Пилот штрафной эскадрильи - Юрий Корчевский

Михаил встал, вытянулся по стойке «смирно», доложил:

— Младший лейтенант Борисов, летчик пятидесятого бомбардировочного авиаполка.

Об летчика протянули руки для пожатия.

— Командир полка Забродский – майор.

— Комэск-два, старший лейтенант Куземин.

— Садись, пилот. Расскажи-ка еще раз, сам послушать хочу, — обратился к Михаилу Забродский.

Михаил рассказал о своем последнем вылете, о том, как его сбили, как он пробирался к своим.

— В окружении был?

— Никак нет.

— Какой налет на «ишаках»?

— Сто часов.

— На «пешке» летал?

— Так точно.

— Да брось ты официально – «так точно», «никак нет»… Мы же летчики. Мой начштаба сказал, что ты не против в истребители вернуться?

— Не против. Да и где я теперь свой полк найду? К тому же в полку машин не осталось, опять в ЗАП надо, потом – самолеты получать. А я сейчас летать хочу, аж руки чешутся фрицев бить.

— Ну сейчас летать не получится. Надо материальную часть изучить, вывозные полеты сделать. Как готов будешь, комэск сам и вывезет. Как, комэск, берем?

— Все лучше, чем молодняк, — сказал старлей.

— Считай, договорились. Капитан, оформляй приказ и документы. Куземин, забирай его в свою эскадрилью – покажи столовую, с жильем обустрой.

Начштаба остался в своей комнате, летчики вышли на крыльцо.

— Не понимаю, Борисов, чего ты в бомберах нашел? На них только или по здоровью идут – кто медкомиссией из истребителей списан, или по большой любви. — Майор засмеялся. — То ли дело истребители: мощь, маневр, огонь!

Старлей повел Михаила сначала в столовую – подождал, пока пилот поест, потом провел в землянку, показал на дощатые нары:

— Вот твое место. Еще три дня тому назад это место Ваньки Терехова было, да «мессеры» его сбили. Пошли, стоянку покажу и самолет.

Комэск привел Михаила на стоянку, где, укрытые сетями, стояли Яки. Так близко Михаил этих истребителей не видел. «Справлюсь ли?» – шевельнулась в душе тревога.

— Нечитайло! Знакомься – пилота к тебе привел.

Из-за самолета выбежал пухленький, одетый в меховой комбинезон, еще больше полнивший его, механик.

— Слухаю, товарищ комэск.

— Вот твой новый пилот, младший лейтенант Борисов. На Яках он не летал. Потому познакомь его с материальной частью, особенно – с кабиной.

— Сделаю, товарищ комэск, все будет в лучшем виде.

— Нечитайло! 

— Шо?

— Опять ты со своим «шо»! Ну и в курс дела введи: покажи, где штурманская, — пусть карты получит, инструкцию к самолету. Ну да не мне тебя учить.

— Так точно, товарищ комэск, — вытянулся в струнку и так стоящий по стойке «смирно» механик.

Старлей ушел. Механик свернул здоровенную самокрутку, пыхнул ядерным самосадом.

— Тимофей, будь ласка. — Он протянул пилоту руку.

— Сергей. — Михаил крепко пожал руку человеку, от старания которого теперь отчасти зависела его жизнь.

Механик уселся на ящик из-под снарядов, вытер руки промасленной тряпкой:

— Ну спрашивай, чего не знаешь.

— Объясняй все и с самого начала – Як вообще в первый раз вижу.

— А на чем раньше летал?

— Еще четыре – нет, пять дней назад на Пе-2, на «пешке». Сбили, выбрался к своим, а полк перебазировался. Проще сказать, ни черта от полка не осталось. В Москву перебрались, в ЗАП.

— Понятненько. Тогда чего же мы стоим? Сидайте. — Механик кивнул на пустые ящики из-под боеприпасов. — Расскажу коротенько. — Механик сделал паузу, сосредоточился и дальше заговорил уже другим тоном и заученно: – Истребитель Як-1 Саратовского авиазавода. Имеет мотор М-105ПА, мощность – как одна тысяча пятьдесят конячьих сил! Запас топлива – триста тридцать литров. Вооружен двумя пулеметами ШКАС и пушкой двадцать миллиметров. Сила! Скорость – пятьсот пятьдесят девять километров в час, максимальная дальность на полной заправке – шестьсот пятьдесят километров. Вес заправленного топливом и боекомплектом истребителя – две тысячи девятьсот семнадцать килограммов. — Он перевел дыхание и продолжил уже обычным тоном: – Ну вот, вроде я усе сказал, теперь посмотрим аэроплан. — Он взобрался на крыло самолета и оттуда обратился к Михаилу: – Будь ласка, сядь в кабину.

Михаил уселся на парашют в кабине пилота.

— Чуешь, якая бронеспинка? — Механик пальцем постучал по броне. — А теперь объясняю, что к чему в кабине. Это – сектор газа, кран выпуска или уборки шасси. Ну про педали ты и сам знаешь. Вместо штурвала, как у бомбардировщика, — ручка. Вверху – вот туточки – гашетка пулеметов и пушки. Так, теперь показую приборы: это – температура масла, дальше – температура головок цилиндров, указатель скорости, высотомер.

В принципе истребитель имел меньше приборов и ручек управления, чем «пешка».

— А теперь попрошу тебя из кабины. Будем мотор да вооружение смотреть.

— Погодь, а рация где? Механик вздохнул:

— Нету на нем рации.

В сравнении с «пешкой» это был крупный недостаток. Ни предупредить своих об опасности, ни сообщить важные данные – скажем, о колонне немецких войск – летчик не мог.

Механик рассказывал до вечера. Михаил слушал внимательно. От того, как он усвоит материал, зависит его жизнь. Ведь принимать экзамен будут немцы – в воздушном бою.

— Уморился я с тобой. — Механик уселся на снарядный ящик. — Ужинать надо – самое время сейчас. Идем.

Они поужинали в столовой. Для летного и технического состава меню было разное, и сидели летчики и механики за разными столами. И не для того, чтобы унизить техсостав – боже упаси! Просто не все летчикам можно было есть. Например, горох, фасоль, бобы, черный хлеб напрочь исключались. Они обладали повышенным газообразованием и при подъеме на высоту могли разорвать кишечник. Были и другие ограничения.

После ужина Михаил направился в землянку.

Здесь уже были другие летчики – пятеро молодых парней. Михаил оказался самым старшим. Познакомились. И сразу начались вопросы – на чем летал и каково это – летать на «пешке».

Михаил отвечал обстоятельно, понимая, что спрашивают не просто так, не из праздного любопытства. Любая мелочь, даже на первый взгляд самая незначительная, могла помочь летчику в бою сбить неприятеля или спастись самому. А уж когда он упомянул о двух сбитых «мессерах», причем на Пе-2, интерес к разговору и к нему самому возрос.

— А чего вы удивляетесь, парни? Ведь «пешка» задумывалась как тяжелый истребитель. Это уже потом бомболюк приладили да штурмана посадили. Скорость немного меньше, чем у Ме-109, а если бы вместо бомб пушки на крылья поставили или реактивные снаряды, то «мессеры» еще крепко подумали бы, прежде чем с «пешкой» связываться.

Для себя Михаил выяснил несколько интересных моментов. На Яке мотор на форсаже мог работать не больше двух минут – иначе перегревался. Левый вираж выполнялся лучше правого, фонарь кабины иногда заклинивал, и выпрыгнуть с парашютом удавалось не всем. Потому в бою пилоты часто сдвигали фонарь назад – даже теряя при этом в скорости: выбирая между небольшой потерей скорости и возможностью быстро покинуть подбитый самолет – предпочитали второе.

Разговор шел взаимополезный, и потому засиделись допоздна.

С утра, после завтрака, направились в штурманский класс. «Класс» – это громко сказано. В одну из комнат избы поставили столы, чтобы можно было расстелить карты. Во многом местность была знакомой, особенно к западу от Тулы. Михаилу требовалось лишь изучить определенный участок ее – от Узловой до Тулы.

В обед его нашел в столовой комэск.

— Как успехи?

— Местность изучил, с картами ознакомился.

— Тогда сегодня сделаем первый вывозной вылет, скажем… — комэск посмотрел на часы, — …через полчаса. Встретимся на стоянке.

Михаил даже успел посидеть на снарядных ящиках на стоянке рядом с Як-7УТИ, имевшим сдвоенную кабину – для обучаемого и инструктора. Пилот волновался как никогда. Проблема была в том, что на истребителе он никогда не летал. И сведения о ста часах налета на истребителе, которыми он поделился с командиром полка Забродским, были, мягко говоря, неправдой.

Быстрой походкой подошел комэск.

— Ну что, Борисов, занимаем места согласно купленным билетам, — пошутил он. — Ты – в партере, я – на галерке.

Заметив волнение пилота, хлопнул его по плечу:

— Бог не выдаст, свинья не съест. Михаил первым влез на крыло и уселся в переднюю кабину. В заднюю кабину сел Куземин. Пристегнулись. Михаил взял резиновый шланг, служащий для переговоров.

— Разрешите запуск?

— Валяй.

Михаил запустил двигатель, погонял его пару минут.

— Разрешите выруливать на ВПП?[10]

— Разрешаю.

Михаил развел руки в стороны, и механик убрал колодки. Пилот добавил газ, вырулил на взлетно-посадочную полосу. Взгляд на приборы – все в порядке: температура масла и головок цилиндров, обороты.