Когда Египет правил Востоком. Пять столетий до нашей эры - Георг Штайндорф

Под хорошо организованным египетским управлением Нубия быстро развивалась. Система ирригации была улучшена, так что урожаи с обрабатываемых земель заметно возросли. Были основаны новые города, и повсюду выросли прекрасные храмы, которые по размерам и убранству лишь немного уступали тем, что были возведены в самом Египте. Нам известно не менее двенадцати нубийских храмов, которые обязаны своим строительством фараонам Восемнадцатой династии. Красивейшим из всех, без сомнения, являлся большой храм в Солебе, который относится к самому блестящему периоду истории древнеегипетской архитектуры — правлению Аменхотепа III. Как указано в посвятительной надписи, он был «сделан очень широким и большим, его красота была превосходна, его входные башни достигали неба, и его столбы для флагов доставали до небесных звезд. Его было видно с обоих берегов реки… Он был окружен большой стеной, зубцы которой сверкали больше неба и напоминали обелиски, которые царь Аменхотеп возвел на миллионы миллионов лет».

Пройдя по аллее, обрамленной статуями священных соколов, баранов и львов (см. вклейку фото 23), изображениями Сопду, Амона и царя, посетитель подходил к грандиозной колоннаде, которая вела к огромному входу в храм, расположенному между двух башен. Внутри располагался большой двор, окруженный колоннами со всех сторон. За первым двором находился еще один такой же, к которому примыкал зал, чей потолок поддерживали двадцать четыре колонны с пальмовидными капителями. За этим залом следовал еще один, еще больший, с сорока колоннами в другом стиле, а в дальней части этого огромного сооружения располагалась святая святых и ряд небольших часовен, от которых мало что сохранилось.

В этих нубийских храмах в основном отправлялись культы египетских богов — Амона Фиванского и Ра-Хорахти Гелиопольского, — хотя некоторое внимание уделялось и другим божествам, особенно местному нубийскому богу Дедуну, умершему царю Сенусерту III, который, будучи первым завоевателем Нубии, был возвеличен до положения кого-то вроде ее святого покровителя. В Солебе также почитали правящего фараона — самого Аменхотепа III. Надписи на стенах храмов были составлены на египетском языке и записаны египетскими иероглифами, поскольку египетский был официальным языком администрации и торговли. Несмотря на это, огромная часть населения продолжала использовать свой национальный нубийский диалект или диалекты.

Итак, Нубия постепенно стала полностью египтизированной, и это явление было настолько полным, что она упрямо держалась за египетскую культуру позднее, когда сам Египет уступил иноземным влияниям. Когда греки в VII веке до н. э. пришли в долину Нила, именно Нубия — та самая Нубия, которую некогда пренебрежительно называли «презренным Кушем», — считалась местом традиционной египетской культуры. Приезжавшие греческие писатели приходили к заключению, что вся цивилизация Египта происходила из Эфиопии, страны с чернокожим населением, и оттуда была принесена вниз по Нилу в Египет.

Важным событием в период ранней Восемнадцатой династии было возобновление торговых отношений с населением страны чудес — Пунта на побережье Сомали. На пятом году правления царицы Хатшепсут в эту далекую землю была послана экспедиция, состоящая из пяти больших парусных судов, под командованием одного из царских любимцев. После долгого путешествия флотилия прибыла к «мирровым террасам» на берегу Пунта, где египтяне с удивлением увидели хижины местных жителей, построенные посреди пальм и рощ мирровых деревьев на сваях. Попасть в них с земли можно было только при помощи лестниц (см. вклейку фото 24). Египетские моряки выгрузили на берег множество товаров — оружие, бусы, кольца и тому подобное, — привезенных с берегов Нила. Вскоре из деревни Пунта появились его правитель в сопровождении своей чудовищно толстой жены, сыновей и дочерей, чтобы те могли приветствовать чужеземцев и расспросить, зачем они приехали (см. вклейку фото 25). Тем временем торговля продолжалась: жители Пунта принесли товары своей страны, особенно большое количество мирры и золота, и обменяли их на диковинки из Египта. Торговля закончилась, посланцы Хатшепсут устроили правителю щедрое угощение, состоявшее из «хлеба, пива, вина, мяса, фруктов и всех прекрасных вещей Египта». Тем временем египетские корабли были «тяжело нагружены чудесами Пунта, состоящими из всех видов прекрасных растений Страны Бога [район, расположенный к востоку от долины в верхнем течении Нила], грудами мирры, живыми мирровыми деревьями, черным деревом, настоящей слоновой костью, золотом, драгоценными породами дерева, благовониями, косметическими средствами для глаз, обезьянами, собаками, шкурами леопардов и рабами с детьми их». Наконец флотилия царицы Хатшепсут отчалила, и после удачного обратного путешествия солдаты господина Обеих Земель высадились в Фивах вместе с посольством от «вождей страны Пунт», которые сопровождали экспедицию, чтобы преподнести ее величеству дары и добиться мира «от той, чье имя проникло до самых дальних пределов неба». Счастливое возвращение экспедиции с огромным количеством редких сокровищ вызвало в столице большую радость. Удивлению по поводу чудесных товаров, добытых в путешествии, особенно тридцати одному цветущему мирровому дереву, которые перевезли в кадках, не было конца. Царица, «чьи члены благоухают, словно роса богов, притираниями и миррой», и ее соправитель Тутмос III с благодарностью передали большую часть сокровищ Амону Фиванскому, по указанию и под защитой которого проводилась эта экспедиция и который «поместил все страны под сандалии царя и царицы».

После такого большого путешествия в Пунт связь с этой далекой страной поддерживалась постоянно, и с того времени египетские источники неизменно информируют нас о чудесах, которые были привезены оттуда в долину Нила в результате скорее торговых, чем военных экспедиций.

Самым важным событием всей эпохи было завоевание Сирии и Палестины, которое было достигнуто постепенно в результате самых тяжелых со времен изгнания гиксосов сражений. Тем не менее египтяне не смогли низвести эту область до статуса египетской провинции или установить здесь единое управление, как они сделали в Нубии. В стране, разделенной природой на множество несоприкасающихся частей и настолько разобщенной политически, подобной организации можно было добиться только благодаря гораздо большим военным и административным силам, чем те, которыми фараоны располагали в действительности. В результате они были вынуждены довольствоваться требованием, чтобы сирийские государства признали господство Египта. Правители, которые по своей воле или из-за вооруженного принуждения покорились египтянам, были вынуждены призвать фараона своим господином и связать себя обязательством регулярно выплачивать дань в четко установленных количествах. Их также заставляли служить в армии египетского царя во время войны и снабжать его войско «питанием и питьем, быками, овцами, медом и маслом» каждый раз, когда оно должно было пройти по их владениям. Часто египетский чиновник, обладающий полномочиями, в сопровождении отряда солдат размещался в их городах, чтобы представлять фараона и обеспечивать надлежащее уважение Египту и его власти. Согласно официальной точке зрения, территория независимых государств являлась собственностью египетского царя. Любого правителя, которому было позволено сохранить власть или которого только назначили, фараон брал под свою защиту, чтобы с египетской помощью поддерживать его власть в этом месте против всех внешних и внутренних врагов. Царь заверял своих вассалов: «Если ты выражаешь покорность, есть ли что-то, что царь не может сделать для тебя?» Поэтому, если сосед напал на владения такого правителя или разорил их, тот мог обратиться за помощью ко двору в Фивах и в большинстве случаев получить ее. Однако существовали и исключения. Фараоны также соблюдали принцип «разделяй и властвуй» и пытались если не поощрять, то, по крайней мере, не всегда пресекать многолетние разногласия и соперничество, которые окружали мелкие государства с незапамятных времен. Очевидно, что, пока местные правители воевали друг с другом и, таким образом, растрачивали свои богатства и силы, не было опасности, что они устроят заговор против Египта и отважатся объединить усилия и сбросить иноземное ярмо. Любая попытка измены строго каралась. Если известие об этом достигало ушей фараона, он угрожал подозреваемому жесточайшим наказанием: «Если по какой-то причине ты питаешь желание проявить враждебность или вынашиваешь мысль о неприязни или ненависть в сердце твоем, тогда ты и вся твоя семья будете приговорены к смерти; поэтому покорись царю, твоему владыке, и будешь жить».

Естественно, огромной политической ошибкой было бы предоставить завоеванную страну после ухода большой египетской армии самой себе, а доставку дани поручить доброй воле правителей. В тот же день, когда последний египетский воин покинул бы территорию Сирии, правители, разумеется, провозгласили бы свою независимость, представители фараона со всеми своими сопровождающими были бы «удалены», а от выплаты дани отказались бы. На самом деле это происходило довольно часто, и постоянно повторяющиеся вторжения египетской армии в Сирию явно свидетельствуют, что государства «презренной страны Речену» не покорились легко египетскому превосходству. Поэтому, чтобы предотвратить, насколько это возможно, появление восстаний, держать вассалов в повиновении и обеспечить сильные укрепления на случай войны, по всей стране были основаны военные посты, или «места привалов». Они были укреплены стенами и защищены башнями, в их гарнизонах присутствовали лучники и возничие колесниц. Там были устроены большие склады для хранения части дани, доставляемой из окружающих городов, чтобы «место привала» можно было обеспечить любой хорошей вещью, когда египетская армия в следующий раз придет туда и ее нужно будет снабдить припасами.