Чингисхан. Великий завоеватель - Эренжен Хара-Даван

VII. ВОЕННОЕ УСТРОЙСТВО МОНГОЛЬСКОЙ АРМИИ

Ко времени восшествия Чингисхана на императорский престол относится окончательное установление им основ организации своей армии. Организация эта явилась результатом обширного боевого опыта предыдущих десятилетий, прошедших, как мы видели, в почти непрерывных войнах, во время которых успели в полном блеске развернуться полководческий гений и организаторские способности великого монгольского завоевателя. Хотя военное искусство монголов продолжало развиваться и в последующее время царствования Чингисхана, а также при его преемниках, особенно в отношении применения к военному делу техники, заимствованной у культурных врагов, и это развитие могло, конечно, повлиять на подробности военной организации, все же в главных своих чертах устройство монгольских вооруженных сил и выработанные Чингисханом и его сподвижниками приемы боевых действий сохранили в течение указанного периода свои характерные черты, на которых мы и остановимся, распространив свой обзор на весь этот период.

Прежде всего монгольский самодержец озаботился устройством своей гвардии. По этому предмету заимствуем у Б.Я. Владимирцова следующие данные:

«Чингисхан хотел иметь не только надежную личную охрану, охрану своих кочевых ставок и отборный корпус войска, но и учреждение, которое под его личным руководством и постоянным наблюдением являлось бы школой, из которой бы могли выходить его верные сподвижники, лично ему известные, которых бы он мог назначать на разные должности и которым мог бы давать различные поручения сообразно индивидуальным особенностям каждого».

«Все гвардейцы (кэшиктэн) должны быть аристократического происхождения. Ныне, когда Небо повелело мне править всеми народами, для моей охранной стражи, кэшик, стрелков и других, – повелел Чингисхан, – пусть наберут десять тысяч человек из тех тысяч и сотен. Этих людей, которые будут находиться при моей особе, должно набрать из детей чиновных и свободного состояния лиц и избрать ловких, статных и крепких… кто из тысячников, сотников и десятников и людей свободных воспротивится, тот как виновный подвергается наказанию». Эта аристократическая гвардия пользуется различными привилегиями и особым почетом. «Телохранитель моей охранной стражи (кэшик), – повелевает Чингис, – выше внешних (т. е. линейных, армейских) тысячников; домашние их выше внешних сотников и десятников. Если внешний тысячник, считая себя равным кэшику охранной стражи, заспорит и будет драться с ним, то подвергается наказанию». Все гвардейцы находятся под личным наблюдением монгольского императора, он сам разбирает все их дела. «Начальствующие над охранной стражей, не получив от меня словесного разрешения, не должны самовольно наказывать своих подчиненных. В случае преступления кого-либо из них непременно должно докладывать мне, и тогда, кому следует отрубить голову, тому отрубят; кого следует бить, того будут бить».[119]

В составе гвардии имелась еще особо отборная часть – «тысяча храбрых» (багатуров). В битвах этот отряд употреблялся в решительные моменты, а в спокойное время составлял личную стражу хана.[120]

Привлекая степную аристократию к службе в гвардии и на командных постах в армии, Чингисхан дал ей прочную организацию, заменившую прежнее хаотическое положение, когда ее представители были недисциплинированными предводителями нестройных и часто случайного состава ополчений. Отныне служба в войсках и обязанности начальников регулировались на основании твердого военного законодательства. В войсках установлена строжайшая дисциплина.

Вся монгольская армия по старому, идущему из дали веков обычаю была организована по десятичной системе, т. е. поделена на тысячи, сотни и десятки; во главе крупных подразделений ставились опытные и лично известные верховному вождю начальники.

До нас не дошло сведений, какою властью обладали монгольские начальники. Генерал Иванин полагает, что власть эта была ограничена. Например, орхоны (высшие войсковые начальники) могли производить в чины не выше, как тысячника, в войсках своего племени. В монгольской армии имелось учреждение вроде нашего генерального штаба; чины его носили название «юрт-джи», а главный начальник соответствовал современному генерал-квартирмейстеру. Главную обязанность их составляла разведка неприятеля в мирное и военное время. Кроме того, юрт-джи должны были распределять летние и зимние кочевки, при походных движениях войск исполнять обязанности колоновожатых, назначать места лагерей, выбирать места для юрт хана, старших начальников и войск. В землях оседлых они должны были лагери располагать вдали от засеянных полей, чтобы не травить хлеба.

Для поддержания порядка в тылу армии имелась особая стража с функциями, близкими к тем, которые исполняются нынешними полевыми жандармами.[121]

При войсках состояли особые чины по хозяйственной части – («черби»).

Устройство армии было органически связано с существующей структурой населения государства, в чем и заключался центр тяжести Чингисовой военной системы. В основание ее были положены начала территориальности и родового быта.

Каждому племени определено было пространство земли, на котором оно должно было кочевать. В каждом таком племени кибитки были соединены в десятки, сотни, а в многочисленных племенах и в тысячи под управлением особых военно-территориальных начальников. В случае набора войск делался наряд по одному, по два и т. д. с десятка. Последний обязан был снабдить набранных воинов положенным продовольствием и потребностями к походу.[122] Военно-территориальные начальники при мобилизации становились строевыми начальниками, оставляя на местах заместителей.

Роды и племена, смотря по их численности, выставляли строевые конные десятки, сотни и тысячи. Мелкие роды и племена, которые не могли укомплектовать целой строевой единицы, соединялись по несколько в одну родовую или одну племенную группу; в противоположном случае они разбивались на меньшие группы. Следующие по порядку войсковые единицы – десятки тысяч[123] – тьмы или «тюмени» (туманы) – лишь в редких случаях могли быть составлены из людей одного племени; обыкновенно они составлялись из разных племенных групп, выставлявших каждая по несколько тысяч, с тем чтобы в общей сложности была тьма. Иногда способ смешения племен в строевых единицах применялся намеренно с целью парализации племенных сепаратизмов. Так как Чингисхан вел почти постоянно войну и войну успешную, доставлявшую войскам славу и значительную добычу, то естественно, что между племенами, служившими в одних сотнях или тысячах, подвергавшихся общей опасности, разделявших общие труды и славу, рождалось братство по оружию, которое мало-помалу ослабляло племенные антагонизмы. Благодаря этой политике многие бывшие при Чингисхане крупные племена растворились в общей массе, потеряв даже свои названия.[124] Таким образом, часто враждовавшие между собою до Чингисхана монгольские племена при нем в обстановке сплошных боевых успехов над внешними врагами сливались в одну нацию, проникнутую национальным самосознанием и народной гордостью.