Река меж зеленых холмов - Евгений Лотош

— Ты знаешь, что по указанию Великого Скотовода разработаны планы военного захвата некоторых территорий?

— Да.

— Они базируются на использовании бойцов Народа в качестве основной силы для войны в "зеленке". Просчитано, что если посылать туда людей, потери окажутся неприемлемыми и приведут к серьезным политическим последствиям. Мы могли бы пройти сквозь твои отряды как нож сквозь масло — но мы не станем так поступать. Народ не повернется против тебя, Холл-аз-Гуштым. Даже если забыть про твои старые заслуги, мы не настолько глупы, чтобы противостоять тебе лично.

— Отрадно слышать, — слабо улыбнулся Демиург. — Спасибо, Канагари. Мне хотелось бы числить Народ в друзьях, а не во врагах. Но не повредит ли отказ вам? Тебе лично?

— Бойцы Народа никогда не являлись наемниками. Мы — союзники со своей собственной волей. Не в первый раз мы откажемся подчиняться неразумным планам. Мы уже давно объяснили людям, что не воюем друг с другом. Мы — полицейские, охранники и защитники, не штурмовики. Даже если мы оказываемся среди враждующих человеческих группировок, друг с другом мы не сражаемся. Поэтому Граш и Княжества всегда дрались друг с другом без нашего участия. Если им захочется связаться с вами — мы точно так же отойдем в сторону. Могу я задать тебе вопрос, Серый Князь?

— Серый Князь давно мертв. Меня зовут Панариши, Канагари. Что ты хотел спросить?

— Дед упоминал, что ты знаешь про Драконий Камень. Что ты знаешь, как его восстановить.

— Хлаш сказал, что я знаю, где Драконий Камень? — брови Семена поражено поползли на лоб.

— Нет. Он говорил, что ты знаешь, как его восстановить.

— Вероятно, он меня неправильно понял. Я действительно знаю, что такое Камень. Но его невозможно вернуть, Канагари. Он изъят и ликвидирован много столетий назад, еще до того, как в ваш мир пришел Майно. Его вообще никогда не существовало в том виде, в каком он сохранился в легендах.

— Неважно, — тролль пожал плечами. — Панариши, он по прежнему нам нужен. Нет, он нужен нам гораздо сильнее, чем раньше. Без него мы вынуждены пропускать детей через жестокое сито отбора — и убивать не справившихся. Без него нам приходится всю жизнь держать себя под жестким волевым контролем, чтобы побеждать свою звериную натуру. Нам не остается иного выхода, кроме как становиться солдатами, другого наше воспитание просто не допускает. Не учеными, не инженерами, даже не землепашцами или ремесленниками — солдатами. Но людям больше не нужны могучие бойцы. Огнестрельное оружие и боевая техника давно свели наши преимущества на нет. Мы вымираем, Серый Князь. Даже орки сумели встроиться в человеческое общество, занять в нем свою нишу, найти свою дорогу. Они живут — а нам, если все продолжит идти по заведенному обычаю, скоро придет конец. Нам нужна помощь. Ты — поможешь?

— Нет, — голос Семена снова стал глухим. — Прости, Канагари, но мертвецам противопоказано оживать. Слишком много грустных воспоминаний разом наваливается на плечи. Скоро я уйду, на сей раз окончательно.

— Ну что же, — тролль словно обмяк. — Я и не надеялся…

— Я — не помогу. Они помогут.

И указательный палец бывшего Серого Князя уперся в Яну с Кариной.

— Мы? — хором спросили те.

— Вы, — усмехнулся Семен, и в его глазах снова замелькали озорные огоньки. — Особенно ты, Яни. Драконий Камень работал по тем же принципам, что и твой ней… сама понимаешь что. Вот тебе и придумывать, что делать с разнесчастными троллями.

— Ну уж спасибо за доверие! — возмутилась та, упирая руки в бока, и Карина тихонько хихикнула.

— Не все же заботы мира на меня одну валить! — мстительно сказала она. — Тебе тоже неплохо в переноске тяжестей поучаствовать. Господин Канагари, мы с сестрой не можем ничего пообещать тебе прямо сейчас. Мы еще мало что знаем…

— Как напоминает белая повязка, даже самый великий Мастер — всегда лишь ученик, — тролль в широкой ухмылке продемонстрировал ей великолепные двойные ряды остроконечных зубов. — А тень надежды всегда лучше, чем ее полное отсутствие. Госпожа Карина Мураций, однажды ты, сама того не подозревая, станешь Ведущей по Пути. И, возможно, приведешь куда-нибудь и нас. А сейчас приношу свои извинения за то, что отнял у вас время.

Он коротко поклонился и беззвучно растаял в дебрях закулисья.

— На том мы и закончим сегодняшнее приключение, — Семен положил руки на плече Яне и Карине. — Отдыхайте, девочки. Вы прекрасно справились, хотя последствия оказались куда серьезнее, чем я предполагал. Но тут уж я лажанулся — Яни, я никогда не говорил тебе держать язык на привязи в присутствии троллей? В среднем коэффициент интеллекта у них процентов на тридцать-сорок выше человеческого, и намеки они раскусывают сразу. Ладно, пойдемте-ка в апартаменты, а то человек у электрощита отирается, только нас и ждет.

Он подхватил с лавки тоскалы и зашагал к выходу.

Позже, ночью, Карина оставила мирно посапывающую проекцию в своей спальне, больше смахивающей размерами на спортивный зал, и нырнула в виртуальность. Навстречу ей распахнулся заметно похорошевший за последнее время Ракуэн, наполненный солнечным светом и щебетом птиц. Видимо, потому, что виртуальный мир наконец-то зажил полноценной жизнью, солнце больше не висело приклеенным к небу и сейчас клонилось к закату — но все еще стояло высоко. Она нашла себе небольшой холмик с видом на небольшую речную долину, уселась, обхватив коленки руками, и сонно сощурилась на журчащую внизу воду.

— Устала? — раздался голос из-за спины. Семен неторопливо прошел по склону и сел на траву рядом с ней. Она не ответила.

Какое-то время они молча сидели рядом и смотрели на реку.

— Рис, — наконец спросила Карина, — а что ты сказал тому троллю, Канагари? Насчет того, что ты скоро уйдешь? Ты ведь не всерьез, а?

— Всерьез, Кара, — Семен сорвал травинку и принялся жевать. — Я с самого начала не хотел здесь оставаться. Слишком много воспоминаний, которые хотелось бы забыть — но не могу. Джа уж очень просил за вами приглядеть на первых порах.

Он хмыкнул.

— Кара, знаешь, в чем наше основное отличие от Старших?

— Ну… мы не являемся симбиозом человека и искина.

— Верно. И, как следствие, не умеем забывать по своей воле. Память Старшего построена совсем иначе, чем наша. То, что у нас зовется "внешними кольцами", лишь бледное подобие их системы обработки и хранения информации. На деле почти невозможно провести границу между личной памятью Демиурга, кольцами памяти его персонального архива и глобальным Архивом, доступным всем. Нам необходимо волевое усилие, чтобы получить доступ к данным — для них же пользоваться всем необходимым так же естественно, как для нас дышать. Они стары — очень стары. Вдумайся: Миованне четыре с половиной миллиона лет объективного времени. Легкомысленной Майе, которая так любит изображать из себя юную девицу, полтора миллиона. И даже Джао, самому младшему из всех, почти миллион. Пусть это не объективное время. Пусть они столетия и тысячелетия проводят в восстанавливающем сне, мало отличающемся от смерти, а десятки и сотни тысяч лет — в игровых пузырях, где время идет куда медленнее, чем в Большом мире. Но все равно объемы накапливающихся воспоминаний поражают воображение. Мне даже страшно представить, каково это — сотни тысяч лет существовать в пустой равнодушной Вселенной, зная наперечет лишь несколько сотен товарищей, большинству из которых ты глубоко безразличен. Страшно представить, каков накапливающийся груз отчаяния, безразличия, тоски. Но им проще, чем нам, они умеют распоряжаться своей памятью как хотят. Они могут по своей воле забывать или перемещать воспоминания во внешние кольца памяти. Подальше от своего разума. А мы — мы так не можем. Я не могу.