Полное собрание стихотворений - Владимир Раевский

48. К МОЕЙ СПЯЩЕЙ

             Ты спишь… и сладостен покой                                Любови нежной,                  Сон сладкий, безмятежныйНе прерывается печальною мечтой!В чертах твоих добро с любовию сияют,Не дар искусства, нет! — природы дар одной,—И локоны, клубясь по раменам волной,От смелых взоров грудь стыдливую скрывают.             О, сколько счастия с тобой!Не знал бы без тебя я в жизни мрачной, бурной,             Что значит радость и покой, —Из колыбели дней мой жребий пал из урны —Печаль, томление, борьбу с собой узнать…О прошлом сожалеть, дней будущих страшитьсяИ с нетерпением минуты ожидать…             Когда мой путь здесь совершится!..Но, небо! ты спасло пловца от ярых волн…И мой разрушенный до половины челн —В цветущей пристани, где ненадолго, может быть…Мне суждено сосуд всех радостей испитьИз рук любви — всегда покорной, легкокрылой.Но радость и любовь, как твой минутный сон,Цвет юности младой, свирепый скосит Крон;Взамену радостей, забав и страсти милойОстанутся в удел недуги и печаль…И мысль от светлых дней, стремясь в безвестну                                                                             даль,             Знакомит нас <со> хладною могилой…Год краток счастия, несносен миг скорбей;             Но <мне> приход его не страшен;Я милую люблю и милою любим!Еще взаимности светильник не угашен             Наперекор законам злым.                     Спи, милая моя!                     С твоим пробудом ясным…Я обниму тебя с желаньем сладострастным             До бурного судьбины дня!

49. ПЕСНЬ НЕВОЛЬНИКА

Пенаты добрые, отчизны берег милый,Поля родимые, где в юности счастливойМой век с беспечностью покойно, мирно тек,Простите навсегда! Окованный цепями,             Я скорбь делю с слезами,             И сир и одинок!Страдалец немощный, отец чадолюбивый!Кто даст тебе приют покойный и счастливый?Увы! изведать скорбь тебе назначил рокУ гроба хладного вечернею зарею:             Твой сын уж не с тобою,             Он сир и одинок!Давно ль в обители спокойной, безмятежнойС детьми-малютками и матерью их нежнойЯ радости вкушал?.. Но злобный дух прорекРазлуку горькую с супругой, сиротами —             И я томлюсь цепями,             Я сир и одинок!Товарищи-друзья! и с вами разлученный,Не буду более под тенью лип смиренныхЯ счастью гимны петь: миг радостей протек!На чуждой стороне, игралище судьбины,             Я жду бедам кончины             И сир и одинок!

ТЮРЕМНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

1822–1824

50. К ДРУЗЬЯМ В КИШИНЕВ

Итак, я здесь… за стражей я…Дойдут ли звуки из темницыМоей расстроенной цевницыТуда, где вы, мои друзья?Еще в полусвободной долеДар Гебы пьете вы, а яУтратил жизни цвет в неволе,И меркнет здесь заря моя!В союзе с верой и надеждой,С мечтой поэзии живойЕще в беседе вечевойШумит там голос ваш мятежный.Еще на розовых устах,В объятьях дев, как май, прекрасныхИ на прелестнейших грудяхВолшебниц милых, сладострастныхВы рвете свежие цветыЦветущей девства красоты.Еще средь пышного обеда,Где Вакх чрез край вам вина льет,Сей дар приветный ГанимедаВам негой сладкой чувства жжет.Еще расцвет душистой розыИ свод лазоревых небесДля ваших взоров не исчез.Вам чужды темные угрозы,Как лед, холодного суда,И не коснулась клеветаДо ваших дел и жизни тайной,И не дерзнул еще порокУгрюмый сделать вам упрекИ потревожить дух печальный.Еще небесный воздух тамСтруится легкими волнамиИ не гнетет дыханье вам,Как в гробе, смрадными парами.Не будит вас в ночи глухойУгрюмый оклик часовогоИ резкий звук ружья стальногоПри смене стражи за стеной.И торжествующее мщенье,Склонясь бессовестным челом,Еще убийственным перомНе пишет вам определеньяЗлодейской смерти под ножомИль мрачных сводов заключенья…О, пусть благое провиденьеОт вас отклонит этот гром!Он грянул грозно надо мною,Но я от сих ужасных стрелЕще, друзья, не побледнелИ пред свирепою судьбоюНе преклонил рамен с главою!Наемной лжи перед судомГрозил мне смертным приговором«По воле царской» трибунал.«По воле царской?» — я сказал,И дал ответ понятным взором.И этот черный трибуналИскал не правды обнаженной,Он двух свидетелей искалИ их нашел в толпе презренной.Напрасно голос громовойМне верной чести боевойВ мою защиту отзывался,Сей голос смелый пред судомБыл назван тайным мятежомИ в подозрении остался.Но я сослался на закон,Как на гранит народных зданий.«В устах царя, — сказали, — он,В его самодержавной длани,И слово буйное „закон“В устах определенной жертвыЕсть дерзновенный звук и мертвый…»Итак, исчез прелестный сон!..Со страхом я, открывши вежды,Еще искал моей надежды —Ее уж не было со мной,И я во мрак упал душой…Пловец, твой кончен путь подбрежный,Мужайся, жди бедам концаВ одежде скромной мудреца,А в сердце — с твердостью железной.Мужайся! Близок грозный час,И, может быть, в последний разЕще окину я глазамиЛуга, и горы, и лесаНад светлой Тирасы струею,И Феба золотой стезеюПолет по чистым небесамНад сердцу памятной страною,Где я надеждою дышалИ к тайной мысли устремлялВзор светлый с пламенной душою.Исчезнет всё, как в вечность день;Из милой родины изгнанный,Средь черни дикой, зверонравнойЯ буду жизнь влачить, как тень,Вдали от ветреного света,В жилье тунгуса иль бурета,Где вечно царствует зимаИ где природа как тюрьма;Где прежде жертвы зверской власти,Как я, свои влачили дни;Где я погибну, как они,Под игом скорбей и напастей.Быть может — о, молю душойИ сил и мужества от неба! —Быть может, черный суд ЭребаМне жизнь лютее смерти злойГотовит там, где слышны звукиПодземных стонов и цепейИ вопли потаенной муки;Где тайно зоркий страж дверейСвои от взоров кроет жертвы.Полунагие, полумертвы,Без чувств, без памяти, без слов,Под едкой ржавчиной оков,Сии живущие скелетыВ гнилой соломе тлеют там,И безразличны их очамТемницы мертвые предметы.Но пусть счастливейший певец,Питомец муз и Аполлона,Страстей и бурной думы жрец,Сей берег страшный Флегетона,Сей новый Тартар воспоет:Сковала грудь мою, как лед,Уже темничная зараза.Холодный узник отдаетТебе сей лавр, певец Кавказа;Коснись струнам, и Аполлон,Оставя берег Альбиона,Тебя, о юный Амфион,Украсит лаврами Бейрона.Оставь другим певцам любовь!Любовь ли петь, где брызжет кровь,Где племя чуждое с улыбкойТерзает нас кровавой пыткой,Где слово, мысль, невольный взорВлекут, как явный заговор,Как преступление, на плахуИ где народ, подвластный страху,Не смеет шепотом роптать.Пора, друзья! Пора воззватьИз мрака век полночной славы,Царя-народа дух и нравыИ те священны времена,Когда гремело наше вечеИ сокрушало издалечеЦарей кичливых рамена.Когда ж дойдет до вас, о други,Сей голос потаенной муки,Сей звук встревоженной мечты?Против врагов и клеветыЯ не прошу у вас защиты:Враги, презрением убиты,Иссохнут сами, как трава.Но вот последние слова:Скажите от меня О<рлов>у,Что я судьбу мою суровуС терпеньем мраморным сносил,Нигде себе не изменилИ в дни убийственный жизниНемрачен был, как день весной,И даже мыслью и душойОтвергнул право укоризны.Простите… Там для вас, друзья,Горит денница на востокеИ отразилася заряВ шумящем кровию потоке.Под тень священную знамен,На поле славы боевоеЗовет вас долг — добро святое.Спешите! Там волкальный звонПоколебал подземны сводыИ пробудил народный сонИ гидру дремлющей свободы!

51. ПЕВЕЦ В ТЕМНИЦЕ