предполагалось затопить, опустив на веревках с берега.

Сейчас все это хозяйство вместе с фотоаппаратами, аптечкой и еще десятком мелочей в рюкзаке валялось на мху рядом с нами. Ребята, может быть, устали больше меня: измерения показали, что по прибытии на место давление у троих человек упало ниже нормы. И лишь мое, взвинченное нервотрепкой и беготней, опустилось до положенного.

Тишина вокруг стояла необыкновенная. Комары тоже утихомирились. Беседа текла неспешно.

— Так значит, Гусев утверждает, что и индусы ко всему этому имеют какое-то отношение? Любопытно… — Юрий покачал головой. — Не слишком ли много для одного места?

Вопрос был задан как бы просто так, в пространство. Все это время мы говорили вроде бы о другом, но наши мысли крутились вокруг одного и того же. Историю надо было распутывать, а она запутывалась все более. Да еще озера эти проклятые… Неужели и они имеют ко всему этому отношение? Если нам не удастся "отделаться" от озер, работа может затянуться сверх меры. Допустим, сейчас мы эти озера найдем. Что дальше? Бурение, отбор проб. Будем искать вывал леса и песчаный вал. То есть — отрабатывать метеоритную версию. Если бы это проделали метеоритчики и сказали: нет, это не наше, — тогда было бы легче. Тогда мы начали бы со своего… А пока нам надо идти от версии, которая первой приходит на ум всякому — метеоритной, то есть работать не по теме АЯ. Да и само по себе наличие района работы длиной около трех километров при наших-то средствах и обеспечении… Да-а. Озера, конечно же, надо найти, провести там бурение и сделать все самые необходимые работы для проверки этой "естественной" версии, но орешки нужно щелкать по очереди. Главное пока — осарки.

— Ну что, пошли? — Мы стали подниматься.

— Стойте, — шепотом проговорил Владимир.

Мы вслушались. Потрескивали сучья. Затем будто бы с шипеньем сжалась большая влажная губка. Забормотали пузыри в болоте. Снова треск, уже ближе. Кто-то большой и тяжелый идет по дуге, приближаясь к нам. Вот медведица остановилась где-то рядом и фыркнула. Мы на чужой территории, зверь дает нам понять это — и выполняет задачу весьма тактично.

Мы встаем, не стесняясь шуметь, — разговор идет на предложенном зверем языке, — и вновь выходим на дорогу. Пройдя метров триста, так, чтобы медведица осталась за нами, вновь входим в лес и движемся редкой цепочкой. Озер нет.

Результаты прощупывания на осарках, проведенного нами на этот раз достаточно тщательно, вроде бы позволяли сказать, что перед "кратером", со стороны центра осарков, действительно на протяжении трех с лишним метров прощупывалось нечто более плотное, чем окружающее вещество Интересным было и то, что уплотнение это, правда не так отчетливо, прослеживалось почти до центра "кратера". Отсюда, из самой чаши, более плотный слой обнаруживался на глубине всего 0,7 метра. Неужели это — известковый щит? Копнуть всего на 70 сантиметров! Черт побери, это сразу прояснит многое! Посовещавшись, мы решили, что нас устроит один-единственный кусочек этого уплотнения. Ямку решили сделать минимальной в плане и копать с величайшей осторожностью, тщательно отслеживая слои. На куче объемом в 2000 кубометров этот булавочный укол под категорию "раскопа" попасть никак не мог: его объем составил бы пять тысячных долей процента.

Владимир Урявин, выслушав инструкции, принялся за работу. Остальные разошлись по своим местам: я пошел развешивать бирки с номерами на картофельные и прочие ямы, Колотиев с Козловым поочередно работали щупом; чуть погодя один из них должен был отправиться готовить обед.

После того как мы в течение вот уже почти суток потоптались по осаркам, они стали приобретать более-менее "обжитой" вид: тропинки пересекали кучу в нескольких направлениях, крапива была примята, ветки, норовившие воткнуться в глаз, убраны. В таком виде границы ям и самих осарков можно было уточнить, чем я попутно и занимался. Проходя мимо "кратера", я видел склонившегося над ямкой Владимира; соскабливая лопаткой почву, он углубился штыка на полтора.

— Что-нибудь есть интересное?

— Ничего. Один перегной. Вероятно, на дно ямы долгое время падали листья. Не упустить бы нам момент измерений.

— Не упустим. — Я отошел от "кратера" и побрел к своим ямам.

Урявин действовал методично: в светлое время дня каждые два часа все мы, включая и его самого подвергались медицинской экзекуции. Исключение составило лишь время блуждании в поисках озер.

Отойдя метров на тридцать, я вновь взялся за бирки и карты отмахиваясь от комаров и лавируя в крапиве. Прошло какое-то время. Вдруг со стороны "кратера" донеслись крики. "Уж не нашел ли он что-нибудь? — подумалось мне Ведь не исключено, что это действительно кратер". Бросив все я быстро пошел на шум. На краю ямы стоял один Георгий.

— А где ребята?

— Юра повел Урявина к избушке.

— Повел?

— Да. Мы работали здесь, а он копал, и вдруг ему стало плохо кажется, потерял сознание. Но быстро пришел в себя.

Я выглянул из-за кустов ребят на поле уже не было видно. Что же случилось?

— Слой уплотнения он прошел, но никакой извести там нет, — сказал Георгий Дальше лежат лишь какие то деревяшки. Видно мы их и приняли за известь.

Я спустился в "кратер". Лопатка лежала на куче перегноя рядом с ямкой. Ничего особенного я нигде не заметил. Щуп легко вошел в почву. Навинтив еще колено, я вогнал его на 3 метра от дна раскопа — щуп шел совсем легко, наконечник его сейчас находился в пяти метрах под поверхностью осарков. Вытащив щуп, мы отметили что наполовину он был мокрым вошел в грунтовые воды. Больше здесь делать было нечего. Чуть погодя мы забросали ямку землей.

Ночью осарки выглядели совсем по-другому. Владимир отлежался за день и тоже пошел с нами хотя вид у него был весьма бледный. Георгий остался у костра, мы хорошо видели огонь отсюда. Ночь была довольно светлая звездная. Постояв, мы вошли под деревья.

Здесь было темней и чувствовалось тепло: то ли воздух застаивался в ветвях деревьев, то ли шлак прикрытый рыхлой шубой перегноя, так сильно нагревался за день. Нужно было оценить возможность проведения ночного фотографирования — интереснейшей программы, позволяющей выявить энергоактивные точки исследуемой зоны, если таковые, конечно имеются. Мы спустились в "кратер". Здесь температура была еще выше. Светлячки уютно чувствовали себя в этой природной теплице вспыхивая голубыми огоньками.

Ложбина, выходившая из ямы на поле, смутно угадывалась по обилию росших в ней деревьев. Как-то неопределенно белели стволы берез. Пока мои спутники, переговариваясь, стояли над местом дневного события, я, отвернувшись, закрыл глаза, желая лучше приспособиться к ночному видению. Постояв так, я повернулся к ребятам. Лучше было видно или хуже — Бог его знает. Разве что вон тот ствол березы минуту назад не был таким голубым теперь, в прозрачном звездном свете лившемся сквозь просветы в листве, он выглядел каким-то флуоресцирующим. Да вот и этот ствол тоже.

Красиво, но странно все-таки, раньше такого видеть не доводилось. Я внимательно всмотрелся в ствол и мне вдруг показалось что свечение оторвалось от него и стоит передо мной. Не может быть! Не упуская его из виду, я отошел в сторону, береза сместилась влево, но свечение осталось в центре поля зрения. Крепко зажмурившись, я снова открыл глаза. Точно! Столб прозрачного голубоватого пламени выходил из черной земли и отвесно поднимался вверх. Все еще не веря себе, я повернулся к ребятам и увидел еще один точно такой же столб вокруг которого они стояли, столб выходил из места раскопа. Ребята продолжали разговаривать, не выражая никакого удивления.