Повелитель крыс - Ричард Кнаак

И сейчас, рассказывая о пережитом страхе, Григорий почувствовал, как он возвращается. Его рука дрожала. Машинально он отпустил руку Терезы, и та снова нервно застучала пальцем по столу.

— Я была там… три раза, — сказала она. — В первый раз я там была не одна. И ничего не заметила. Может быть, что-то и было, да я не почувствовала. Во второй раз все было иначе. Я начала подмечать кое-какие мелочи, испытывать ощущения… напоминавшие… даже не знаю, как лучше сказать… наверное, холод и голод. И еще — злобу. — Она опустила глаза. — После третьего посещения я отказалась от того, чтобы водить туда клиентов. Если они желали туда отправиться, я переправляла их к другим агентам. А я всегда находила для себя какие-нибудь оправдания. Просто…

Григорий снова сжал ее руку. Его собственные страхи и заботы отступили перед желанием утешить Терезу.

— Дышите ровнее, Тереза, — посоветовал ей Григорий. — И говорите медленнее.

Она в ответ сжала его пальцы.

— Мне стало казаться, будто дом зовет меня, словно затягивает внутрь себя. И почему-то я знала, что, если я войду туда, я уже никогда не выйду обратно! — Теперь она дрожала с головы до ног. — Если это не безумие, то я просто не знаю, что это такое!

— Вы хоть раз входили внутрь?

— В самый первый раз. Из-за этого-то все так и вышло. В принципе ничего там такого особенного внутри нет. Старый дом, очень большой. На мой вкус — слишком темный. Мебель выглядит так, словно ее поставили там тогда, когда дом был новый, но состояние у нее превосходное. Словом, все там выглядело так, что я могла бы запросто прийти туда еще раз.

Еще раз… Григорий задумался: насколько правдиво было последнее предложение.

— Ну а как насчет ворот?

— Ворот?

— Когда вы смотрели на ворота, вас ничто не насторожило, не напугало? Скажем… их стиль?

— Нет. Выглядят они и правда несколько, на мой взгляд, странновато, но никаких особых ощущений, глядя на них, я не испытала. Испугал меня только сам дом.

— А кому он принадлежит?

— Он передан по доверенности группе людей из Европы. Названия их компании я не припомню, но вроде бы их штаб-квартира располагается не то в Венгрии, не то в Румынии. Мы получаем от них корреспонденцию раза два в год. Я всего раз выходила с ними на связь, но в ответ получила письмо с благодарностью за те усилия, которые мы предпринимаем для продажи дома. Кроме того, в письме также выражалось полное доверие к нашему агентству. Также хозяева дома заверяли нас в том, что с продажей они не торопятся. — Лицо Терезы посуровело. — Пожалуй, я вам уж вполне достаточно наговорила, Григорий. Если вам известно что-либо, способное пролить свет на все эти… загадки, я бы с радостью выслушала вас.

— Мне многое известно, Тереза. В кое-что из того, о чем я вам расскажу, вы поверите. Другое представится невероятным — настолько невероятным, что вы сочтете меня законченным психом… если вы меня уже таковым не считаете.

— Не совсем, — отозвалась Тереза с еле заметной неловкой улыбкой и добавила: — Пока не считаю.

— Надеюсь, это означает, что вы готовы выслушать меня. Вы говорили о том, что у вас возникало такое ощущение, будто бы дом тянет вас к себе. Я тоже испытал нечто подобное. Меня притянул тот плакатик, который я снял со стены в вашем офисе. Дом звал меня и заставил доехать до него и посмотреть на него, хотя я очень боялся. — Григорий неприязненно поежился. — Скажите, Тереза, — обратился он к женщине, — а грифон на надвратной арке вам о чем-нибудь говорит?

— Не сказала бы. Так вы поэтому спросили меня о воротах?

— Поэтому. — Григорий гадал, много ли можно рассказать Терезе про грифона, пусть даже в виде неподвижной скульптуры над воротами. Ему очень не хотелось навредить своей очаровательной собеседнице. — Некоторое время… впрочем, довольно долгое время… мне… снились сны, в которых я видел это существо. Правильнее было бы назвать эти сны ночными кошмарами.

— Вам снился тот грифон, что сидит над воротами?

— Да. Когда я увидел это чудище, пялящееся на меня сверху вниз, я просто обезумел от ужаса. Этот грифон и сам дом напугали меня до такой степени, что я постыдно бежал. Казалось, словно ожили мои страшные сны.

Тереза так сильно сжала руки в кулаки, что костяшки ее пальцев побелели.

— Напоминает плохой фильм ужасов, правда? Дом с привидениями, грифон, а что еще? Вы только не подумайте, что я не размышляла насчет цвета глаз. У меня ведь тоже глаза такого же цвета, как у вас и у тех, других. Никто в офисе на это внимания не обратил. После того как явился последний из таких клиентов, я рассказала о своих наблюдениях Эрику. Он сказал, что все из-за того, что я обращаю больше внимания на тех клиентов, у которых глаза одного цвета со мной. Но как бы я смогла не замечать, если они у всех такого цвета!

Тереза…

— Кто мы такие? Какое-то почти вымершее племя? Древний клан из Трансильвании, последние потомки рода Дракулы? Кто же мы, Господи?

Она говорила громко. Срывающимся от волнения голосом. Сидевшие неподалеку мужчина и женщина повернули головы в их сторону.

Григорий взял себя в руки и проговорил негромко:

— Прошу вас, Тереза, мы должны говорить как можно тише.

— Тогда расскажите мне, что творится в этом доме! А еще лучше — подскажите, как от него избавиться. Мне все равно, что бы там ни было, мне главное, чтобы меня это не касалось.

Так вон оно что… Похоже, она была готова поверить в то, что в доме происходит нечто сверхъестественное. Но можно ли ее убедить в существовании магии?

— Вы помните, что почувствовали, когда впервые вошли в дом? Вам показалось, что он живой, что он голоден. Как будто там, в доме, поселилось нечто колдовское, верно?

— Не знаю, стала ли бы я описывать это таким словом, — покачала головой светловолосая женщина. Кажется, начала замыкаться в себе, отстраняться.

— Предложите другое слово. Магия, волшебство, потусторонние силы… всеми этими словами описывается одно и то же. И всеми этими словами можно описать пережитые вами ощущения. Или, может быть, вы предпочитаете более современные термины, типа телекинеза? Уверяю вас, в конце концов значение все равно одно и то же.

Тереза отодвинулась от стола и скрестила на груди руки, словно хотела защититься.

— Это безумие какое-то. Никакой магии нет и быть не может.

— Вы можете предложить другое объяснение, Тереза?

— Единственное — что я сумасшедшая. Но в этом больше смысла, чем в том, о чем говорите вы, Григорий. Этого не может быть.

Он был разочарован, но нисколько не удивлен реакцией Терезы. В нынешнем мире, где летали корабли, где люди разговаривали друг с другом, находясь на расстоянии, которое лошадь, скачущая самым быстрым аллюром, не одолела бы за месяц, понятие «магия» было столь же приемлемо, сколь и идея о том, что люди, завладей они оружием, могут в буквальном смысле слова стереть с лица земли все созданное ими самими. Извечная склонность людей к ношению шор всегда изумляла Григория, однако он понимал, что мало кому, кроме него, дано взглянуть на цивилизацию столь ретроспективно.