Жемчужная тропа - Энн Вулф

– Видишь ли, – теперь настало ее время раскрывать карты, – моя мать считает, что я не в состоянии прожить без ее опеки. И потому всячески пытается обездвижить меня, перекрыть мне кислород… Мой отец… Он любил путешествовать, любил свободу… Когда никто не ограничивает твоих действий, не понуждает тебя жить по графику. Мама никогда не понимала этого и очень боялась, что я стану такой же, как он. А я не видела в этом ничего крамольного.

После смерти отца она окончательно тронулась, хоть и нехорошо говорить такое о своей матери… Решила, что если я не буду «пристроена», то кончу, как папа… Его сбило машиной неподалеку от «Роджера»… – На глаза Кортни навернулись слезы, но она не хотела плакать, поэтому смогла сдержаться. – Мама решила выдать меня замуж за сына одного из своих приятелей – Джека Свингли. Препротивнейший тип… От одного воспоминания о нем у меня по телу бегут мурашки… Я отказалась. Она настаивала… Я отказалась категорически и сказала, что уеду, если она будет меня принуждать. «Роджера» оставил мне отец, но, кроме этого, он оставил еще и деньги… Правда, начать распоряжаться ими я смогу только через неделю… Так было оговорено в завещании… И мама решила, что нужно любой ценой удержать меня, заставить быть рядом с ней… Вначале, с помощью знакомого психиатра, она пыталась выдать меня за ненормальную… Но мне помог Джеффри, друг отца, я уже говорила о нем. А потом… Потом в «Роджере» нашли наркотики… Совсем мало, но этого хватило для того, чтобы привлечь меня к ответственности. И тогда… Тогда я взяла у Джеффри деньги, которых бы мне хватило на какое-то время, и сбежала… Деньги отца я смогу получить и в Мексике, главное, добраться до нее раньше, чем меня догонят те, кого наняла моя мать… Она нашла меня в Далласе, угрожала, что сдаст как беглянку властям… Наняла паренька, который с елейным видом привязался ко мне в кафе. Ему нужна была помощь, и я готова была ее оказать… Но потом выяснилось, что за ним стоит Миранда Ширстон. Это и есть моя мать, – объяснила она Морису. – В общем, мне снова удалось скрыться. Но я знаю, я твердо уверена в том, что она не успокоится. И не отстанет от меня, пока я буду в Америке…

– Конечно, мне в своей жизни приходилось видеть ненормальных матерей… Но твоя переплюнула всех, кого я видел. Выставлять свою дочь сумасшедшей, подбрасывать ей наркотики, подсылать каких-то людей… Теперь я понимаю, почему ты так взбесилась, когда я подсел к тебе в кафе.

– Еще раз – прости…

– Это в прошлом, – улыбнулся Морис, все еще размышляя по поводу того, какими бывают родители. – Значит, поэтому ты рвешься в Мексику?

– Я мечтаю попасть туда с тех пор, когда была там в детстве, когда отец возил меня в Ларедо… – Кортни смолкла, и в черешневых глазах Морис прочитал детскую мечту, надежду вернуть прошлое… – Кстати, – резко сменила она тему, – не мог бы ты ответить на вопрос…

– С удовольствием.

– Почему ты не отдашь деньги Говарду Хилтону? Ведь они могут стоить тебе жизни…

– Почему? – Морис нахмурился. По его мнению, это было проще, чем дважды два. – То, что они просят, – это все мои деньги. Если бы они хотели получить только то, что я «взял» у них, я бы отдал. И, поверь, не колебался бы ни минуты… Но они хотят от меня все мое будущее, все мои планы… Этого я отдать не могу…

– А жизнь – можешь?

– Не знаю… – поморщился Морис. Он всегда гнал от себя мысль о том, что это все-таки может с ним произойти. – Понимаешь, эти деньги – вся моя жизнь… Вся моя будущая жизнь. Ведь если я отдам их Говарду, останусь ни с чем… И мне снова придется заниматься тем, чем я занимался. Для тебя это – романтика. Я понимаю тебя… В детстве и мне нравились фильмы об аферистах, которые всегда выходят сухими из воды. И я выходил, но… Больше я не хочу так жить…

Его большие руки, покрытые разноцветными фенечками и золотистым пушком волос, сжались в кулаки. Да, он действительно не хотел. И Кортни в это верила.

– Ну ладно. Тогда будем действовать по твоему плану. И все же…

– Что?

– Ничего…

Все же ты не прав, хотела сказать Кортни, никакие деньги мира не стоят того, чтобы тебя убили, Морис Митчелл. Но не сказала. В конце концов, он взрослый человек и сам прекрасно понимает, что делает. Может быть, даже лучше, чем она… И потом, ее слова все равно ничего не будут значить… Морис чувствует себя обязанным ей – ведь она спасла ему жизнь, – но он никогда не будет слушать ее нотаций.

– Мы едем в Хьюстон, Роджер, – очнулась она от раздумий. – Мы едем в Хьюстон… – Эта мысль все еще не укладывалась в ее голове, но Кортни надеялась, что пройдет полчаса и все изменится… Ведь ей не привыкать колесить по дорогам Америки. Хорошо бы только это было в последний раз…

Морис встал с кресла и хмыкнул. До чего забавно, что она называет свою машину по имени да еще и разговаривает с ней… Его взгляд встретился с недовольным взглядом Кортни.

– И что смешного, хотела бы я знать? – спросила она.

– Ничего, ничего, – виновато улыбнулся Морис. – Просто не каждый день вижу девушку, которая разговаривает с неодушевленными предметами…

– Может, для тебя Роджер – и неодушевленный предмет, – надулась Кортни. – А для меня – самый близкий друг.

– Хорошо, хорошо… – примирительно произнес Морис и подошел к двери автокемпера. – Могу ли я устроиться рядом с сиденьем водителя? А то одному все-таки скучно…

Кортни кивнула и отвернулась, пряча улыбку. Какой же он все-таки забавный, этот мистер Умник. И как хорошо, что их пути не разошлись у «Мотеля Хаумпстеда»…

7

По дороге в Хьюстон им все-таки пришлось сделать пару остановок, одна из которых была продиктована насущной проблемой. Морису Митчеллу нужна была обувь. Замена «найковским» кроссовкам, которые он бросил на милость судьбы в придорожном мотеле.

Кортни собиралась подождать Мориса в «Роджере» или погулять неподалеку от павильона. Однако белобрысый искуситель настоял на том, чтобы Кортни пошла с ним.

Они стояли под неоновой вывеской с надписью «Рокеншир» и спорили…

– Может быть, и себе что-нибудь присмотришь, – улыбнулся он, кивая на ее черный костюм. – Тебе совсем не обязательно носить черное. Достаточно ведь того, что рукава одежды будут длинными…

– Мне так удобно, – буркнула Кортни. Если ему не нравится то, во что она одета, – это его личные проблемы. Она совсем не обязана переодеваться ради него в шмотки, которые носят девушки в его вкусе. – И вообще, черный – немаркий цвет. Для моего образа жизни это просто находка. Подумай, мистер Умник, как я буду валяться под «Роджером» в каком-нибудь светлом платьице?

– Если придется «валяться под Роджером», я смогу заменить тебя. Я, между прочим, кое-что смыслю в машинах.