Семь дней в июне - Тиа Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Шейн не был ничьим возлюбленным, – сказала она. – Он был проблемой.
– Итак, Шейн был Шейном, – сказала Сиси. – А ты?
– Не очень хорошо соображала, – пробормотала Ева. – Слушай, у нас просто был этот мгновенный… удар. А потом все перегорело. Ничего особенного.
– Нет. – Белинда ткнула указательным пальцем в сторону Евы, ее браслеты рэйки звенели. – Это не то. Подробности, пожалуйста.
– Я почти ничего не помню! – Ева надеялась, что ее голос звучит убедительно. – У Шейна, наверное, тоже все как в тумане.
– Никакого тумана, мэм, – сказала Белинда. – Как он смотрел на тебя! У меня трусы расплавились.
Ева вздохнула. Хотелось объятий, поспать и съесть упаковку мятных конфет.
А не вот этого.
– Ева, дорогая, – сказала Сиси с преувеличенным спокойствием. – Ты Восьмерка?
– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, – ответила она.
Сиси угрожающе изогнула брови.
– Отлично. Я – Восьмерка, – призналась Ева.
– А он Себастьян?
Сделав большой глоток латте, она сказала:
– Вроде того!
Белинда вскрикнула, прикрываясь соломенной шляпой.
– Я все слышу, – начала Сиси, – то есть ты и Шейн Холл… мой Шейн Холл, который всплывал в бесчисленных разговорах в книжном мире на протяжении многих лет, в разговорах, в которых ты делала вид, что не знаешь его… Вы двое были любовниками в выпускном классе? Тайными родственными душами, которые были настолько вдохновлены друг другом, что общались посредством искусства сквозь расстояния, десятилетия и годы страстных воспоминаний? – Она хлопнула цветастой чашкой по выбеленному столу. – Боже мой, как вы могли держать эту теленовеллу в секрете?
Бариста с глазами нежной лани бросила на них острый взгляд. Ева одарила ее ослепительной улыбкой и понизила голос до шепота:
– Потому что я едва пережила Шейна Холла. Я едва пережила себя. Это было темное время. У меня дома творилось неизвестно что. Я была потерянным в хаосе, злым ребенком. К чему вспоминать то время?
– На самом деле это многое объясняет в том, какой ты была, когда мы встретились, – заметила Сиси. – Совсем дикая. Помнишь, как тот бармен назвал тебя малышкой? Ты затушила сигарету о его руку! И сказала: «Прими мой заказ или поцелуй меня в задницу, выбор за тобой».
– Нет, я сказала: «Прими мой заказ или отсоси», – поправила Ева.
Белинда фыркнула.
– Так почему вы расстались?
– Не имеет значения. – Ева пренебрежительно махнула рукой. – С тех пор я прожила целую жизнь.
– Это точно. – Белинда скрестила ноги, ее марлевые брюки палаццо развевались. – Мужчины не определяют нашу судьбу-путешествие. Речь идет о почитании нашего права на королевство. О вибрациях на нашем божественном уровне.
Сиси закатила глаза.
– Расслабься, Баду.
– Когда я думаю об этом, а я никогда этого не делаю, – начала Ева, – я прихожу в ужас от того, как быстро и бурно все развивалось.
– Однажды у меня была такая страсть, – задумчиво сказала Белинда. – Помнишь Кая, вышибалу из кальянной в Бушвике? Однажды вечером он вытряс из меня душу в постели, а я перевернулась и написала сонет под названием «Небоскребы, пронизывающие ночное небо».
– Это напечатали в «Парижском обозрении»! – вспомнила Ева. – Я восхищаюсь твоей способностью так лирично писать о пенисах. Это сложная часть тела. Одно неверное прилагательное – и получается опухоль.
Белинда подтолкнула Сиси.
– А ты когда-нибудь переживала дикую любовь?
– Хм. – Сиси перемешала трубочкой латте. – Я бы умерла за своего парикмахера.
Мы все видели, что Лайонел делает с волосами 4С[73].
– Ты готова умереть за Лайонела, – сказала Ева, – но не за своего мужа, с которым прожила двадцать лет?
Сиси была знакома со своим невероятно сдержанным мужем, пластическим хирургом Кеном, с дошкольного возраста. Его внешность наводила на мысль, что бог силился вспомнить, как выглядел Билли Ди Уильямс в фильме «Красное дерево», и почти угадал. Они были идеальной парой. Спелман[74]. Морхаус[75]. AKA. Альфа[76]. Их дедушки были лучшими друзьями в Говарде, в классе 46-го года. То, чего им не хватало в страсти, они компенсировали повседневностью.
– Я обожаю Кена, но я не создана для романтической страсти. Мужчины – такие дети. Я недавно прочитала статью о нехватке женщин в материковом Китае. Взрослые мужчины живут в одиночестве, в грязи и преждевременно умирают, потому что нет женщин, чтобы записать их на прием к врачу.
– Кстати, о врачах, – сказала Белинда, – мой гинеколог только что провела ритуал богини над моим влагалищем. Она распарила его, намазала, а затем влила слова мудрости в мою промежность.
– Интересно, мудра ли моя вагина, – задумчиво пробормотала Сиси.
– Моя – тупая, судя по ее выбору, – сказала Белинда.
«Я что, возлагаю свои тяготы к ногам этих марионеток?» – вдруг подумала Ева.
– Мне пора, – сказала она. Но так и осталась сидеть с затуманенным взглядом.
Белинда и Сиси переглянулись. В истории Евы было что-то еще.
И они знали, что никогда этого не услышат.
Эти три знали, что каждая их них заказывает в пиццерии Roberta’s, знали размер обуви и любимые плей-листы Spotify. Но Сиси и Белинда ничего не знали о жизни Евы до Бруклина. Она упоминала о кочевом детстве. Но разве это подробный рассказ? А выходные и праздники? Забудьте. Она никогда не ездила домой на каникулы. А где вообще был дом? Белинда и Сиси этого не знали, но уважали право Евы на личную жизнь. Таинственное прошлое не было необычным для переехавших отовсюду жителей Нью-Йорка. Переезд в Нью-Йорк означал перерождение. Если вы этого не хотели, вы оставались в Кеноше, штат Висконсин.
Перейдя мост Верраццано, можно свободно сбрасывать кожу. Далласский казначей становился хипстером из Ред-Хука. Деревенщина из Теннесси превращался в удачно женатого дегустатора. В Нью-Йорке вы были тем, за кого себя выдавали.
Ева не любила говорить о личном. Но ей явно приходилось нелегко.
Сиси притянула Еву в объятия. Белинда обняла их обеих. Сидящая неподалеку аспирантка оторвалась от ноутбука и сделала снимок для сторис (#Heartwarming #GirlPower #NeverthelessShePersisted[77]).
– Тогда я чувствовала себя ущербной, – сказала Ева, осторожно высвобождаясь. – Как инопланетянка. Мне было так больно, что это прожигало все – мои мысли, мою личность, мои эмоции, все. До Шейна.
– Ты встретила другого инопланетянина, – предположила Сиси.
– И магия никуда не делась! Какой у него знак зодиака? – Белинда погуглила его день рождения на телефоне.
– У нас никогда не было магии, – солгала Ева, проглотив таблетку болеутоляющего. – Просто гормоны. Честно говоря, надо бы запретить подобные оргазмы до двадцати одного года. Это разрушает мозг.
– Тридцатое марта. – Белинда поморщилась. – Черт, он же Овен. Зодиакальные шлюхи.
– Беги, – посоветовала Сиси.
– Вообще-то, тебе может понадобиться терапия воздействия, – размышляла Белинда, откусывая нетронутую булочку Евы. – Проводите с ним много времени, пока не разберетесь с его памятью. Как будто ешь пятнадцать пончиков за один присест, чтобы вылечить сахарную зависимость.
– Но у меня нет времени поедать Шейна! – простонала Ева. – Только сегодня у меня встреча с потенциальным режиссером и
