Имперские войны - Сергей Мусаниф

Вслед за первой неприятной мыслью пришла вторая.

– Адмирал, а что, если флот не просто исчез, а ушел в гипер?

– Невозможно, сир. Возмущения гиперполей не зафиксированы.

– А мы умеем фиксировать их даже на таком расстоянии?

– Да, сир. Кроме того, это был бы слишком затяжной прыжок, из которого они бы уже не вышли.

Да, длинные прыжки через гипер чреваты именно этим. Если корабль не вышел из гипера в течение двенадцати секунд, он из него уже и не выйдет. По крайней мере в этой Вселенной.

Таргов не было на месте уже больше часа.

В ухе адмирала Круза ожил миниатюрный динамик. По мере того как адмирал выслушивал сообщение, лицо его мрачнело.

Приплыли, подумал Юлий. У него чаще забилось сердце, но он дал адмиралу закончить разговор.

– Есть хорошая новость, – сказал адмирал. – Третий флот таргов нашелся.

– А в чем заключается новость плохая?

– Он теперь второй.

– То есть?

– Мы же нумеровали флоты по мере их приближения к границам Империи, – пояснил адмирал Круз. – А третий флот теперь к нам гораздо ближе, чем второй.

Они подошли к монитору с картой нужного сектора космоса, и адмирал указал новое местонахождение флота таргов. Каким-то образом всего за час он преодолел половину отделявшего его от Империи расстояния и значительно опередил те шесть тысяч кораблей, которые были обнаружены раньше.

Юлию стало нехорошо.

– Это не гипер, – сказал адмирал. – Слишком большое расстояние для одного прыжка.

– Это не гипер, – согласился с ним Юлий. – Это куда хуже. Это Нуль-Т.

Глава 2

Клозе нашел, что такой полет ему нравится.

Расчетами и прыжками занимался Арни Стотлмайер, присутствовавший на «Лорде Корвине» в качестве запасного пилота. Не участвовал в бою, так пусть хоть сейчас разомнется и почувствует причастность к общему делу.

Клозе беспокоили только два факта. Во-первых, ero вместе с остальным экипажем наверняка зачислили в погибшие, а во-вторых, он так и не узнал, чем кончилось дело.

Клозе не располагал информацией обо всех тонкостях плана. Как это заведено в армии, его известили только о части, его касающейся. Но идея была неплохая. Использовать численное преимущество таргов против самих таргов. Клозе не сомневался, что одним из авторов плана был Юлий.

Клозе узнал его стиль.

Он так до конца и не привык, что его вечный собутыльник и спутник в большинстве увеселительных заведений и боевых вылетов стал императором. Юлий – император! Смешно.

Хотя барон и гостил на Земле, и отказывался принять флот или стать личным советником императорского величества. А все равно смешно.

В понимании Клозе фарсом была вся жизнь. Людям без чувства юмора он сочувствовал и советовал стреляться сразу. Воспринимать Вселенную вообще и армейскую службу в частности всерьез совершенно невозможно. Это прямой путь либо в дурдом, либо в адмиралы флота, а пока Клозе не был готов ни для первого, ни для второго.

Он никогда не хотел стремительной карьеры и никогда не мечтал стать адмиралом. Ему хотелось просто дожить до пенсионного возраста и уйти в отставку по выслуге лет. Вот тогда, уже не обремененный материальными проблемами и ничего не задолжавший Империи, он мог бы пожить в свое удовольствие. А удовольствия у аристократа Клозе были вполне мещанскими.

Жена, дети, внуки, небольшой домик в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Он сам презирал себя за столь приземленные мечты и никому о них не говорил. Это настолько не вязалось с его обликом бесшабашного ковбоя, летуна и бабника, что он и сам чувствовал себя неловко.

Но не так неловко, как почувствовал себя лейтенант Стотлмайер, застигнутый им на месте преступления.

– Зашибись, – сказал Клозе, усаживаясь в кресло второго пилота и закидывая ногу на ногу. – Я знал, что вы молоды, Арни, но не полагал, что до такой степени.

Арни промолчал. Он был красный, как мантия кардинала Ришелье.

– Я видел много странностей у пилотов, – сообщил ему Клозе. – Потому что все пилоты – люди со странностями. Но даже самый безбашенный летун из всех, кого я знаю, никогда не кричал «ба-бах», занимаясь прокладкой курса.

– Извините, сэр.

– И это – лучший ученик выпуска, – сказал Клозе. – Вы зачеты по практическим дисциплинам тоже так сдавали? Бегали по комнате, растопырив руки, и кричали «Пиф-паф! Я тебя сбил»?

– Нет, сэр.

– Надеюсь на это, – сказал Клозе. – И что же это было, позвольте полюбопытствовать? Битва за марсианские верфи? Ликвидация мятежа графа Оллбрайта? Или наша недавняя схватка с таргами?

– Ничего конкретного, сэр. Просто я забавлялся!

– Война забавляет вас, Арни?

– Нет, сэр.

– Или вас забавляет пилотирование?

– Нет, сэр. Я…

– Вы еще не налетались, – сказал Клозе. – Давайте я угадаю. Вы никогда не участвовали в боях?

– Нет, сэр. – Арни было неудобно вдвойне. Он выставил себя идиотом, и не перед каким-то обычным пилотом, но перед самим легендарным Клозе, знаменитым дальним разведчиком и личным другом императора.

– Ходили только на больших кораблях и никогда в кресле первого пилота? За джойстики истребителя не садились с момента выпуска?

– Так точно, сэр.

– Расслабьтесь, Арни. Недостаток опыта – самый безобидный из возможных недостатков. Дайте себе немного времени, и все пройдет.

Истребители неофициально считались высшей кастой среди пилотов. Водить большой корабль может любой дурак. Там куча контролирующих друг друга и твою работу систем, там всегда наготове запасные пилоты, и сам корабль может выдержать довольно большое число попаданий, от которых ты не сумел увернуться.

Для истребителя почти каждое попадание фатально. И надеяться можно только на самого себя. Конечно, может быть, тебя и прикроет пилот с другого истребителя, если ему позволят время и мастерство, но ведь он не сможет прикрывать тебя вечно. Даже два раза подряд не сможет. А поэтому в конечном счете все зависит только от самого тебя.

Ты можешь быть каким угодно человеком. Ты можешь кричать «ба-бах», заливаться слезами, кончать или писать в летный комбинезон, но то, какой ты пилот, зависит только от двух вещей. Ты должен сбивать цели и возвращаться на базу. Тот, кто умеет это делать, получает черепа на бицепс и уважение коллег. А кто не умеет – становится очень мертвым.

Клозе подумал, не закатить ли Арни лекцию на эту тему, чтобы он дальше так не смущался, а потом передумал и просто проверил курс. Курс был проложен неплохо, с учетом щадящего режима работы двигателей.

Клозе одобрительно фыркнул и сообщил, что доверяет Арни все прыжки отсюда и до Эдема и даже больше не будет заходить в кабину пилотов, если Арни его сам не позовет в случае какого-нибудь экстраординарного события, без которого Клозе предпочел бы обойтись. После чего барон направился в свою каюту и обнаружил там Дойла.

– Привет, Конан, – сказал Клозе. – Как настроение в среде твоих бомбардиров?

– Скучно. Вам, пилотам, хоть есть чем заняться – корабль вести. А мы даже по астероидам пострелять не можем.

– Надо было экономить, – сказал Клозе. – Разбазарили, понимаешь ли, все боеприпасы, а потом жалуетесь. А главное, нашли кому.

– Капитану, – сказал Дойл.

– Временно, друг мой, временно. Не люблю я эти лоханки. Слишком они большие, а это мешает мне правильно летать. Будь я на истребителе, в меня бы ни разу не попали.

– Истребитель сюда своим ходом не долетит.

– Пожалуй, это его единственный недостаток. Зато плюсов хоть отбавляй. Например, на борту нет посторонних парней, которые жалуются на скуку.

– Там даже ноги вытянуть негде.

– Во-первых, есть где. А во-вторых, не фиг в полете ноги вытягивать. Вернешься на базу, там и вытягивай, хоть всю «Камасутру» в одном лице изображай.

– Насколько я понимаю, лицо в «Камасутре» не главное, – заметил Дойл.

– Что чертов ирландец может об этом знать?

– Да уж больше, чем свинский немец.

– Шнапса хочу, – сказал Клозе. – У тебя заначка есть?

– Откуда? Предполагалось, что это будет очень короткий бой, а потом мы вернемся на борт «Зевса».

– Я слышал, у ирландцев вместо орудий самогонные аппараты стоят.

– Это не мой корабль, – сказал Дойл. – Будь мы на моей калоше, я б тебя угостил по-царски. А так – не обессудь.

– Обессудю, – сказал Клозе. – То есть обессу… Ирландец без выпивки – не ирландец.

– А немец без колбасы?

– При чем тут колбаса? – насторожился Клозе.

– Не знаю, – сказал Дойл. – Но у меня немцы всегда ассоциируются с колбасой.

– Странные ассоциации, – сказал Клозе. – Больные! Ты на меня внимательно посмотри. Похож я на человека, который любит колбасу?

– Ты похож на человека, который любит резиновых женщин.