Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

— С чего ты решил, что это была Евпраксия?

— Кольцо, — односложно ответил Алексей и уточнил:

— И взгляд. Холодный и злой. Даже злобный. Словно змея на меня посмотрела. Змея, которая вот-вот хватит зубами. — Он усмехнулся:

— Но гадюка эта, скажу тебе, редкой красоты и ловкости!

— Эх, молодой! — с издевкой произнес Иван:

— Мало, что ли, попадало от подобных красавиц? Давно пора понять, чем красивее баба, тем ядовитее! Не зря Никита сказал, чтобы остерегались. Видать, еще та штучка! Но зачем все-таки она появилась в станице? Наверняка что-то пыталась разузнать, если переоделась в казачку.

— Не думаю, что она береглась от местных, — покачал головой Алексей. — В станице все друг друга знают и вмиг заметят чужого. Значит, она здесь не чужая и наблюдать могла только за нами.

— Пока мне понятно одно, — сказал угрюмо Иван, — тут эти ратники весьма вольготно себя чувствуют. Гляди, как свободно, средь бела дня, расхаживают по станице. Неужто и впрямь запугали всех до смерти? Или на самом деле сговорились с Никитой? Но кто ж они такие? Может, секта какая?

— Евпраксия очень ловко ускользнула от меня, — повинился Алексей, — юркнула в толпу, и ее словно корова языком слизнула. Наверняка кто-то ей помогал…

Иван махнул рукой:

— Помогал, не помогал, теперь уже роли не играет, но я нутром чую: попали мы с тобой, Алешка, как кур в ощип. И теперь надо или сделать вид, что ничего не замечаем, или попытаться разузнать, что здесь творится.

— У меня такое чувство, Иван, что мы с тобой очутились в совершенно другом мире. И вряд ли получится в его законах разобраться.

— Закон везде един, — недовольно пробурчал Иван, — а мы с тобой как раз и служим букве закона. И не должны забывать об этом даже в такой глухомани, как Пожарская.

В этот момент из толпы зрителей вынырнули Сашка и Шурка и, перебивая друг друга, скороговоркой им сообщили, что батя велел звать гостей отведать казачьей каши с мясом.

Но только угощения сыщикам не удалось даже попробовать.

Неожиданная встреча Алексея с Евпраксией оказалась не единственным сюрпризом в этот день. Не успели они сделать и десятка шагов по направлению к котлам с кашей, где толпилась уже добрая половина станицы, как на опушке леса показались с дюжину завьюченных лошадей и столько же запыленных всадников.

Иван и Алексей остановились как вкопанные и с величайшим изумлением уставились сначала на них, а затем друг на Друга. Всадники эти были индусами, которых они разглядывали несколько дней назад у гостиницы «Кандат», и единственное, что сейчас в какой-то мере роднило их с местными жителями, — наличие накомарников, которые прикрывали их непривычно смуглые лица. Впереди обоза ехали два человека, судя по одежде, из местных жителей. Вероятно, проводники.

Человек в пробковом шлеме и с противомоскитной сеткой на лице, что однозначно выдавало в нем опытного путешественника, наверняка кормившего гнуса не только в тайге, но и где-нибудь гораздо южнее, ехал следом за проводниками.

— Ну, елки точеные, зеленая тайга! — Иван сплюнул себе под ноги:

— Этой бродяжни здесь еще недоставало!

Глава 12

Обоз проследовал к длинной бревенчатой избе под железной крышей, в которой находилось станичное правление и канцелярия атамана, и расположился прямо под окнами на густо заросшей гусиной лапкой поляне. Мгновенно вокруг чужестранцев в причудливой одежде собралась толпа станичников из тех, кто в силу чрезмерного любопытства пренебрег даже атаманским угощением. Среди них оказались Алексей и Иван, а также их почетный караул в лице близнецов.

Они постарались занять позицию в самой гуще толпы.

В ней преобладала вездесущая ребятня, а также казаки и казачки постарше. Молодежь осталась на майдане, справедливо полагая, что обоз вряд ли покинет станицу до утра, а каша остывает быстро и, не дай бог, разбегутся музыканты… Словом, на майдане как началось, так и шло своим чередом веселье. Но атаман, досадливо крякнув, покинул его, оставив вместо себя есаула и Гаврюху.

Человек в пробковом шлеме спрыгнул с лошади и передал поводья чернобородому индусу. Но с висящим на плече карабином не расстался, равно как и с кожаной сумкой, которая ранее была приторочена к седлу, но теперь перекочевала в руки хозяина.

Не оглядываясь, он быстро поднялся на крыльцо правления, затем повернулся и что-то повелительно крикнул. Один из вновь прибывших всадников, дольше всех привязывающих свою лошадь у коновязи рядом со станичным правлением, поднял голову и откинул с лица накомарник.

Светло-русая бородка клинышком, большой лоб с залысинами, остатки почти детских кудряшек на голове, пенсне на длинном носу… Алексей шепотом выругался.

Иван с недоумением посмотрел на него.

— Что? Признал этого белобрысого? Неужто Усвятов?

— То-то и оно, что нет. — Алексей с изумлением наблюдал, как человек с бородкой быстрым шагом направился к дому, поднялся на крыльцо и вошел вслед за иноземцем в пробковом шлеме в дверь правления.

Алексей покачал головой:

— Надо же! Голдовский!

— Голдовский? — опешил Иван. — Тот, что из музея?

Но когда он успел? И как он в эту компанию вообще затесался? — Вавилов обвел внимательным взглядом индусов. Те тоже поснимали накомарники и суетились возле лошадей, подтягивая или ослабляя подпруги, поправляя тюки и прочую поклажу. — Давай подойдем ближе, — предложил шепотом Иван. — Нас они все равно не знают, может, что услышим… — Он искоса посмотрел на Алексея. — Ты понимаешь по-ихнему?

— По-ихнему нет, — усмехнулся Алексей, — а по-английски немного разбираюсь.

— И то дело! — обрадовался Иван, не забывая за разговором прокладывать себе дорогу сквозь толпу. Сашка и Шурка проталкивались за ними след в след, но через десяток шагов вырвались вперед и оказались на поляне.

— Вот же пострелята! — усмехнулся Иван, наблюдая, как мальчишки снуют между лошадьми и, разинув рот, без тени смущения, в упор рассматривают диковинных чужестранцев. — Много бы я дал, чтобы оказаться рядом с ними. Меня вон та поклажа сильно интересует, — кивнул он в сторону двух деревянных ящиков, выкрашенных в грязно-серый цвет. — Что там такое может быть? И вообще, что это за букашки такие, за которыми надо переться в подобную даль?

— Не думаю, что их интересуют букашки… — Алексей не сводил взгляда с ящиков, на которые ему указал Иван.

Что-то они ему напоминали… Где-то он уже такие видел…

— Думаю, тебе пока не следует попадаться на глаза Голдовскому, — предостерег Алексея Иван. — Сначала узнаем от атамана, зачем они сюда пожаловали. Если его интересуют старинные книги, то на кой ляд он затесался в эту банду?

Судя по всему, он приближен к этому типу в клетчатых штанах, — кивнул Вавилов в сторону станичного правления.

— Может, он служит переводчиком? — предположил Алексей. — А попутно занимается своими де… — он запнулся на полуслове. Крутившийся возле ящиков один из близнецов, кажется, Шурка, попробовал поднять его крышку и тут же схлопотал подзатыльник от проводника. Сашка тотчас петухом наскочил на обидчика брата.

— А ну, не трожь! — Парнишка, как клещ, вцепился ему в руку. Но хлыст второго проводника со свистом опустился на его спину. Сашка вскрикнул и покатился по траве. Проводник выругался и вновь замахнулся, теперь уже на Шурку.

Но тот ловко увернулся, от удара, отскочил в сторону и, потирая ухо, завопил благим матом:

— Шиликуны[29] наших бьют! Защищай, паря!

Несколько молодых казаков, закатывая на ходу рукава чекменей, ринулись сквозь толпу на выручку.

Индусы сгрудились в кучу, тревожно загомонили, озираясь по сторонам. Одна или две смуглых руки потянули с плеча карабины. Толпа, только что взиравшая на них с любопытством, помрачнела, налилась недружелюбием.

— Вот же бесенята! — пробурчал рядом Иван. — Кажется, драки не миновать!

Они стали пробиваться сквозь взбудораженную случившимся толпу за казаками, которые настроены были весьма воинственно. Их уже было не меньше десятка, к тому же к ним присоединились несколько подростков и два пожилых пьяненьких станичника: один с выбитыми зубами, другой с кривым шрамом через всю щеку. Глаза их горели, а лица раскраснелись от предчувствия схватки.

Чернобородый индус что-то резко выкрикнул и побежал к крыльцу правления. Но в этот момент открылась дверь, и на крыльце появился атаман в сопровождении человека в пробковом шлеме и Голдовского. Чернобородый остановился как вкопанный и громко произнес несколько фраз по-английски, но так быстро, что Алексей ухватил лишь три слова, одно из которых «fight», несомненно, переводилось, как «сражение», но индус наверняка имел в виду грядущую драку. А пара других, которые он повторил не менее трех раз, звучали, как обращение: «sir Cornwell». Выходит, он был англичанином, этот долговязый джентльмен в шлеме и неизменных крагах, а не американцем, иначе индус называл бы его мистером…