Светлолесье - Анастасия Родзевич

Должно быть, мое изумление заметили со стороны. Услышать нечто такое из уст червенца… «Да мне никто не поверит!» – я едва не свалилась, когда, в волнении пытаясь подвинуться ближе к столу, наступила на полы своей же рубахи. Верховная муниса опять хмыкнула. Но мне не было до нее никакого дела, я внимала словам Драурга, впервые в жизни услышав историю от противоборствующей стороны.

– Да, колдуны – также создания Единого, – повторил Драург, по-прежнему обращаясь к кубку в руке. – Но им стало мало божественного дара. Они жаждали власти и всеведения, покусились на запретное. Разбудили чудь и духов Нижнего мира, имен которых не стоит произносить. В погоне за всемогуществом колдуны запятнали свои души.

Сквозь все мое тело прошла дрожь. Но то был не страх. Я подалась вперед и вся обратилась в слух. Фед говорил о колдовстве крови, но ни разу не обмолвился про чудь из Нижнего мира.

– Неужели все колдуны злы? А как же те, что живут сейчас? Разве они в ответе за те ужасы, что творили предтечи? Наверняка они даже не знают про свой дар и про чудовищ…

– Это давно не дар, а проклятие, – оборвал меня Драург. – Да, среди колдунов есть те, кто не ведает о былом, но все они рано или поздно начинают искать все большей силы, большей власти. Им начинает казаться, что они разумеют истину. Навязывают знания, забирают наших детей для своих отвратительных обрядов. Ты знаешь, что в табличках Мечислава рассказывается, как колдуны приносили в жертву чуди десятки невинных людей? Ага, вижу, это для тебя ново.

– Разве это не страшные сказки? – выдавила я.

– Допустил бы Единый Червоточину в небе, если бы это не было правдой? Все случилось в Светлолесье и стало воспоминаниями только благодаря таким жрецам, как Мечислав. Благодаря нам с вами. Мы оберегаем Срединный мир и все в нем от колдунов и их чудовищ.

– Господин говорит о Чудовой Рати?

Лицо Драурга засияло.

– Воинство царя Полуночи, да. Твари из недр земли, противные всему живому. Колдун и его слуги призвали Чудову Рать и вместе высосали, опустошили наши земли. Думаешь, отчего Аскания теперь навеки – Обожженная земля? Отчего в центре Светлолесья только лес, в котором никто не живет? Оттого, дитя, что много человеческой крови пролилось там для мерзкой требы. Там, где раньше была людская колыбель, теперь поруганная и брошенная земля и никакой жизни.

Мне же с каждым мгновением становилось все труднее сдерживаться. Казалось, крики времен Полуночи эхом докатились до залитой солнцем трапезной.

– Но… – Я открыла рот для нового вопроса, и в этот миг в одной из ниш послышалось такое скрежетание, словно по дереву скребли когтями. Я закрыла рот и кивнула, хотя внутри все кипело.

– Колдуны слабы, и скоро их не останется, – протянул между тем Драург. Он сложил перед собой руки и устроил на них острый подбородок. – Мы об этом позаботимся.

Я схватила кружку и принялась пить. Скрыть свои настоящие чувства становилось все сложнее.

– Мы похожи, сестра моя. Именно нам Единый отвел непростую роль – находить души под сенью тьмы и выкорчевывать их. Это и есть настоящее сострадание. Ведь если разрастутся губительные семена колдовских душ, мир вновь будет ввергнут в Полночь.

Меня трясло. Когда он говорил, передо мной, словно живой, стоял Елар: бледные щеки, русые, гладкие волосы до плеч и руки, без устали смешивающие целебные смеси.

– И это урок для всех нас, сестра, – сказал Алый Ворон. – Мы должны помнить, что особенность становится обителью для зла и порока.

Не имело значения, что между нами стол, а мое лицо скрывает покров из сетки, меня прожигало яростью и сдерживаться было выше сил.

– Но разве червенцы… то есть мы… не занимаемся тем же самым? Боремся с колдунами, а сами верховодим царствами. – Я указала на царевну Святобории, которая с громким швырканьем тянула напиток из кубка. – Жрецы и власть. Разве наши деяния не следуют той же дорогой?

Светец качнулся и упал, но никто не обратил на это никакого внимания.

Драург долго и скрипуче смеялся. Я молчала. Верховная муниса яростно шептала заветы. Царевна продолжала пить все с тем же звуком.

– Молодость, – с непонятным мне чувством сказал червенец. – Сестра, мы сила, рожденная в ответ. Рожденная Единым. Потому мы будем расти и крепнуть под его благодатным светом. Укрепляй веру, сестра моя. Скоро многое изменится.

Сказав это, он надменно посмотрел на меня и продолжил:

– Мы с Уляной Залесской укрепим Святоборию священными узами нашего супружества. Объединенные Ардония и Святобория очистят земли от оставшейся скверны, вместе возродят благодатные нивы, изгонят последнюю память о нечестивых колдунах и их делах.

Девушка отлепилась от кубка и горячо закивала.

– Но ты обещал показать мне красивое озеро, – требовательно сказала она. – И березки с глазами!

Это были первые слова, которые она произнесла за все время. Я с легкой жалостью подумала, что слухи о немощи святоборийской царевны правдивы.

– Моя драгоценная, – Драург сделал знак, и к Уляне шагнула верховная муниса, – сначала мы покажемся дядюшке в Злате и принесем свадебные обеты.

– Нет! – Уляна хлопнула ладошкой по столу. – Я хочу увидеть озеро… озеро…

И вновь проявилось наваждение: от Драурга к царевне тянулась, по-паучьи перебирая в воздухе пальцами, рука-тень.

«Оборони, Крылатая», – взмолилась я в исступленном отчаянии.

– Я вспомнила! Линдозеро! – вскрикнула царевна.

Показалось, будто в меня ударила молния, и обожженная, ослепленная, я беспомощно ухватилась за обрывки прозвучавших слов.

«Линдозеро…» – повторяла царевна.

– Что в Линдозере? – я не сразу узнала свой голос.

Драург рассмеялся. Хрипло, надсадно. Верховная муниса пыталась вывести Уляну из-за стола, но червенец, не прекращая смеяться, осадил ее.

– Великая тайна алой Ветви служения. – Губы Драурга чуть дрогнули.

В следующий миг смех перерос в булькающий кашель, червенец схватился за грудь и сжал в кулаке антрацитовую ткань кафтана.

Верховная муниса схватила со стола серебряные колокольчики и яростно затрясла их.

Я отпрянула, но обрушились непрошеные мысли: «Он так близко, только протяни руки! Перехвати зашедшееся в огне горло… и все! Алый Ворон никогда не раскроет клюв!»

Оберег раскалился.

«Отомсти за Елара!»

Я зажмурилась, чтобы не видеть, как корчится Драург. Как мелькает в отвороте черного беззащитное горло.

Если нить моей судьбы в руках Крылатой, если и правда есть грань между колдунами и жрецами, то сейчас она – та стена, на которую я не осмелюсь карабкаться.

В трапезную влетел слуга с кувшином и наполнил кубок