Тамбу-ламбу. Три звонка - Галина Карпенко

Плакала Шура Проценко. Плакала горько, уронив голову на парту.

— Он не пойдёт больше в море. Он теперь всегда, навсегда… — повторяла Шура рыдая.

— Ну вот! — растерялся Пётр Петрович. — Вот это никуда не годится!

Он подошёл к Шуре. Какой там кружок! Все повернулись к ним, никто ничего не понимал.

— Он поправится, он не будет болеть, — говорил Пётр Петрович.

— Конечно, поправится.

Шура вытирала слёзы, но успокоиться не могла. Ей было обидно, что Рогов, который не знает Дима и которому всё равно, болен он или здоров, рассказывает о нём так, будто дядя Дим не живой человек…

Нина Короткова принесла стакан с водой.

— Она больше не будет плакать, — сказал Пётр Петрович. — Это правда, ребята. Капитан не пойдёт больше в море. Он ушёл в отставку и сейчас болен. Он живёт рядом с тобой, как же ты этого не знал? — спросил своего ученика учитель.

Володя Рогов, для которого всё происходящее было как гром среди ясного неба, стоял потрясённый.

— Тебе непременно нужно познакомиться с капитаном, — сказал Пётр Петрович. — Тем более, что это так просто.

— Пётр Петрович, — раздался голос Миши Коршунова, — а она первый пример решила правильно! — Миша рассматривал листок с контрольной работой Шуры Проценко.

Оказывается, Шура всё же успела решить первую задачу.

Пётр Петрович посмотрел листок, смоченный слезами, и сказал:

— Вот она успокоится и решит ещё два примера.

— Я успокоилась, — сказала Шура.

Конечно, если человек волнуется, ему трудно решать задачи, но, если нужно, он их решает, и Шура Проценко решила контрольную работу.

В этот день Шура возвращалась из школы не одна. С нею шли девочки.

Если идут вместе пять девочек, то они могут говорить всю дорогу, пусть она будет длиною в сто вёрст.

— А почему ты скрывала, что капитан твой брат? — спросила Наташа Левашко.

— Какой брат? — удивилась Шура. Она даже остановилась. — Я ничего не скрывала. Что же, по-твоему, я должна была всюду кричать, что мой дядя капитан?

— И правильно, — сказала Нина Короткова. — Не каждому охота хвастаться.

Наташа ничего больше не стала спрашивать у Шуры, хотя ей очень хотелось спросить, что ей привёз дядя-капитан из далёкого путешествия. Навстречу девочкам шагал Степан.

— Стёпа! — крикнула Шура. — Ты к нам?

— К вам, — ответил Степан, и Шура, не попрощавшись с девочками, побежала домой.

Торт и шампанское!

Все были дома — и Дим, и папа, и мама.

На столе, приготовленном к вечернему чаю, стоял торт.

— Батюшки! — удивилась Шура. — Это по какому случаю?

— По случаю союза сердец, — ответил Дим и поставил на стол зелёные бокальчики. — А ты, королева, нюхаешь цукатики и больше ничего не видишь?

Шура оглянулась.

В синей вазе, которая давно пустовала, стояли астры: белые, розовые, лиловые, пёстрые — целый сноп.

— Ты именинник! — вспыхнула Шура. — И не предупредил! Ты знаешь, как это называется?

— Не угадала! — Дим хлопнул в ладоши. — Все в сборе, прошу за стол! Садись, Степан!

Стёпа стоял сконфуженный. Попал на именины без подарка. Нехорошо получилось.

Когда все расселись, дядя Дим постучал штопором по бутылке шампанского, чудом появившейся на столе.

— Попрошу, друзья, внимания!

Шура поглядела на Стёпу. Он сидел чинно, как полагается за торжественным столом. «Чьё же рождение?» — недоумевала Шура. Может, Стёпино?

Мама улыбалась, а Дим продолжал:

— Жили-были молодые и прекрасные!

Мама улыбнулась ещё веселее:

— Ты мне давно не дарил цветов, Дим…

— Ты не помнишь, дарил! — Дим поглядел на Шуру. — Когда Шурка родилась, дарил, а это цветы с особым значением. Ровно пятнадцать лет назад мой брат Василий…

Шурин папа поднялся из-за стола, и Шура только сейчас разглядела, что папа в новом костюме.

— Мой брат Василий, — повторил Дим, — получил, как награду…

Папа и мама уже стояли рядом.

А Дим старался удержать пробку, из-под неё вот-вот вырвется шампанское.

— Приготовиться! — скомандовал Дим, и все подставили под шипучую струю свои бокальчики.

— Что получил? — громко спросила Шура.

Дим глотнул из стаканчика и пропел басом:

— Самую мудрую, самую красивую, самую любимую… Горько!

И папа поцеловал маму.

Шура с восторгом смотрела на своих родителей. А Дим рассказывал, как он их сватал и уговаривал.

— Дорогие мои, хорошие!..

— Всё это правда, — сказала мама. — Только ты, Димушка, старался зря.

— Как это? — Дим поставил бокальчик на стол.

А так, мы с Васей сами решили пожениться до того, как ты стал нас сватать.

— Ну и хитрецы! Честное слово?

— Честное, — признались папа и мама вместе.

— Тем лучше, — сказал Дим. — Значит, я угадал, что вы такие счастливые, и взял правильный курс. А это самое главное.

За столом стало весело, и Шура про всё забыла: и про слёзы, и про задачи, и даже про Володьку Рогова.

После чая с тортом папа включил радиолу, и мама, не отказываясь, пошла с ним танцевать. Папа покружил её и осторожно опустил в кресло.

— Хватит, попрыгала! Теперь пригласи дочь, — сказала мама.

Шура танцевала с папой, потом немножечко с Димом. Только Стёпа с ней не танцевал.

— На мне сапоги, — сказал он. — А на танцах полагаются туфли.

Тогда Шура одна, раскрасневшаяся и счастливая, плясала «Летку-енку». И только уже вечером, помогая маме перетирать чашки, Шура рассказала, как Володька Рогов делал доклад про Дима.

— Понимаешь! Он даже на карте переставлял флажки и всё показывал.

— Может, это он прислал тогда телеграмму без фамилии и адреса? — сказала мама и достала из ящика телеграмму, в которой было только одно слово: «Здравствуйте».

К каким плывёшь берегам?

— Очень рад, очень рад! Проходите, пожалуйста! — сказал старший Рогов. — Тося! — позвал он жену из соседней комнаты. — Вот, познакомься, пожалуйста. Это классный руководитель нашего Владимира.

— Господи, что случилось? — спросила испуганно Володина мама, протягивая руку Петру Петровичу.

На голоса в передней выбежал Володя. Он не ожидал, что Пётр Петрович придёт к ним домой. Он был встревожен. Если бы Пётр Петрович пришёл к ним несколько дней назад, Володя стал бы от радости вверх ногами, а теперь он молчал.

— Ну, показывай, как живёшь, — сказал Пётр Петрович.

Володина мама шла впереди.

— Мы ещё только устраиваемся, — говорила она, открывая двери в комнаты. — Извините за беспорядок.

— Прекрасно устроились, очень хорошо! — хвалил Пётр Петрович.

— У Володи свой уголок, — продолжала объяснять мама, оправляя на ходу то скатерть, то штору.

— Если разрешите, вот здесь мы с ним и потолкуем, — сказал Пётр Петрович, осматривая Володин стол и полку с книгами.

— У меня естественный вопрос… — Володин папа снял очки, потом надел их и снял опять.

— У Володи всё в порядке. Вы не волнуйтесь, — успокоил его Пётр Петрович. — Я зашёл к вам без всяких жалоб и недоразумений. У меня правило: знать, как живут мои ученики. В этом году прибыли новосёлы. Вот и знакомимся.

Наверно, Пётр Петрович пришёл прямо с тренировки. Он был не в пиджаке, а в вязаном свитере. В нём он казался моложе и сильнее, и Володя смотрел на него с прежним восторгом.

— Очень рад, — сказал папа. — Не буду мешать, — и ушёл в другую комнату, где Володина мама, неизвестно для чего, включила радиолу. Но радиола недолго поиграла и неожиданно замолкла.

Уже прошёл час и другой, а Володя и Пётр Петрович всё ещё беседовали. Как хорошо, что Пётр Петрович пришёл именно сегодня! После того что произошло на кружке, Володя чувствовал себя самым несчастным человеком на свете и совсем, совсем никому не нужным.

— К каким же ты дальше поплывёшь берегам? — спрашивал Пётр Петрович Володю, любуясь белой птицей на фоне зелёного моря.

— К каким берегам? — Этого Володя не знал. — Я готовился только к первому занятию, — сознался он. — В старой школе я тоже рассказывал про этот поход. Я прочитал о нём в журнале. Мне бабушка дала такой журнал. — И Володя вынул журнал из ящика. — Вот…

Пётр Петрович перелистывал журнал.

— Разве можно было ограничиваться журнальной статьёй? — сказал он с досадой.

И классный руководитель, не щадя себя, стал говорить: виноват именно он, что Володя потерпел на кружке фиаско.

— Я должен был тебе помочь, а я с уроков — на тренировочку. Первый год в школе, ещё не расстался с институтскими привычками.

Володя не спросил, что такое «фиаско». Но он понимал, о чём говорит Пётр Петрович. Чтобы рассказать про один поход, надо прочесть не одну книгу — с этим он был согласен. Но когда классный руководитель, развивая дальнейший план действий, сказал: «Ты и других ребят привлекай», — Володька обиделся.