Подельник века - Денис Нижегородцев

Немногим дольше проработала следующая – три месяца с небольшим. За это время правительство внесло под три сотни законопроектов. Но депутаты одобрили меньше 10 процентов из них. И вскоре были распущены по домам. А самым ярким событием в их работе, пожалуй, стало обрушение потолка в Таврическом дворце, где они и заседали. В одном из дореволюционных журналов об этом говорилось так: «Едва окреп наш левый блок, как в Думе рухнул потолок!» Невероятной живучестью отличался лишь парламент третьего созыва. Он проработал весь отведенный ему срок – с 1907-го по 1912-й.

И вот теперь избрали четвертый состав. В нем доминировали октябристы, среди которых был и Протопопов. Тогда как Керенский представлял скромную Трудовую группу. В первой Думе она насчитывала больше сотни членов и была второй по численности, во второй количество упало до 71 депутата, в третьей скатились аж до 14 представителей, а в четвертой – и вовсе до 10.

На данном этапе истории трудовикам требовался новый импульс, новые яркие лидеры и медийные персонажи. Потому неудивительно, что среди них оказался успешный адвокат и пламенный оратор Керенский. Ведь не далее как в 1912 году он прославился несколькими особенно громкими победами на судебном фронте.

Сначала это был суд над армянской интеллигенцией, представляющей партию «Дашнакцутюн». Жителей Кавказа обвиняли в спонсировании революционеров. Расследование шло несколько лет, но когда дошло до самого процесса, обвинение развалилось. Керенскому удалось доказать, что большая часть свидетелей дали ложные показания. И в результате 95 из 145 обвиняемых оправдали.

А уже совсем скоро, в апреле 1912 года, произошли печально известные Ленские события. В Сибири устроили забастовку работники золотых приисков. Повод действительно был – работягам доставили некачественную партию еды. Но вместо удовлетворения простых и понятных житейских запросов благодаря большому количеству политических ссыльных в регионе аппетиты недовольных людей резко возросли. Они стали предъявлять руководству «Ленского золотопромышленного товарищества» все новые претензии и попросту отказались выходить на работу, пока их требования не удовлетворят.

На переговоры с бастующими был отряжен представитель иркутского губернатора. Но в какой-то момент диалог застопорился, появились солдаты и расстреляли многотысячную толпу. По разным оценкам, погибло от 150 до 270 человек. И примерно столько же было ранено.

Многим тогда припомнилось «Кровавое воскресение» 1905 года, фактически запустившее первую русскую революцию. Поэтому центральные власти очень испугались и разрешили послать на место событий не только официальную, сенатскую комиссию во главе с бывшим министром юстиции и действительным тайным советником Манухиным, но и неофициальную – от адвокатской общественности Петербурга и Москвы – под руководством 30-летнего Керенского.

Ну а Александр Федорович прекрасно понимал, что это повод не только посочувствовать семьям убитых, но и великолепная возможность лишний раз напомнить о себе и сделать следующий шаг в карьере – к примеру, пойти в политику, о чем он размышлял уже минимум пару лет до этого.

Так, в общем, и получилось. Во время расследования Ленских событий официальная сенатская комиссия была скована бюрократическими процедурами и почти не делилась с общественностью своими выводами. Зато группа Керенского ни в чем себе не отказывала. А ее председатель каждый день слал в Москву или Петербург собственные комментарии на самую злободневную тему. Посему почти весь 1912 год фамилия и благообразное лицо нашего героя не сходили с газетных полос, а на удачно совпавших с этим выборах в Государственную Думу ему оставалось лишь не совершить какой-нибудь роковой ошибки, чтобы его не избрали.

И даже выбор фракции, объединившей всего 10 адептов, лишь на первый взгляд можно было принять за ошибку. Да, трудовиков было немного. Но несмотря на малочисленность, все же целая фракция!

Где пока что неопытный в вопросах большой политики Александр Федорович мог легко стать лидером. Он начал проявлять инициативу на первом же заседании Думы, открывшейся 15 ноября 1912 года. И для многих новых коллег именно он представлялся «фронтменом» и «хедлайнером» трудовиков, а не формальный руководитель фракции, серый и малоизвестный депутат Дзюбинский, которого тот же Керенский сменит меньше чем через два года.

Ну а параллельно амбициозный Александр Федорович, конечно, отдавал себе отчет и в том, что с девятью коллегами вкусной каши не сваришь. Потому с самого начала поглядывал по сторонам в поисках иных политических союзников. И приняв приглашение о сверке часов от земляка Протопопова, представлявшего куда более мощную фракцию октябристов, сел в поезд, чтобы из чопорного столичного Петербурга добраться в менее политизированную, но более хлебосольную Москву.

Ресторан «Прага» любили все. Так отчего не совместить приятное с полезным? И не перетереть самые важные вопросы под видом рядовой встречи двух соседей по симбирскому землячеству. Тем более что «Прага» была разделена на два десятка кабинетов, замкнутость которых позволяла посетителям быть вполне откровенными друг с другом…

Керенский уже с полминуты помешивал ложечкой чай. А Протопопов задумчиво смотрел на земляка. Как будто только что прочел в его карих глазах все то, о чем вы прочитали выше. А возможно, уже видел того и министром юстиции, и военно-морским министром, и министром-председателем Временного правительства…

– Но мы отвлеклись, – констатировал Керенский. – Вы же пригласили меня не за этим?

– Точно так. – Протопопов инстинктивно огляделся, никого рядом не обнаружил, но все равно стал говорить чуть тише. – Заговор ширится. Нас все больше. Теперь с нами и некоторые военные…

Керенский многозначительно посмотрел на коллегу. После чего весело рассмеялся. И в момент, когда в кабинет заглянул услужливый официант, вдруг принялся громко рассказывать старый анекдот:

– Случай на интендатском процессе. Председатель суда: «Ваше последнее слово, подсудимый!» Интендант: «За то, что я присвоил миллион, мне грозит высылка из Москвы в Тобольскую губернию. Но теперь скажите мне, если я в Тобольской губернии присвою миллион, то меня сошлют обратно в Москву?»

Официант доброжелательно усмехнулся Керенскому. Будущий премьер-министр умел произвести впечатление. Известно, что, еще учась в гимназии, в письме к родителям юный Саша подписался как «будущий артист императорских театров».

Ну а в знаменитый френч военного образца, с которым фигуру Керенского будут ассоциировать десятилетия спустя, Александр Федорович впервые облачится только в 1917 году, получив в управление сначала суды и прокуратуру, а потом и всю российскую армию, в которой сам никогда не служил. Одним словом, артист…

59-летней генерал Брусилов имел довольно высокий чин и занимал относительно высокое положение в армии – был помощником начальника пограничного и очень важного для империи Варшавского военного округа. Но при этом тяготился обилием немцев в штабе ВВО, особенно на фоне сложных отношений соседствующих держав – России и Германии. И даже в частном письме написал об этом военному министру Сухомлинову.

Дошло до того, что Алексей Алексеевич выступил с инициативой собственного разжалования –