Кощеевич и война - Алан Григорьев

«Те, кто сотворили лихо, пусть узнают сами, как горит на воре шапка вместе с волосами»,

Шапки и правда вспыхнули. Те, кто ещё оставался в седле, пали наземь и с криками принялись кататься по снегу, закрывая руками лицо. Все, кроме одного. На нём просто не было шапки. Как назло, именно он вёз девочек. Лис перехватил поводья его лошади — и вовремя. Та шарахнулась от огня. Всадник выхватил меч из ножен, но Шторм-конь вцепился ему в руку, и воин, вскрикнув, выронил оружие. Маю всё это не понравилось бы, но Лис в душе ликовал. Как он их всех, а? Один против семерых!

Огонь быстро потух. Все, кого коснулось колдовское пламя, были мертвы. Из тюков высыпалось награбленное: рожь и овёс, монеты, медная утварь. На одном из разорванных тюков сидела Марена и пересыпала зерна из ладони в ладонь.

— Ну, суженый, уважил! Шестерых отправил мне в дар. А с седьмым что делать будешь? Отпустишь али тоже мне?

— Слезай, живо! — велел седьмому Лис, привязывая поводья чужой лошади к луке седла. — Кто тебя послал? Отвечай! Доброгнева?

— Коли всё знаешь, зачем спрашиваешь? — огрызнулся тот, баюкая прокушенную руку.

— Стоит быть повежливее. Твоя жизнь в моей власти.

— А на что мне такая жизнь? — пожал плечами воин. — Я не оправдал ожиданий княжны. Это всё равно что смерть.

— Бить-пытать будет? — Лис в притворном сочувствии поцокал языком. — Так это и я могу. Отвечай: какое задание тебе было дано? Слово в слово.

Он рассчитывал узнать о планах Доброгневы и что та собиралась сделать с Зарянкой. Если воин будет упираться, его можно и разговорить, как когда-то разговорили предателя Галарида. Не пытками, но заклинанием — так вернее.

Но воин как-то нехорошо улыбнулся, а в следующий миг выхватил кинжал и перерезал себе горло.

— О, этот тоже мой. — Марена высыпала зерно в снег. — Что будешь теперь делать?

— Я его и из мёртвых достану! — рявкнул Лис.

— Фу, нехорошо отбирать подарки.

— Рена, он точно что-то знает. Иначе не стал бы убивать себя.

— Да шучу я, глупенький. Можно подумать, у меня работы мало. Делай что хочешь. Только девчонок развяжи поскорей, пока я их не забрала. А то молодцы Доброгневы так расстарались, что как бы не задохнулись бедняжки…

Княжич охнул и помчался пилить верёвки. Через пару минут девочки были свободны. Обе почти лишились чувств. Таких на коня не посадишь. Придётся ждать, пока доскачет подмога.

Лис снял с седла скатку с одеялом, расстелил, устроил девочек поудобнее, потом развёл костёр. Так хотя бы не замёрзнут.

— Руки и ноги им разотри, — посоветовала Смерть. — А то долго связаны были. Надо кровь разогнать.

— Ты говоришь как целительница. Кому рассказать — не поверят!

— Отчего же? Для кого-то и смерть может быть целительной. Да и не нужны мне эти жизни. Их срок ещё не пришёл, а забирать раньше времени — не по правилам, — усмехнулась Марена.

— Кстати, всё хотел спросить: а кто устанавливает правила?

Улыбка сошла с лица Смерти.

— А вот это не твоего ума дело.

Он пожал плечами: не его так не его. Судя по бурной реакции, Марена не сама эти правила придумала. Выходит, есть в мире что-то превыше Смерти? Или кто-то.

Мысль мелькнула и пропала, потому что одна из девочек застонала, и Лис бросился растирать ладошки обеим. Маскировка Данэ была отличной — он сам не понимал, которая из малышек его сестра. Последний раз он видел Зарянку, когда та ещё пачкала пелёнки. Тогда у нее были рыжие волосы и множество веснушек. Но веснушки Данэ тоже умудрилась выбелить. Вот незадача — даже по ушам не поймёшь: у полукровок навьих людей и смертных они тоже заострённые, а расти перестают только в отрочестве.

Впрочем, сейчас это было не важно. Помочь следовало обеим. Лис вспомнил лечащее заклинание, которому его научила мать, и нараспев произнёс колдовские слова. Ничего не произошло. Может, он что-то перепутал? Лис прочитал заклинание снова. Опять ничего.

Марена покачала головой:

— Не старайся, не выйдет.

— Это ещё почему? Прежде ведь получалось.

— Прежде ты не был суженым Смерти. Я предупреждала: есть цена, которую придётся заплатить за эту честь. Твой отец тоже был не способен к целительской магии. Но это не было врождённым. Чем дольше мы вместе, тем меньше ты способен исцелять. Себя — да. Но не других. Правила есть правила.

Досадно, хотя и закономерно. Смерть и жизнь — словно два берега, разделённые бурной рекой. Порой они сходятся очень близко, но никогда не станут одним.

— Надеюсь, скоро подойдёт подмога.

Стоило Лису это сказать, как с неба донеслось знакомое карканье Вертопляса:

— Р-ребята, я их нашёл! Скор-рее сюда!

Спустившись, он первым делом ущипнул Лиса за мочку уха. Причём пребольно.

— Ай! Ты очумел?!

— Нет, это ты очумел! Удр-рал впер-рёд, никого не подождал. Мы с ног сбились по полям да лесам р-рыскать.

— Ну нашли же? — Лис дёрнул плечом, и Вертоплясу пришлось взмахнуть крыльями, чтобы удержать равновесие.

Но тревога в душе улеглась сама собой. Джиргал знал пару лекарских напевов, Октай всегда возил с собой благовония. Этого хватит, чтобы спокойно доставить девочек в лагерь, а там ими займутся настоящие целители.

— Они очнулись, господин.

Лис едва успел разоблачиться и перекусить, а Оджин уже примчался с докладом. Расторопный малый. Взять, что ли, его к себе в стряпчие с ключом? Для мелких и крупных поручений.

Ему пришлось допить чай одним глотком (ух, и горячий!) и бежать к сестре.

Девочки сидели в шатре на укрытом шкурами топчане, жались