Когда Египет правил Востоком. Пять столетий до нашей эры - Георг Штайндорф

Естественно, огромной политической ошибкой было бы предоставить завоеванную страну после ухода большой египетской армии самой себе, а доставку дани поручить доброй воле правителей. В тот же день, когда последний египетский воин покинул бы территорию Сирии, правители, разумеется, провозгласили бы свою независимость, представители фараона со всеми своими сопровождающими были бы «удалены», а от выплаты дани отказались бы. На самом деле это происходило довольно часто, и постоянно повторяющиеся вторжения египетской армии в Сирию явно свидетельствуют, что государства «презренной страны Речену» не покорились легко египетскому превосходству. Поэтому, чтобы предотвратить, насколько это возможно, появление восстаний, держать вассалов в повиновении и обеспечить сильные укрепления на случай войны, по всей стране были основаны военные посты, или «места привалов». Они были укреплены стенами и защищены башнями, в их гарнизонах присутствовали лучники и возничие колесниц. Там были устроены большие склады для хранения части дани, доставляемой из окружающих городов, чтобы «место привала» можно было обеспечить любой хорошей вещью, когда египетская армия в следующий раз придет туда и ее нужно будет снабдить припасами.

Египтяне использовали и иное действенное средство, чтобы держать в повиновении правителей-данников: они увозили в Фивы в качестве заложников их сыновей или других членов их семей. В столице их селили в большом дворце, где с ними хорошо обращались, хотя это была своего рода роскошная тюрьма. Им давали египетское образование и знакомили с египетским образом жизни в столице империи. Когда в сирийской отчизне умирал правитель, фараон называл его египтизированного сына его преемником и после «умащения головы его маслом» посылал того занять трон отца. Таким образом, с течением времени количество верных вассалов, которые «следили за своими городами», возрастало, и позднее они с благодарностью вспоминали время, когда «их детьми забрали в Египет, чтобы служить царю, их господину, и стоять у двери царя».

Связь между Египтом и сирийскими вассалами поддерживали посланцы фараона, которые путешествовали из одного города в другой, собирали дань, доставляли распоряжения от царя и привозили письма от местных князей к египетскому двору. Мы достаточно много знаем об этой переписке, которая велась клинописью на аккадском языке, так как в 1887 году ее часть вместе с многочисленными письмами вавилонских и других западноазиатских владык была обнаружена в Верхнем Египте, в развалинах Амарны. Эти послания прибыли из разных городов Палестины и Финикии. Там есть сообщения от правителей Иерусалима, Библа, Тира и Сидона, а также Акко, Мегиддо, Ашкелона и Бейрута. Их содержание было весьма разным. То правитель в самых смиренных выражениях заверяет фараона в своей неизменной покорности, то просит помощи против своих врагов, то жалуется, что после многочисленных настойчивых просьб она так и не была оказана, то сообщает царю о мире и безопасности в области, порученной его заботам. В основном в этих посланиях находят красноречивое выражение ссоры и интриги между разными правителями, каждый из которых, разумеется, был честнее других. Так, правитель Иерусалима Абдихепа защищается от обвинений в измене, о которой было доложено двору в следующем послании:

«Царю, моему господину, говорит Абдихепа, слуга твой: „Семь и семь раз припадаю я к ногам царя, господина моего. Что я сделал царю, моему господину? Они клевещут на меня перед царем, говоря: „Абдихепа отступился от царя, своего господина“. Но смотри, не отец мой, не матерь моя поставили меня на это место, а могучая рука царя передала мне дом отца моего. Зачем же буду я совершать преступление против царя, моего господина? Пока царь, мой господин, жив, я буду говорить посланцу царя, моего господина: „Почему ты любишь хабиру и ненавидишь местного вассального правителя?“ Вот почему они порочат меня перед царем, моим господином“».

Раболепия полно также и следующее послание, которое правитель Бейрута Аммунира адресует «царю, моему господину, моему солнцу, моим богам и дыханию моей жизни… Я услышал слова табличек царя, моего господина, моего солнца, моих богов и дыхания моей жизни, и сердце слуги твоего, пыли под ногами царя, моего господина, моего солнца, моих богов и дыхания моей жизни, обрадовалось очень сильно, ибо дыхание царя, моего господина, моего солнца, моих богов и дыхания моей жизни, достигло слуги его и пыли под ногами его. Когда к тому же царь, мой господин, мое солнце, написал слуге его и пыли под его ногами: „Сделай, чтобы все было готово для войска царя, твоего господина“ — я понял его хорошо. И смотри, я приготовил все, моих лошадей, мои колесницы, все мое, чем владеет слуга царя, моего господина, для войска царя, моего господина. Пусть войско царя, моего господина, моего солнца, моих богов, сокрушит голову врагов его. И пусть глаза слуги твоего смотрят на жизнь царя, моего господина».

Однако не все письма написаны в подобном тоне. Некоторые из них выражают горькие жалобы, что фараон не прислал своему вассалу обещанную защиту против его врагов. Таким был правитель Библа Рибадди, один из самых верных друзей Египта. Жестоко теснимый царем Амурру Азиру, сыном некоего Абдаширты, который, несомненно, устроил против фараона заговор, он написал ко двору с отчаянной просьбой о помощи. Получив от египетского царя отрицательный ответ, он обратился к нему в большом волнении так:

«Если царь, мой господин, говорит: „Защищай себя и защищай город царя, за который ты отвечаешь!“ — чем же защищу я себя и город? В прошлом здесь со мной был гарнизон из царского войска, и царь доставлял зерно из Иаримуты, чтобы обеспечить их пропитание. Но смотри, Азиру снова атаковал меня, так что я остался без скота и без запасов: Азиру забрал все. Здесь не осталось зерна для моего пропитания, и земледельцы ушли в города, где есть зерно для их пропитания. К тому же почему царь сравнивает меня с другими вассальными правителями? Их города принадлежат им, и их вожди под ногами их, а мои города принадлежат Азиру, и он добивается моей покорности. Почему я должен быть предан ему? Какими же псами являются сыновья Абдаширты, раз поступают согласно своим интересам и оставляют города царя огню!»

Фараон считал себя стоящим выше этих раздоров, но только пока продолжала выплачиваться дань и не было перебоев в торговле с долиной Нила. Для него и для египетской администрации самым главным было получить от зависимых государств наибольший доход. С полей и из садов должны были доставлять часть урожая в качестве подати, которую либо посылали в Египет на кораблях и хранили в царских кладовых, либо, как мы уже видели, использовали для пропитания военных постов. Также важна была и другая дань, поступавшая из Сирии: рабы и рабыни, предназначенные для работ на строительстве храмов и общественных зданий или труда в рудниках и каменоломнях; лошади и колесницы; большие стада всевозможных пород крупного рогатого скота, овец и коз, а также более редкие животные, такие как слоны и медведи; благовония, масло, вино, мед; слоновая кость и желанные металлы, включая золото, медь и свинец; полудрагоценные камни, особенно ляпис-лазурь и горный хрусталь; бесчисленные произведения сирийских ремесленников, в том числе и золотые и серебряные сосуды и кувшины, некоторые из которых были изготовлены в форме голов животных. Жители покрытых лесами склонов гор Ливана были обязаны доставлять полезную древесину, особенно хвойных пород, которая высоко ценилась в практически лишенном деревьев Египте, где ее использовали при строительстве и изготовлении больших и малых предметов мебели, сундуков, небольших блюд и тому подобного. Эта дань прибывала в Египет ежегодно, и ее получали и записывали от имени царя особые высокопоставленные чиновники. Должно быть, это было впечатляющее зрелище, когда «вожди Речену и всех северных стран приходили с концов земли, сгибаясь в смирении, неся дань свою на спинах своих», ибо это стало любимым сюжетом, который чиновники, отвечавшие за получение дани, выбирали для изображения на стенах своих гробниц (см. вклейку фото 11).

Следует отметить, что не все, обозначенное и изображенное египтянами как «дань», действительно являлось таковой. В благодарность за многие вещи, присланные иноземными правителями, фараон отправлял дары, так что правильнее было бы рассматривать этот обмен как вид торговли. Во всяком случае, после завоевания Сирии между Египтом и Западной Азией велась активная торговля, и сам фараон вполне мог являться главным торговцем. По военным дорогам, связывавшим дельту и Палестину, ходили большие караваны, а вдоль Средиземноморского побережья плавали египетские и сирийские торговые суда, перевозящие множество товаров из одной страны в другую.

Эта торговля вышла далеко за пределы завоеванной Сирии, распространившись на севере за горы Тавра и Амана в Малую Азию и страну воинственных хеттов, в Месопотамии до империи Митанни, на востоке в Вавилонию и Ассирию, на западе на Кипр, Крит, острова Эгейского моря и, возможно, даже в материковую Грецию.