Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Любовные романы » Роман » Двойной портрет - Вениамин Каверин

Двойной портрет - Вениамин Каверин

Читать онлайн Двойной портрет - Вениамин Каверин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 32
Перейти на страницу:

— Правда?

— Разумеется, правда.

39

Очевидно, редколлегия явилась в полном составе, потому что кабинет Беклемишева был почти полон. Я мало знал его. Он был высокий, лет сорока, грузноватый, рыжеволосый, добродушный. Отпечаток достоинства был заметен в том, как он говорил и держался. Такой же — грузноватой, добродушно-снисходительной была и его газета.

Горшков рассказал историю статьи.

При всем моем глубоком уважении к автору, следует признать, что разработка давала более широкие возможности. Эффектность материала не всегда приводит к эффективным результатам.

Это было отвратительно — слушать его, думая о том, что если опровержение будет напечатано, редакция волей-неволей вынуждена будет свалить свою мнимую вину на меня. Невозможно было ненавидеть Кузина, с его добрым кривым носом, с его кадыком и язвой, но я был, кажется, готов убить его за то, что он втянул меня в эту историю.

Почему вопрос об опровержении обсуждался с такой остротой? Потому что так же, как в недавнем прошлом произошли перемены, позволившие напечатать статью, так теперь сопротивление Снегирева, энергия его покровителей и подручных произвели другой, частный, сдвиг, заставивший редакцию серьезно подумать об опровержении. Были люди, которые не хотели печатать его, прекрасно понимая, что газета попадает в неловкое положение. Но были другие, опасавшиеся за собственное положение в редакции, маленькие снегиревы, построившие свое благополучие на осторожности, оправдывавшей любую — с их точки зрения — необходимую ложь. Эти хотели, более того — требовали, думая, что в борьбу вступили люди, с которыми бесполезно бороться. Были, наконец, и третьи, скользящие, взвешивающие, пытающиеся угадать позицию главного редактора — и тайком уже набрасывающие текст опровержения в редакционных блокнотах.

Далеко не все произносилось вслух. Многое передавалось шепотом, на ухо, записочкой, из рук в руки. Кто-то сказал, что следовало «фокусировать» вопрос на других, менее «локальных» случаях, а потом «суммировать» его — и не в одной статье, а в серии больших, научно обоснованных выступлений.

Кузин иронически крякнул. Я впервые видел его в официальной обстановке. Он был совсем другой, нахохлившийся, сдержанно-мрачный. Трудно греметь заржавленными латами в присутствии начальства. Убивать его мне больше не хотелось.

— Прошу слова, — срывающимся голосом сказал он.

Беклемишев кивнул.

— В разработке, которую подготовил отдел, материал суммирован, — начал Кузин. — Фальсификация опытных данных установлена в терапии, в микробиологии, в почвоведении, в животноводстве. Я считаю необходимым послать разработку в ЦК. Теперь о статье. Все поведение Снегирева уже после опубликования статьи говорит о том, что мы были обязаны ее напечатать. Я приведу только один пример. Почти во всех отрицательных письмах по адресу автора повторяется следующее обвинение: «Знал ли он, что Черкашин был душевно болен, и если знал, то почему умолчал об этом?» Или: «Как не постеснялся он воспользоваться словами и поступком душевнобольного человека?» Но вот передо мной две справки. Одну из них Снегирев представил в партбюро в 1948 году, когда его обвиняли в том, что Черкашин из-за него покончил самоубийством. Копию с копии этой справки он прислал в нашу редакцию. Мы с Гершановичюсом поехали в диспансер и установили, что это подложная справка. Прошу сличить с нею ту, которую нам выдали по данным истории болезни.

Он положил на стол бумаги, и они пошли гулять по рукам.

— После самоубийства прошло пять лет. Врач, выдавший подложную справку, умер. Ему повезло, — сказал с отчаянием Кузин. — Потому что, если бы мы были последовательны, мы могли бы привлечь его к ответственности за тяжелое служебное преступление. В истории болезни шизофрения предположена, но не подтверждена. Диагноз — вегетативный невроз у конституционного невропата. Большинство из присутствующих — по меньшей мере я — конституционные невропаты, и у всех, без исключения, вегетативный невроз. Между тем цитирую: «Мы исключили бы его из партии, если бы он не представил справку о том, что Черкашин был душевнобольным...» Из письма бывшего члена партбюро Чернова. Цитирую: «Он доказал нам, что Черкашин выбросился из окна в припадке безумия». Из стенограммы беседы с бывшим секретарем факультетской комиссии Еремеевым.

Было ясно, почему Кузин говорил с отчаяньем. Но это было никого не удивлявшее отчаянье, которое все присутствовавшие как бы условились не замечать. Точно он совсем не говорил — так была выслушана его безнадежная, прозвучавшая из другого времени речь. Главный редактор смотрел на него снисходительно, но неподвижно.

Я попросил слова — и удивился, услышав свой взволнованный голос. Мне казалось, что я совершенно спокоен. Я сказал, что преувеличенная осторожность еще бродит среди нас, хотя она основана, в сущности, на инерции, медленно сходящей на нет. Пора очнуться от этого состояния неуверенности, шаткости, унизительного недоверия друг к другу. Пора, наконец, оценить всю дикость, всю неестественность этого чувства, еще недавно вторгавшегося в самые незначительные подробности жизни. Может показаться, что я нахожусь в трудном положении — под статьей стоит моя подпись. Но это мнимое впечатление: для меня было важно написать эту статью и полезно увидеть то, что произошло и происходит сейчас — перед моими глазами.

Меня выслушали молча. Бледный, на глазах заболевающий Кузин подошел в перерыве и крепко пожал мою руку.

Когда заседание возобновилось, Горшков прочел набросок опровержения — вероятно, один из многих, потому что он с трудом разбирался в перечеркнутых строках. Редакция признавалась, что была неправа, называя доктора наук Снегирева невеждой. Вопрос о фальсификации науки требует более осторожного подхода и более тщательного изучения. Моя фамилия не упоминалась.

Я повез Кузина к себе, и мы напились. Он поклялся, что больше никогда не попросит у меня статью на подобную тему для его газеты или, если его прогонят, на любую другую тему для другой газеты.

— Мы смотрим глазами дня, как на часы — который час? — сказал он. — А надо смотреть глазами года. Нет, пятилетия. Вы способны?

— Сегодня едва ли.

— Нет, вы способны. Глазами десятилетия, — сказал с вдохновением Кузин. — И тогда сразу станет ясно, кто прав. Вы согласны?

Я ответил, что согласен, и тогда он, как дважды два, доказал, что опровержение напечатано не будет.

40

В этот день Остроградский рано уехал в Москву. У Ольги Прохоровны был маленький грипп, и ей выписали бюллетень на два дня — очень кстати, давно пора было заняться стиркой. Пока вода грелась на плите, они с Оленькой, оставшейся дома, чтобы помочь маме, разбирали белье. Пес залаял. Кто-то глухо топал на крыльце, потом сказал просительно: «Веничка бы!» Она выглянула и увидела милиционера. Рядом с ним понуро стояла бабка.

Ничего особенного не было в том, что единственный в Лазаревке милиционер Гриша заглянул на кошкинскую дачу. Но у Черкашиной почему-то беспокойно екнуло сердце.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

Гриша снял шапку.

— Хозяин дома?

— Хозяин здесь зимой не живет.

— А кто живет?

— Я.

Гриша подумал. У него было румяное, добродушное лицо с висячими, как у младенца, щеками.

— Прописаны?

Ольга Прохоровна сказала, что она прописана в Москве. Сюда ее пригласил на время академик Кошкин.

— Может быть, показать вам паспорт? — спросила она, волнуясь.

Гриша посмотрел паспорт.

— А кто еще здесь живет?

— Больше никто. Собственно, в чем дело?

— Там будет видно, в чем дело. Покажите квартиру.

Они прошли в ее комнату. Оленька, отобрав свое белье, энергично завязывала его в простынку.

— Дочка?

— Да.

— А это чья комната?.. — спросил он, пройдя через столовую и заглянув к Остроградскому. — Тоже ваша?

На полочке лежали бритвенные принадлежности, а в консервной банке на столе — окурки. Ольга Прохоровна засмеялась, — кажется, естественно, — и покраснела.

— Ну что ж, — сказала она кокетливо, — приезжает ко мне иногда один человек. Мне ведь еще не сто лет, правда?

Гриша смотрел на нее, подозрительно щурясь. Он посуровел.

— Да, вам не сто лет. Значит, иногда приезжает? — Он сделал ударение на «иногда».

— Да.

— Понятно.

Он ушел с этим неопределенным, угрожающим словом, а она осталась стоять в кухне, схватившись рукой за спинку стула.

Оленька спросила что-то насчет соды и засмеялась.

— Ну, мама, я спрашиваю, хватит ли соды, а ты говоришь — на кухне, в столе.

— Мы сегодня не будем стирать, доченька. Одевайся, я отведу тебя к Марусе. Мне надо в Москву.

Волнуясь, что она не застанет Лепесткова дома, она поехала к нему прямо с вокзала. Но он был дома. В майке, открывавшей сильную волосатую грудь, он что-то писал, согнувшись над столом.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 32
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Двойной портрет - Вениамин Каверин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит