Скарлетт - Александра Риплей

— Смотри, мама, — сказала Кэт.

Она осторожно наливала кипящую воду в старый коричневый фарфоровый заварочный чайник. Сладкий запах поднимался от пара, и Кэт улыбалась.

— Я бросила нужные листья, Грейн, — ликовала она и выглядела гордой и счастливой.

Скарлетт схватила шаль старушки.

— Скажи мне, что делать, — взмолилась она.

— Ты должна делать то, что тебе дано делать. Бог защитит Дару.

«Я ничего не понимаю из того, что она говорит», — подумала Скарлетт. Но каким-то образом ужас прошел. Она выпила напиток Кэт в молчании, в теплой, пропахшей лекарственными травами темной комнате, довольная тем, что у Кэт есть место, куда она может приходить. И башенка. До своего возвращения в Дублин она заказала новую, более крепкую, веревочную лестницу.

Глава 88

Скарлетт поехала в этом году на скачки в Пинчестон. Ее пригласили в

Бишоскорт, в ложу графа Клонмела, которого знали как графушку. К ее удовольствию, сэр Джон Морланд также был гостем. К ее огорчению, там был и граф Фэнтон.

Скарлетт поспешила к Морланду сразу же, как только смогла.

— Барт! Как ты? Ты самый упорный домосед, которого я когда-либо знала в своей жизни. Я везде постоянно ищу тебя, но ты нигде не появляешься.

Морланд светился от счастья и громко похрустывал суставами пальцев.

— Я был занят, самым великолепным образом занят, Скарлетт. Я отыскал победителя, я теперь уже уверен в этом.

Он и до этого так говорил. Барт любил своих лошадей, и всегда был уверен, что каждый жеребец станет следующим великим национальным чемпионом. Скарлетт захотелось обнять его. Она любила бы Джона Морланда, даже если бы у него не было связей с Реттом.

— …Назвали ее Диана, плюс быстрые ноги и все в том же роде, ну ты знаешь, и еще плюс Джон в мою честь. Соедини все это. Вышло Дижона, когда я сложил вместе. Горчица по-французски, подумал я, совсем не пойдет. Слишком французское имя для ирландской лошади. Но затем подумал еще раз. Горячая и острая, как перец, глазе даже начинают слезиться. Неплохие очертания. Вроде «убирайся с моего пути, я иду» и все в том же духе. Итак, это Дижона. Она принесет мне удачу. Поставь на нее пятерку, Скарлетт, она очень надежная.

— Я поставлю десять фунтов, Барт.

Скарлетт пыталась придумать способ упомянуть Ретта. То, что говорил

Джон Морланд, не отложилось у нее сперва.

— …Утоплюсь, если я не прав. Мои арендаторы проводят забастовку с рентой, о которой мечтала земельная лига. Оставляют меня без денег на овес. Удивляюсь, как я мог так хорошо думать о Чарльзе Парнелле. Никогда не поверил бы, что парень закончит у этих варварских фенианов.

Скарлетт была в ужасе. Она никогда не представляла, что лига будет использована против кого-нибудь вроде Барта.

— Я не могу поверить в это. Барт. Что ты собираешься делать?

— Если она победит здесь, на ровном месте, тогда я полагаю, следующие большие скачки в Голвее, а после этого — парк Феникс, но, может быть, я сунусь на какие-нибудь скачки в мае-июне, чтобы она знала, чего от нее ждут, так сказать.

— Нет, нет, Барт, я не о Дижоне. Что ты будешь делать с забастовкой по поводу ренты?

Лицо Морланда омрачилось.

— Не знаю, — сказал он. — Рента — это все, что у меня есть. Я никогда не выселял с моих земель, даже не думал об этом. Но сейчас, когда столкнулся, мне, может, придется это сделать. Будет очень стыдно.

Скарлетт думала о Баллихаре. По крайней мере, она была защищена от любых неприятностей. Она простила все ренты, пока не собрали урожай.

— Я говорю, Скарлетт, забыл упомянуть об этом, что получил очень хорошие новости от нашего американского друга Ретта Батлера.

У Скарлетт дрогнуло сердце.

— Он приезжает?

— Нет. Я ждал его. Знаешь, написал ему о Дижоне. Но он ответил, что не может приехать. В июне он станет отцом. Они особенно переживали сейчас, жена несколько месяцев пролежала в постели, пока не исчезла всякая опасность того, что случилось в прошлый раз. Но сейчас все великолепно. Она поднялась и счастлива, как жаворонок. Он, конечно, тоже. Никогда не видел в своей жизни мужчину, столь гордого своим отцовством, как Ретт.

Скарлетт схватилась за стул, чтобы не упасть. Какие бы нереальные мечты и тайные надежды она не питала, теперь с ними было покончено.

Графушка зарезервировал для своей компании целую, секцию трибун.

Скарлетт стояла вместе со всеми, рассматривая ипподром в перламутровый оперный бинокль. Беговая дорожка была изумрудно-зеленой, внутреннее поле длинного овала было сплошной массой движения и красок. Люди стояли в повозках, на сиденьях и крышах экипажей, ходили вокруг по одному и группами, толпились за внутренним ограждением. Пошел дождь, и Скарлетт была благодарна за второй ярус трибун над головой. Он образовывал крышу для привилегированных нанимателей мест внизу.

— Хорошее шоу, — ликовал Барт Морланд. — Дижона великая маленькая грязнуля.

— Тебе кто-нибудь нравится, Скарлетт? — сказал ей на ухо ровный голос. Это был Фэнтон.

— Я еще не определилась, Люк.

Когда участники заезда вышли на дорожку, Скарлетт приветствовала их и аплодировала вместе со всеми. Она двадцать раз согласилась с Джоном Морландом, что даже невооруженный глаз отметит Дижону, самую красивую лошадь. Все время, пока она говорила и улыбалась, ум методично разрабатывал возможности, плюсы и минусы ее жизни. Будет в высшей степени бесчестно выйти замуж за Люка. Он хочет ребенка, а она не может родить. Но Кэт будет под присмотром и в безопасности. Никто не станет спрашивать ее о настоящем отце. Не совсем так, конечно, будут интересоваться, но это не имеет значения. Со временем она станет О'Хара из Баллихары и графиней Фэнтон. Какую честь я должна оказать Люку? У него самого ее нет, почему меня смущает именно это?

Дижона победила. Джон Морланд был в избытке чувств. Все столпились вокруг него, крича и похлопывая его по спине. Под прикрытием этого шума Скарлетт повернулась к Люку Фэнтону.

— Пусть твой адвокат встретится с моим насчет контрактов, — сказала она. — Для свадьбы я выбираю конец сентября. После Праздника урожая.

— Колум, я выхожу замуж за графа Фэнтона, — сказала Скарлетт.

Он засмеялся.

— А я возьму в невесты Лили. Такая потеха будет, с сатанинскими легионами в качестве гостей на свадебном празднике.

— Это не шутка, Колум.

Его смех прекратился, словно отсеченный лезвием ножа, и он поглядел на бледное решительное лицо Скарлетт.

— Я не позволю этого, — закричал он. — Этот человек дьявол, и к тому же англичанин.

Красные пятна покрыли щеки Скарлетт.

— Ты… не… позволишь? — медленно сказала она. Ты… не… позволишь? Кем ты возомнил себя, Колум?