Чингисхан. Великий завоеватель - Эренжен Хара-Даван

Итак, Чингисхан осуществлял свою власть в империи через посредство иерархии сотрудников из лучших сынов народа, являясь сам, по словам Б.Я. Владимирцова, главой примкнувшей к нему аристократии, а вовсе не главой народа, нации. В этом отношении любопытно, как говорит В. Бартольд, «сравнить приписанные Чингисхану изречения с орхонскими надписями, в которых оставили свой завет народу каганы,[101] обязанные своим возвышением демократическим элементам. Автор надписей несколько раз» повторяет, что при вступлении на престол кагана народ не имел пищи в желудке, не имел одежды на теле, что благодаря трудам и подвигам кагана бедный народ стал богатым, малочисленный народ – многочисленным. С другой стороны, Чингисхан настаивает на том, что до него в степи не было никакого порядка: младшие не слушали старших, подчиненные не уважали начальников, начальники не исполняли своих обязанностей относительно подчиненных; Чингисхан, вступив на престол, ввел строгий порядок и указал каждому свое место».[102]

Поэтому в своих словах, речах, указах, постановлениях Чингисхан никогда не обращается, подобно тюркским каганам, к народу, а говорит только с царевичами, нойонами и багатурами.[103]

Но надо отдать справедливость великому монгольскому монарху, что, несмотря на свои строго аристократические воззрения, он при назначении на высшие должности по войску и по администрации никогда не руководствовался только происхождением, а принимал в серьезное внимание техническую годность данного лица и степень его соответствия известным нравственным требованиям, признававшимся им обязательными для всех своих подданных, начиная от вельможи и кончая простым воином. Огромную помощь в таком выборе сотрудников оказывало свойственное ему, как и большинству гениальных людей, глубокое знание человеческой души и умение распознавать людские характеры.

Добродетели, которые он ценил и поощрял, были: верность, преданность и стойкость; пороки, которые особенно преследовал у своих подчиненных: измена, предательство и трусость. По этим признакам Чингисхан и делил людей на две категории.[104] Для одного типа людей их материальное благополучие и безопасность выше их личного достоинства и чести; поэтому они способны на трусость и измену. Такой человек подчиняется своему начальнику из-за его силы и мощи, посредством которых он может лишить его благополучия и жизни: поэтому он трепещет перед его силой. Он подчинен своему господину в порядке страха, т. е. он в сущности раб своего страха. Изменяя своему господину или предавая его, человек такого типа думает избавиться от источника страха. Это – низменные, рабские, подлые натуры, и Чингисхан беспощадно уничтожал их на своем завоевательном пути, например, в тех случаях, когда они являлись к нему, предав своего господина – врага Чингисхана – в надежде получить за это награду. Наоборот, после одержанных побед он осыпал наградами и приближал к себе тех, кто оставался верен своему бывшему властелину, хотя бы эта верность была им невыгодна и опасна Чингисхану и его войскам.

Вот эти ценимые Чингисом люди ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия. Они боятся не человека, могущего отнять у них жизнь и жизненные блага, они боятся совершить поступок, который может обесчестить их или умалить их достоинство, не в глазах людей, а в своих собственных. В их сознании живет постоянно моральный кодекс, они им дорожат более всего, относясь к нему религиозно, так как такие люди в то же время и религиозны, понимая мир как установленный божественной волей порядок, в котором все имеет свое определенное место, связанное с долгом и обязанностью. Человек подобного психологического типа повинуется своему начальнику не как лицу, а как части известной божественно установленной иерархической лестницы, как ставленнику более высоко стоящего начальника, который, в свою очередь, повинуется поставленному над ним высшему начальнику и т. д. до Чингисхана, который правит народом вселенной по велению Вечно Синего Неба.[105]

Вот на такой иерархической лестнице, с людьми такого психологического типа в качестве начальников и строил всю империю Чингисхан, который, будучи сам типичным монголом и человеком этого типа, искал и черпал таких же людей среди кочевых народов. Кочевые народы, т. е. монголы, давали больше второго типа людей, так как они были религиознее оседлых; в силу кочевого быта они не накапливали движимое имущество, а потому и не впадали в соблазн из-за страха потери его кривить совесть, изменять. Кочевник все, что было ему дорого, носил в душе, а горожанин все ему дорогое видел в материальном достатке.

Относя горожан к первым из двух очерченных психологических типов, Чингисхан только в исключительных случаях ставил на высшие должности людей городской и оседлой культуры,[106] несмотря на то что он завоевал столько царств с более высокой культурой, таких как Китай и Персия. По той же причине Чингисхан презирал оседлые народы и дал завет своим потомкам и всему монгольскому народу сохранить свой кочевой быт и остерегаться становиться оседлым, – завет, который до сего времени соблюдается монголами.

Чингисхана в оседлых народах отталкивала алчная приверженность к материальному богатству, не всегда честно приобретенному, высокомерное, оскорбительное обращение с низшими и униженное пресмыкание перед высшими. В их политической жизни он видел карьеризм, предательство и измену.

Из сказанного было бы, однако, ошибочно выводить такое заключение, что, относясь с пренебрежением к типу людей, испорченных цивилизацией, он из-за этого презирал цивилизацию саму по себе, как может представиться на первый взгляд, судя по тем разрушениям и тем избиениям людей, которые он производил в тогдашних культурных странах. Напротив, одной из важнейших политических задач, которые поставил себе великий монгольский завоеватель, было именно создание из всей азиатской державы посредницы между цивилизациями Востока и Запада, с тем чтобы подвластные ему народы могли воспользоваться благами той и другой, а особенно плодами материалистической культуры цивилизованных народов, которую от невысоко ценил вообще, кроме техники. Можно даже сказать, что подобно тому, как Чингисхан разделял людей на два психологических типа, он и народы делил на две категории: на служащих делу цивилизации и на таких, которые являются исключительно хищниками, т. е. мешающими мирным международным сношениям. Такие разбойничьи народы он считал своими врагами, в отношении же к первым он, по выражению подполковника Рэнка, проявлял бесспорно благородные и возвышенные чувства. У этого гениального дикаря «бросались в глаза естественное величие духа, благородное обращение, рыцарство поступков, что приводило в изумление даже китайцев. Он был в душе аристократом и царем».[107]