Сердце Солнечного воина - Сью Линн Тань
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Небесные солдаты идут сюда. Мы должны бежать.
– Бежать? Почему? – Ее глаза широко распахнулись.
– Император приговорил нас к заточению в башне. Якобы мы оскорбили Его Небесное Величество, специально не зажгли Луну.
По ее телу пробежала дрожь.
– Они ошибаются. Мы можем объясниться?
– Уже нет. Нельзя переубедить тех, кто не хочет признавать свою неправоту. – Я взяла ее руки в свои, вздрогнув от их холода. Мама боялась… как и я. – Они хотят верить в наше предательство. Забыть зажечь фонари – такой же невинный проступок, как взять отцовский эликсир. Или как драконы решили подарить воду страждущим смертным. Небесный император не потерпит никакой угрозы своей гордости или репутации. Для него видимость важнее намерений.
Меня тогда поразило, как сильно он, должно быть, презирает меня – девушку, которой поклонились его солдаты, которую правитель убил бы в тот день.
– Мы должны бежать? – Голос моей матери сорвался.
Это место было всем, что она знала о Царстве бессмертных, – некогда тюрьма, а теперь единственный дом.
– Да, Его Небесное Величество не отменит приговора, и никто за нас не заступится, в любом случае он никого не послушает. Мы – заноза в его боку, которую он хочет вырвать. Более того, император намерен забрать наш дом, и это отличный повод, чтобы захватить его.
Пин’эр нахмурилась.
– А разве неповиновение указу не рассердит его еще больше?
– Несомненно. – Безрассудное удовольствие захлестнуло меня при этих словах. – Хотя на данном этапе мы мало чем рискуем.
Разве что жизнями. Обезумела ли я, раз решила поставить нас под угрозу? Разве тюремное заключение не предпочтительнее смерти? Но это был не тот выбор; мы боролись за свою свободу, за возможность жить так, как сами хотели. И я не могла доверить нашу безопасность императору. Мать подняла голову, выражение ее лица стало спокойнее.
– Мы будем готовы.
– Ты должна идти первой, вместе с Пин’эр. Вскоре мы с Шусяо вас догоним. Отвлечем тех, кто стоит здесь на страже, чтобы вы могли сбежать.
Взгляд матери впился в меня.
– Я не пойду без тебя.
– Мама, если Небесные солдаты захватят тебя, ты станешь заложницей. Я не смогу действовать, если ты окажешься в опасности. И если мы побежим все разом, они заметят наше отсутствие и бросятся в погоню. Мы с Шусяо можем улизнуть от солдат, но что касается тебя и Пин’эр…
– Знаю, я слаба. – Мама отвернулась. – Хотела бы я помочь. Если бы только у меня была такая же магия, как у тебя.
Возможно, сила моей матери была более тихой, как у Тао, или она вовсе о ней не знала. Так или иначе, но в ней крылась мощь, которой в детстве я не понимала; тогда она казалась мне хрупкой и нежной. Однако, покинув дом в первый раз, я расклеилась, а вот ее разум оставался ясным, решимость не пошатнулась. Как и сказала Пин’эр, моя мать сильнее, чем кажется.
– Нет, мама, – мягко возразила я. – Магия – не единственная стихия; каждая из нас сильна по-своему. Ты оберегала меня все эти годы, теперь моя очередь защищать тебя. Вас обеих, – добавила я, протягивая руку Пин’эр.
Мама глубоко вздохнула.
– Не делай ничего опрометчивого. Будь осторожна и не попадайся. Обещай мне.
– Обещаю, – тут же согласилась я, не обращая внимания на угрызения совести.
В моем плане была еще одна часть, которой я не раскрыла, но она еще не дозрела. Мы с Шусяо собирались устроить диверсию, но что, если вместо этого сделать ловушку для Уганга? Не из злобы, а из желания покончить с угрозой – ведь кто, кроме него, мог собрать семена лавра?
Мама с Пин’эр ходили по комнате, собирая вещи. В дверях мать крепко обняла меня. Я закрыла глаза, вдыхая ее аромат, пронизанный сладостью османтуса.
– Будь осторожна, Маленькая Звездочка. – Рука Пин’эр нежно коснулась моей щеки. – Помни: звезды ярче всего сияют в самую непроглядную ночь.
К горлу подступил комок. Мое детское прозвище. Я глубоко вздохнула, сдерживая эмоции, и только после того, как они ушли, рухнула на пол, водя кончиками пальцев по каменным плиткам. Последнее прощание. Это все, что я себе позволила. Встав, я направилась в свою комнату. Первое, что взяла там, – лук Нефритового дракона. Затем подпоясалась мечом, заткнула за пояс кинжал. Как наивно я полагала, что никогда больше не буду бегать. Но на этот раз я готова… и возьму с собой своих близких.
Глава 11
Луна мерцала, как море серебра; моя мать выполнила свой долг. Если бы фонари остались темными, это стало бы предвестником неприятностей и вызвало бы подозрения у солдат. Когда она вышла из леса, направляясь ко мне и Шусяо, от щепки в ее руках тянулись тонкие струйки дыма.
– Мама, ты готова? – тихо спросила я.
Она кивнула, ее глаза блестели от слез, но не из-за страха или неминуемой потери нашего дома. Сколько себя помню, мама еженощно бродила по лесу, оплакивая моего отца, – только там она позволяла горю вырваться наружу. В детстве меня обижала ее кажущаяся холодность, и только позже я поняла, что она просто прятала от меня слезы. Ужасно захотелось рассказать об отце, трудно хранить такую тайну, но я сдержалась. Связь между ним и мной оказалась мне в новинку, но я уважала его выбор. И мать достаточно настрадалась от разлуки. Я не стала бы возрождать ее надежды лишь затем, чтобы снова их разрушить. Нет, сначала найду способ его спасти. Только отыщу двуличного предателя Тао.
– Убедитесь, что солдаты увидят, как вы зашли, а затем выходите через балкон, – сказала я маме. – Облака висят сразу за лесом. Мы с Шусяо встретимся с вами на берегу Южного моря.
– Приходи так быстро, как только сможешь, – напомнила мне мать, поджав губы, как всегда, когда подозревала, что я замышляю что-то нехорошее.
Но я больше не тушевалась под ее взглядом.
– Придем, – твердо заверила я.
Мама ушла. Небесные солдаты у входа удостоили ее лишь беглого взгляда. Вместо этого они осторожно и оценивающе осмотрели меня, прежде чем отвернуться. Я уставилась на светящиеся стены своего дома, на радужные колонны, запоминая каждые плитку и камень, как при первом расставании. Грудь сдавило от горя. Как я буду скучать по этому месту. Но пока мы живы, жива и мечта о возвращении… какой бы хрупкой она сейчас ни казалась. Ветер усилился, воздух задрожал от потока бессмертных аур. Облака заволокли ясную ночь. Я сцепила руки, холодные, но мокрые от пота.
– Они идут, раньше, чем ожидалось, – тихо сказала Шусяо.
Что-то во мне ожесточилось.
– Тогда нам пора.
Чувствуя на себе взгляды солдат, мы неторопливо зашагали в лес, только потом перейдя на бег, увязая ногами в блестящей земле. Мы остановились у сверкающего лавра, листья которого звенели точно серебряные монеты. Дерево было прекрасно, но как же я его в тот момент ненавидела. Не будь лавра, император никогда не обратил бы внимания на мой дом, и нам не пришлось бы бежать. Я подняла руку, с кончиков пальцев сорвался ветерок. Он понесся сквозь деревья османтуса в другом конце леса, гремя ветвями: приманка, чтобы отвлечь внимание солдат. Мама с Пин’эр улизнули. Как только мы почувствовали, что их ауры уносятся прочь, тоже сплели тонкие нити воздуха, покрытые полупрозрачным пламенем, образуя ловушку вокруг ствола лавра. Та должна была взорваться от малейшего прикосновения.
Тяжесть обрушилась на мое сознание, как будто я ударилась головой о камень. Чары, которые мы с Ливеем так кропотливо возводили, разорвались на куски, словно рисовая бумага, а затем рев в моем разуме сменился глубокой тишиной, такой, что даже спина похолодела.
По земле прокатилась рябь. Глаза Шусяо округлились, она указала вперед. Бледные щупальца прочерчивали ночь, словно пальцы, царапающие небо, дымная горечь пепла переплеталась со сладостью обугленной корицы. Мой дом… он пылал в огне. Мерцающее пламя пожирало некогда белые
