Имперские войны - Сергей Мусаниф

Он сделал Винсента директором УИБ.

Но он, скорее всего, был преступником.

УИБ призвано карать преступников.

УИБ почти всемогуще. Оно контролирует различные сферы внутри Империи, и единственный человек, перед которым оно обязано отчитываться, – это сам император. ВКС, например, подотчетны не только императору, но и парламенту.

По сути, УИБ было империей в Империи. И генерал Коллоджерро был в чем-то сродни самому Юлию.

Винсент понимал, что занимает достаточно странную позицию для генерала УИБ, но могущество этой организации порою пугало его самого.

Сейчас, пока император бил таргов или тарги били императора, это по обстоятельствам, Винсент был самым влиятельным человеком на Земле. Наследник императора герцог Рокуэлл, срочно доставленный сюда с предыдущего места службы, был не в счет. Пока Юлий жив, Рокуэлл останется никем. Наследником, не имеющим права голоса.

Звездная война Винсента не особенно волновала. Он ничего не понимал во всех этих флотских маневрах, кроме того, что маневрами руководят настоящие профессионалы. У них своя работа. У нас своя.

Чушь, подумал Винсент. Не о том ты думаешь, генерал, не о том.

Императору легко. Император служил пилотом.

ВКС предназначены для того, чтобы разнести врага в пыль. Это их кредо, это их стиль жизни. А найти им врага должно УИБ. Найти и объяснить, почему он – враг. Иначе разнести его в пыль просто не получится.

С таргами им повезло. Даже и объяснять ничего не пришлось.

Жаль, что не все в жизни оказывается так просто.

Расследование убийства императора и наказание преступников было для УИБ и его руководителя делом чести. Но если подозрения Винсента оправдаются, то Империи от этой чести потом сто лет не отмыться.

Глава 6

После того как схлынула вторая атака Империи, у таргов было около получаса, чтобы перестроиться и кардинальным образом пересмотреть свои взгляды на предстоящую войну.

Она уже не должна была показаться Чужим легкой прогулкой.

Пока имперцы не атаковали, тарги почти остановились и сбились в группы, от десяти до пятидесяти кораблей в каждой. Как и предполагал Юлий, друг от друга группы отделяла изрядная дистанция.

Тарги немного пришли в себя и были готовы к стрельбе по маленьким и быстродвижущимся мишеням, проносящимся мимо.

А вместо них появились большие и почти статичные корабли – очередной сюрприз Юлия.

Сотня мониторов, сорок дредноутов и два главных монстра Военно-космических сил Империи – мобильные космические крепости «Зевс» и «Тор».

В третьей атаке участвовали только супертяжелые и страшные корабли, которые Империя применила впервые.

Десять боевых единиц – дистанция, с которой крейсер практически ничего сделать не может, но для супертяжелых судов это идеальное расстояние боя. А корабли таргов, сбившиеся в кучи, представляли для них прекрасные мишени.

Орудия таргов были направлены в другую сторону. Они ждали, что появятся крейсеры, бросающиеся в атаку сразу после выхода из гипера, в то время как большие корабли затормозили и открыли огонь.

Буксиры, выведшие МКК на расстояние удара, coвершили разворот и отчалили в безопасном направления Резервные буксиры были спрятаны внутри самих крепостей.

Какое-то мгновение Юлий имел удовольствие наблюдать на тактическом мониторе корабли таргов, а потом имперцы открыли огонь, космос взорвался и видимость упала до нуля.

Юлий сознательно ввел в бой только супертяжелые корабли. Не слишком быстрые, не слишком маневренные, но очень большие – их было невозможно целиком вывести из строя даже целой серией попаданий. Силовые экраны закрывали наиболее уязвимые места конструкции, корабли постоянно выбрасывали вокруг себя ложные цели, отвлекавшие на себя внимание «умных» торпед.

Это на самом деле были монстры, и Юлий никогда раньше не видел их в настоящем деле.

Ответного огня почти не было. Вполне возможно, что снаряды таргов просто не могли пробиться сквозь завесу имперских выстрелов.

Через десять минут интенсивность стрельбы несколько снизилась. Юлий велел прекратить огонь и посмотреть, что осталось от противника. Но еще минуты три ничего невозможно было рассмотреть, весь сектор был усеян обломками и завешан облаками газа.

– Вот он какой, Армагеддон, – пробормотал Юлий.

Адмирал Круз истово молился по-испански. За плечом императора кто-то сдавленно ругался. Зрелище было впечатляющим. Юлий с трудом мог поверить, что такой разгром сумели учинить люди. Это больше смахивало на происки сверхъестественных сил.

– Вот они, сир. – Самым глазастым оказался молодой капитан. – Уходят.

Он ошибся.

Тарги не уходили. Они улепетывали на всех парах, с каждой секундой удаляясь от имперского флота.

Всего четыреста с небольшим кораблей.

Юлий подумал, что ВКС здорово улучшили соотношение потерь, потому что на имперских судах не было ни одного серьезного повреждения.

– Постреляйте им вдогонку, – сказал Юлий. – Но не вздумайте преследовать. Пока все хорошо, и я желаю, чтобы так оно и осталось.

– Мы выиграли первый бой, сир, – сказал адмирал.

– Хорошо, что вы это понимаете, – сказал Юлий. – Один бой – это еще не вся война.

Запасной пилот «Лорда Корвина» по имени Стотлмайер оказался совсем молоденьким лейтенантиком, и хотя подполковник Клозе был старше его лишь на несколько лет, но все равно видел в нем ребенка, а не пилота.

Стотлмайер и честь отдавал так, как это делают только недавние выпускники Летной академии, резким и отточенным движением. Представители старшего поколения подпускают в свои движения этакую ленцу, легкую небрежность, при помощи которой они дают понять старшим по званию, чтобы те не очень-то и зазнавались. Что они ничем не лучше своих подчиненных, и не стоит им задирать нос только из-за лишней звездочки на погонах.

– Вы хотели меня видеть, сэр?

– Как вас зовут, офицер? – поинтересовался Клозе. – Я не могу выговаривать вашу фамилию каждый раз, когда хочу к вам обратиться. Это для меня слишком сложно.

– Аарон, сэр.

– Стало легче, но только чуть-чуть, – признался Клозе. – А от этого имени есть какое-нибудь сокращение?

– Друзья называют меня Арни, сэр.

– А разве это сокращение не от Арнольда?

– Полагаю, оно подходит и к Аарону, сэр.

– Вот и хорошо, – сказал Клозе. – Значит, вы теперь будете Арни, офицер. Давно из академии?

– Закончил обучение в прошлом году, сэр.

– И как же вы угодили в наш отряд камикадзе? – удивился Клозе.

– Моя фамилия попала в списки, потому что я был лучшим учеником своего выпуска, сэр.

– Здорово, – сказал Клозе.

Сам барон точно не был лучшим учеником выпуска. Зато Юлий – был. Юлий всегда и везде был лучший. Он мог выйти живым из любого боя. И не просто выйти, а в правильном направлении. Наверное, это мне следовало пойти в артиллеристы, подумал Клозе, вспомнив любимую присказку императора. Пилот из меня аховый. То в болото без ноги свалюсь, то в холодильник с дыркой в животе попаду, то вообще без вести вместе со всем кораблем сгину. Неприятная тенденция.

– У меня к вам неофициальный вопрос, Арни. Вы хорошо рассмотрели бой, который мы вели?

– Только отчасти, сэр. Я наблюдал бой по монитору, но корабль трясло и в какой-то момент монитор разбился.

– Любопытно, – сказал Клозе. – И обо что?

– Об меня, сэр.

– Ничего не болит? Чем вы в него влепились, Арни?

– Большей частью комбинезоном, сэр.

– Понятно, – сказал Клозе.

Знакомая история. Он и сам часто бился о некоторые предметы на кораблях. О некоторые даже головой. Случалось, что их стоимость высчитывали из его жалованья.

– Но хотя бы часть боя вы видели?

– Да, сэр.

– Я вот о чем хотел спросить, Арни… Это красиво?

– Что? – не понял Арни.

– Космический бой, – сказал Клозе. – Я всегда считал, что это должно быть красиво. Чернота космоса, звезды, горящие корабли, отражающийся от обломков свет… Но я все время что-нибудь делаю в течение всего боя и посмотреть мне толком не удается. Так это красиво?

– Я могу говорить откровенно, сэр?

– Это неплохой способ разговаривать, Арни.

– Космический бой, насколько я могу судить, это просто бедлам. Ни черта непонятно, что происходит, все пляшет перед глазами, и ты думаешь только о том, что означает вот этот толчок и не будет ли следующий разрыв последним. Наверное, чтобы насладиться подобным зрелищем, надо быть от него подальше.

– Я так и думал, – сказал Клозе. – Но все-таки продолжал надеяться. Наверное, в душе я романтик. Во всем хочу видеть хоть что-то хорошее.

– Извините, что разочаровал вас, сэр.

– Ничего страшного, – сказал Клозе. – Теперь, когда вы прошлись по моим мечтам своим кованым сапогом, мы можем оставить лирику и обсудить конкретные вопросы. Вы знаете, насколько поврежден наш корабль?