Слёзы Турана - Рахим Эсенов

— Что с тобой, дочь моя? Ты опять говоришь недозволенное. Какой шайтан приходил к тебе сегодня в гости, когда я играл на базаре твои пьесы? Надо верить в наше учение, не осуждая в нем ни строчки… Ибо не может червяк понять замыслы садовника.

— Мой учитель! Но ведь тот же червь гложет и точит садовника в могиле, разносит прах его мозгов по земле…

— Он точит лишь, тело, как яблоко. Но душа, возвышенная душа остается во власти самого аллаха. А наше учение сильно тем, что оно похоже на ту точку опоры, которую искал Архимед, чтобы перевернуть землю, — ал-Хазри поудобнее улегся на кошме, накрыл уставшее тело халатом. За стеной залаяли собаки, перекликались ночные сторожа. — А за недостойные мысли ты завтра сделаешь три утренних намаза и сходишь в мечеть к имаму, чтобы он очистил твою душу от грехов.

— Я все сделаю, как вы приказываете, мой учитель. Но червь знаний гложет мою душу. Я хочу перед сном задать вам еще один вопрос. Зачем понадобилось эту точку опоры искать в Самарканде?

Горбун недовольно завозился под халатом, откинул его и приподнялся.

— Пыль многих стран лежит на моих плечах. Я многих людей повидал и много дум передумал. И я скажу, что видел в тебе только девушку, дочь моя. Но теперь понял: аллах наделяет тебя наблюдательностью мужчины, которая требует многих разъяснений. Сегодняшний вечер на многое открыл мне глаза, и я объясню тебе то, что объяснил бы не каждому. Ты еще не посвящена в исмаилиты, но делаешь так много для нашего ордена, что имеешь право удовлетворить свою жажду знаний. Запомни, если наши владыки хотят поймать живым льва, то они долго гоняют его по пустыне. А когда он теряет много сил, тогда набрасывают на зверя сеть. Можно ожидать, что чем больше будет смут в государстве сельджукидов, тем слабее оно будет. Настанет день, когда исмаилиты накинут свой аркан на шею Мерва.

— День, который я хотела воспеть в стихах! — вздохнула Аджап.

— Неделю назад ты, как и Ягмур, хотела мне мстить… А сейчас я доверяю тебе святое святых нашего ордена. Если бы слышал это султан, меня повесили бы за ребро на крючке мясника Запомни и другое: тридцать лет в Самарканде жил шейх, прозванный «одетым в войлочную одежду». Он питался только овощами, и всякого, кто пил воду святых водоемов, гнал из Самарканда. Ремесленники и землепашцы считали его совестью и честью Хорезма, истинным мусульманином, который ограждает их от несправедливости злых и подлых людей. Шейх умел в любое время дня и ночи подойти к повелителю… И вот прошедшей ночью люди разврата убили святого самаркандца, — потирая руки, горбун многозначительно подмигнул. — Теперь надо направить бурный и грязный поток в нужное русло, и тогда двенадцать тысяч мамлюков Арслан-хана поднимутся против стотысячного войска Санджара. Дай время, дочь моя, и великое учение исмаилитов — тень знамени пророка, плотно накроет весь Хорасан, а мы сумеем отомстить за наши обиды. Хорасан!.. Какое сияющее, небесное слово. Хорасан— это значит — обиталище солнца… оттуда оно поднимается и уходит светить миру.

— Учитель, а если Санджар не повернет своего коня, не захочет воевать против верного слуги — Арслан-хана?

— Ну и что ж! В нужное время дэвы накинут на глаза султана черное покрывало, — зашептал горбун еще жарче. — Скоро султан поедет на охоту, где его стража поймает десять человек, подосланных Арслан-ханом… В колчанах этих воинов найдут отравленные стрелы. Палач будет вырывать им мясо раскаленным железом до тех пор, пока они не расскажут о своем черном замысле… Такие дела, дочь моя. А теперь иди на женскую половину дома и спи. Завтра нам предстоит тяжелая работа. Арслан-хан уже послал за помощью к Санджару. Иди и поспи, дочь моя.

РАЗБИТЫЙ КУВШИН СОБИРАЮТ СИДЯ…

Разгоряченные боем джигиты — Ягмур, Чепни и Джавалдур яростно врубались в ряды защитников Самарканда.

— Не спеши, хов! — кричал Джавалдур Ягмуру, который, отражая удары трех мечей, отрывался от друзей. Но окровавленный меч юноши нельзя было удержать.

— Прикрой голову шлемом! — предупредил Чепни, видя, как на соседней башне городской стены готовятся бросать камни.

Но юноша в барсовой шкуре ничего не слышал Одно влекло его вперед: Аджап. Ослепленный злостью, джигит рубил и колол с отчаянной силой. И если бы не Чепки и Джавалдур, успевавшие отражать удары со стороны спины запальчивого джигита, лежать бы Ягмуру в крепостном рве. Но трое, встав спиной к спине, были непобедимы. Их острые и тяжелые мечи пробивали латы и кольчуги противника. Помня совет Айвара об отравленных стрелах, Джавалдур приказал оруженосцам внимательно следить за лучниками Санджара. Все они наблюдали, не покажется ли где женщина в доспехах воина.

Выискивая место, где можно быстрее прорваться в город, Джавалдур с верблюда увидел на крепостной стене женщину в доспехах. Но пока он поджидал Чепни и Ягмура, женщина вышла из боевых рядов самаркандцев. Когда джигиты собрались вместе, то сразу же решительно бросились штурмовать стену со стороны солнца…

Ягмур не мог объяснить, почему, но он сердцем чувствовал, что Аджап где-то рядом. Джавалдур подтвердил, что юноша не ошибся.

Шаг за шагом Ягмур пробивался к лестнице, ведущей со стены на городскую площадь.

— Ах-ха! — кричал он в пылу боя.

— Ах-ха! — отвечал Чепни, поворачивая рукоятку меча, вогнанного в грудь противника.

— Ах-ха! — добавлял Джавалдур, сбивая с лошади усача с пикой.

Оруженосцы пускали стрелы в тех, кого не доставали мечи.

Бой разгорался. С трудом пробивались джигиты вперед. Но вот и лестница Ягмур добежал до площадки и спрыгнул на плоскую крышу первого дома.

На городских стенах Самарканда еще полыхала битва, а воины войска сельджукидов уже бежали к центру города по крышам домов, тесно пристроенных друг к другу. Ягмур остановился, вытер с лица пот и осмотрелся. То тут, то там вспыхивали клинки, слышались стоны раненых и ржание коней.

Рядом с Ягмуром все время находились Чепни и Джавалдур. Каждый хотел двигаться как можно быстрее, и особенно рвался напролом Ягмур. Он искал в каждом воине Аджап.

— Я верю, что Аджап захотелось расплатиться за оскорбления султана, — твердил Ягмур.

— Но вряд ли хромой разрешит ей это, — отвечал Чепни.

— Будь осторожен, Ягмур, и помни об отравленных стрелах, — предупреждал Джавалдур.

— Клинки остыли, джигиты, а кровь — кипит. Вперед! — нетерпеливо кричал Чепни.

— Не могла же она бесследно скрыться? Я хочу видеть эту женщину в доспехах, храбрый Джавалдур!

— Э-э-эй! — крикнул тогда Джавалдур оруженосцам. — Все на стену!

И снова три тяжелых меча принялись за кровавую работу.

— Э-э-эй, джигиты! — неожиданно послышался дружеский голос с башни, возвышавшейся над головами трех огузов. — Ягмур! Если ты ищещь, что потерял, то пробивайся своим мечом в сторону мечети, где главные ворота города. Смелая Аджап, как настоящий воин, сражается там с охраной султана. Торопись, бек-джигит!

Главные ворота города были рядом. И три меча устремились туда, прорубая себе дорогу… Вот и мечеть. У ворот красивого дома джигиты, подняв бревно, тараном старались разбить запоры.

— Аджап! — кричал Ягмур. — Аджап, отзовись! Потрясающий удар в ворота заглушил девичий голос.

— Позор вам, слуги черного ангела смерти, разорившего народ! Скоро пробьет ваш час! — послышалось после того, как ворота рухнули.

Ягмур узнал знакомый голос.

— Смотрите, горбун! — крикнул Чепни, указывая в сторону навеса, куда старец тащил за собой девушку, пытаясь укрыться за тяжелой дверью.

Широкими прыжками Ягмур пересек плоскую, глиняную крышу дома и спрыгнул на высокий глинобитный ду-вал. В тот же миг на весь двор раздался тревожный голос Джавалдура:

— Ягмур, отравленные стрелы!..

Юноша оглянулся. С минарета целился из лука слуга хозяина караван-сарая, чье копье однажды у ворот Мерва пролетело над головой Ягмура.

— Закройся! — кричал Чепни, отражая стрелы щитом.

Защищаясь, Ягмур повернулся к стрелку боком, прикрывая сердце рукой со стальным надлокотником. Хитрость не помогла — стрела впилась в шею… Ягмур покачнулся и рухнул со стены на кирпичи.

— Ягмур! — взревел Чепни, бросаясь с оруженосцами к минарету.

Наемных убийц, изрубленных на куски, сбросили с площадки минарета. С высоты башни было видно, как войско Санджара наступало и с севера и с юга… Ворота крепости были взломаны, и конные отряды хлынули в них, все больше и больше заполняя город.

Было видно, как Джавалдур пытался взломать дверь, за которой скрылись горбун и девушка, но дерево было настолько выдержано, что боевой топор степного рыцаря отскакивал от плах карагача.

Прошло немного времени, как после ранения Ягмур очнулся. Чувствуя, как чьи-то ласковые руки ощупывают его грудь, плечи и разбитую ногу, он застонал.