Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Итак, было решено провести встречу под кодовым названием «Трайдент»[1638].

Сталин не принимал участия, поскольку его присутствие было необходимо в Москве, когда летом Гитлер перейдет в наступление. В России, от Ленинграда до Ростова, весенняя распутица превратила лесную почву в трясину, болота в озера, дороги в топь. Корреспондент New York Times написал, что вдоль линии фронта «ржавеющие пушки и сломанные грузовики служат напоминанием о том, где раньше проходили бои». Силы двух противостоящих друг другу армий были относительно равны. Ситуация смогла не сдвинуться с мертвой точки. Тем не менее близ Курска Гитлер разместил самую крупную в истории танковую армию, и эта армия в данный момент ожидала приказа начать наступление. Учитывая, что отправка арктических конвоев была приостановлена, а Иранская железная дорога не смогла компенсировать их отмену, Красной армии вскоре предстояло оказать сопротивление вермахту с помощью только того оружия, танков и войск, которые находились в ее распоряжении на данный момент. Сталинские заводы и фабрики обеспечивали свои армии всем необходимым на 95 процентов, оставшиеся же 5 процентов по программе ленд-лиза Сталину были необходимы прямо сейчас, но рассчитывать на помощь в скором будущем не приходилось. Не вызывало сомнений, что предстоящее сражение будет ужасным и, возможно, определит дальнейший ход войны. В Лондоне и Вашингтоне возникли сомнения относительного того, как долго смогут Сталин и Красная армия выдерживать этот напор[1639].

Советский лидер, как и на протяжении предыдущих полутора лет, добивался от своих партнеров ответа только на один вопрос: когда будет открыт второй фронт. Этот вопрос был одним из главных пунктов повестки дня «Трайдента». Отношения между Рузвельтом и Сталиным застыли на мертвой точке после Пёрл-Харбора, и Рузвельт считал, что необходимость встречи со Сталиным, без Черчилля, ясна и очевидна. Когда Черчилль выразил готовность отправиться в Вашингтон на корабле, Рузвельт написал письмо Сталину, в котором предложил выбрать удобное место встречи, возможно в Сибири или на Аляске, но не в Африке – там слишком жарко – и не на побережье Атлантики, к примеру в Исландии, где Черчилль, если его не пригласить, может почувствовать, что его обошли стороной. Письмо должен был лично доставить и собственноручно вручить Сталину бывший посол в Советском Союзе Джозеф Дэвис так, чтобы о существовании этого письма ни при каких обстоятельствах не узнал Черчилль. Рузвельт считал, что нет необходимости уделять Черчиллю столько времени и внимания, сколько требовал премьер-министр, в связи с тем, что в альянсе возрастала роль Рузвельта, в значительной степени благодаря производственным мощностям и вооруженным силам, численность которых достигла 6 миллионов человек. Все это заставило Рузвельта считать, что он сумеет наладить отношения со Сталиным, как только представится возможность сесть за стол переговоров и поговорить наедине[1640].

Утром 11 мая трансатлантический лайнер «Королева Мария», на борту которого находился премьер-министр, бросил якорь у Стейтен-Айленда.

Половину семилетнего срока эксплуатации лайнер использовали в качестве военного транспорта. Моряки назвали его «Серым призраком». Его красно-белые трубы, черный корпус и жемчужно-белую палубную надстройку покрыли толстым слоем серой краски. На верхней палубе вместо шезлонгов смонтировали зенитные установки. Внут реннее убранство – элементы декора, многочисленные диваны, фарфоровые сервизы, множество ковров, карта мира, висевшая в столовой, – еще в начале войны отправили на склады в Нью-Йорк, где уже хранились элементы декора «Королевы Елизаветы» и «Нормандии». На борту «Queen Mary» могли разместиться 16 тысяч солдат, почти столько же было переброшено в Австралию вскоре после того, как японцы совершили нападение на Пёрл-Харбор. Скорость судна – почти 30 узлов – сделала его неуловимым. Ни одной немецкой подводной лодке было не под силу угнаться за «Королевой Марией», при этом «Серый призрак» всегда шел зигзагами, остерегаясь торпед.

Лайнер шел на запад в сопровождении британских и американских крейсеров, а в небе курсировали самолеты-амфибии «Сандерленд». Сейчас на борту «Королевы Марии» находилось более 5 тысяч итальянских и немецких военнопленных, захваченных в Тунисе, которых подвергли не слишком неприятной процедуре интернирования. Солдаты не сетовали на судьбу; когда в Северной Африке над ними насмехались говорившие по-итальянски американцы, они отвечали: «Ну что ж, смейтесь. Но мы едем в Америку. А вы отправляетесь в Италию». Особенно довольны были высокопоставленные немецкие офицеры; их разместят в отеле «Гринбрайер» в Уайт-Салфер-Спрингс, штат Западная Виргиния, где они смогут заказывать все необходимое по каталогам Sears, где поощрялось иметь собственный огород и было вдоволь кофе и табака. Однако трансатлантическое путешествие вовсе не показалось военнопленным приятной прогулкой: шесть дней они просидели взаперти на нижних палубах; выход на верхние палубы затянули колючей проволокой, установили пулемет, обложенный мешками с песком, рядом с которым несли вахту королевские матросы. Корабль кишел вшами после того, как на нем перевозили вещевые мешки, хранившиеся на складе в Каире. Военнопленные (или немецкие шпионы, осмотревшие судно в Шотландии) могли прийти к выводу, заметив множество свежих надписей на голландском языке, что на борту была важная персона – возможно, королева Вильгельмина. В разных частях корабля были пандусы, предназначенные для удобства перемещения в инвалидном кресле, что наводило на мысль о том, что в обратный путь лайнер отправится с Франклином Рузвельтом. Британская разведка решила, что немцы придут именно к такому выводу[1641].

Военнопленные сошли с корабля на причал на реке Гудзон под надзором охраны. Когда корабль бросил якорь во внешней гавани, с корабля сошла еще одна группа пассажиров, среди которых был сэр Уильям Беверидж, приехавший на Международную конференцию по вопросам продовольствия в Хот-Спрингс, штат Виргиния. Беверидж с супругой не входили в состав официальной делегации – названной Исмеем «святая святых», – и, следовательно, их не разместили в той части судна, которое в спешном порядке было подвергнуто дезинфекции, чтобы создать комфортные условия для «святых». В результате, когда лайнер «Королева Мария» прибыл в Нью-Йорк, у сэра Уильяма и леди Беверидж «были явные признаки педикулеза». Среди прочих на борту находились Макс Бивербрук, Аверелл Гарриман, лорд Червелл и лорд Моран. Начальников штабов и Арчи Уэйвелла сопровождала группа в составе более сотни штабных офицеров. Один из пассажиров взял с собой в путешествие огромное количество ящиков, коробок, сундуков, набитых довольно странными предметами одежды. О нем заботился целый взвод личных секретарей и телохранителей из состава Королевских военно-морских сил. Выбор судна для путешествия был сделан в пользу «Королевы Марии» ради обеспечения его безопасности. На палубе неуместно одетый коммодор авиации Спенсер, в синем кителе и фуражке яхт-клуба Royal Yacht Squadron, с сигарой, пристально смотрел в сторону Манхэттена, чьи очертания были едва различимы в густом тумане. Прошло более сорока восьми лет с тех пор, как Черчилль прибыл в гавань Нью-Йорка на борту лайнера «Этрурия» круизной компании Cunard Line; королевой была Виктория, над владениями которой «никогда не заходило солнце». Теперь американцы распевали невероятно популярную, сентиментальную народную песню, написанную Полом Робертсом и Шелби Дарнеллом, There’s a Star-Spangled Banner Waving Somewhere[1642].

У пассажиров, размещенных на верхней палубе, настроение было как у людей, совершавших круиз во время отпуска, и с каждой телеграммой от Александера их настроение поднималась выше и выше. 7 мая Александер телеграфировал, что 1-я бронетанковая дивизия Соединенных Штатов вошла в Бизерту, а британцы заняли Тунис. 8 мая немцы и итальянцы попытались бежать из Туниса на кораблях, однако адмирал Каннингем отдал приказ: «Потопить, сжечь, уничтожить. Не упустить никого». 10 мая Черчилль сказал Эттли и Идену, находившимся в Лондоне, чтобы вечером по всей Англии звонили церковные колокола. В этот день исполнилось три года со дня его вступления на пост премьер-министра. Колокола звонили[1643].