Хорошее время для убийства - Энн Грэнджер

— А как ей было? Она была пьяна?

— Я и правда не знаю! По-моему, она могла выпить довольно много и не опьянеть. С прошлой пятницы я видела ее два раза…

— И что? — Маркби вопросительно поднял брови.

— Утром в субботу мы с ней встретились возле конюшни Фирона. Я вышла прогуляться. Гарриет догнала меня и повела показать своего коня. Потом мы расстались. Я пошла дальше, а она вместе с Меченым вернулась на конный двор. А в понедельник она приходила ко мне в гости на обед, пока в «Плюще» наводила порядок миссис Бриссет. Мы поболтали о детстве, вспомнили, как в сочельник читали святочные рассказы. Точнее, говорила почти одна я. Гарриет редко упоминала своих родных. Однажды на Рождество у нее была корь, отчего все домашние должны были соблюдать карантин. Вот, пожалуй, и все, что я узнала о ее семье. Она спросила, чем я занималась за границей. Потом я завела разговор о лошадях. У нее с детства всегда были пони и лошади. А Меченого она буквально спасла. Его могли сдать на бойню. Она увидела его на аукционе; его собирался купить один крупный мясокомбинат. Она перебила ставку в последний момент. Гарриет очень переживала из-за того, что лошадей и коров вывозят в Европу на скотобойни. Она рассказала, что в странах Общего рынка правила перевозки скота совсем не такие, как у нас; многие защитники животных боятся, что наши правила уравняют с европейскими. Гарриет говорила о страданиях несчастных животных, которых, кроме всего прочего, по правилам ЕЭС, даже не обязаны кормить и поить в пути. Самое ужасное, что Парди понял все совершенно превратно. Я хочу сказать, Гарриет очень любила животных. Она отдавала им душу и оказывала реальную, практическую помощь. Она много писала в разные инстанции о необходимости ужесточить правила перевозки скота. Дошла до самого премьер-министра!

Маркби смотрел на газовую горелку; язычки пламени уменьшились и шипели. Он все-таки решил задать Мередит еще один вопрос, хотя без особой надежды:

— Гарриет не упоминала при вас ни о каких анонимных письмах?

— Нет, — удивленно ответила Мередит. — А что? Она их получала? Что за письма?

— Не знаю. Тому подбросили грязное письмо с угрозами; возможно, нечто подобное получали и другие члены охотничьего общества. Придется дожидаться приезда мисс Нидэм-Баррелл.

— Кого?

— Двоюродной сестры и душеприказчицы покойной. Мне она отчего-то представляется старой усатой склочницей с тростью-табуреткой, на которой можно сидеть на охоте и рыбалке!

— О нет! — возразила Мередит, вспомнив снимок, на котором были изображены три девочки. — Она… — Мередит помолчала и добавила: — Скорее всего, она очень славная.

— Да, надеюсь, что она окажется славной и, что еще важнее, отзывчивой. — Маркби встал. — Спасибо за чай. Надеюсь, трагическое происшествие не отразится на нашей жизни. Вы не хотите сходить в паб в следующий вторник, в канун Нового года?

У Мередит потеплело на душе. Ему хочется снова ее увидеть! Но главное не спешить.

— Да, с удовольствием, если вы не будете заняты.

— Надеюсь, к тому времени все выяснится, — бодро сказал Маркби.

Мередит проводила своего гостя до калитки, помахала рукой на прощание и стала смотреть, как его машина разворачивается перед домом Хейнсов. Маркби покатил к гаражу Феннивика и повороту на шоссе. Когда рев мотора затих, Мередит поймала себя на том, что смотрит на темные окна коттеджа «Плющ» через дорогу. Вчера Гарриет встала рано и начала наряжаться, готовясь к охотничьему сбору. Сегодня тело хозяйки «Плюща» лежит в морге. А на Рождество Гарриет принимала у себя какого-то мужчину; они поднялись в спальню и предавались страсти, а она, Мередит, их видела. Интересно, где сейчас возлюбленный Гарриет? О чем думает? Знает ли, почему она в тот роковой день так странно выглядела? Если после дознания коронер вынесет вердикт о смерти при подозрительных обстоятельствах, таинственному любовнику придется давать показания. Но… объявится ли он? И будет ли расследование?

Порыв ветра принес слабый, но несомненный запах навоза. Мередит задумчиво посмотрела на узкую дорожку, вьющуюся между живыми изгородями. Отсюда конюшни не видно, но лошади незримо заявляют о своем присутствии. Она тут же строго одернула себя. Ей не следует вмешиваться! Хотя почему нет? Ведь Гарриет ей нравилась. Она хочет выяснить правду. Том был другом Гарриет. Значит, он тоже захочет выяснить правду. А может, ему и так все известно?

Мередит вернулась в дом, надела прочные туфли и куртку с капюшоном, повязала на коротко стриженные каштановые волосы платок, чтобы прическа не растрепалась на ветру, и зашагала по дорожке.

На конном дворе было пусто; лошади хрустели сеном в денниках. Мередит распахнула решетчатые ворота и вошла, не забыв аккуратно задвинуть за собой засов. «Мерседес» стоял слева, под навесом сенного сарая. Значит, Том дома, если не уехал верхом на выгон, что вполне возможно.

— Мистер Фирон! — позвала Мередит, окидывая взглядом постройки.

Но увидела перед собой только удивленные лошадиные морды. Она подумала: «Раз уж пришла…» — и зашагала к ветхому домику за конюшней.

За конюшней оказалось некое подобие манежа, небольшое поле, утыканное красными и белыми жердями и заваленное грубо размалеванными бочками из-под бензина. Видимо, здесь можно было, приведя все в надлежащий вид, тренировать лошадей. Из жердей, скорее всего, собирались барьеры. Вообще порядка как такового здесь было мало. Главными здесь были лошади, ими и занимались. Люди учитывались лишь во вторую очередь. Дверь жилого дома была приоткрыта. Мередит недолго постояла на крыльце, а потом громко постучала.

— Мистер Фирон!

Ответа не последовало. Она решила, что, раз Том оставил дверь открытой, значит, он вышел куда-то ненадолго. И потом, сейчас так холодно. Глупо выстуживать дом. Мередит вошла в тесную прихожую и снова крикнула:

— Мистер Фирон, вы дома?

Ответом ей послужил слабый стон из-за первой двери справа. Мередит охватила тревога. Может, он ранен или, учитывая то, что случилось, охвачен горем и тоской? Они с Гарриет тесно общались на почве лошадей. Бедняга! Мередит вдруг стало ужасно жаль его. Она постучала в дверь и, не услышав ответа, распахнула ее.

Она оказалась на пороге спальни Фирона; ее охватило смущение. Занавески были задернуты, и, несмотря на то что на улице был светлый день, в спальне было темно, почти как ночью. Она снова услышала стон и, вглядевшись, увидела на стоящей посреди комнаты двуспальной кровати распростертое тело. Мередит осторожно подошла поближе.

— Мистер Фирон? — Она нагнулась и осеклась. В нос ей ударил сильный запах перегара. Она выругала себя за наивность. Ранен, болен, огорчен… Ничего подобного. Он пьян!

Возмущенная, Мередит подошла к окну, раздернула шторы, впустив в комнату серый свет, и огляделась. Какой беспорядок! Парадное кепи висит на медной шишечке в изножье кровати. Высокие сапоги для верховой езды, вероятно самые лучшие, валяются у туалетного столика, как будто они так же пьяны, как и их владелец. Белая рубашка, которая была на Томе вчера, на полу. Сам же владелец конюшни, в чем был, повалился на нерасстеленную постель; он даже не удосужился стащить сапоги! Лицо небрито, глаза закрыты.

Мередит подошла к нему, схватила обеими руками за свитер, стащила с подушки, затрясла.

— Проснитесь! — резко приказала она.

Глаза Тома приоткрылись. Она отпустила его, и он снова повалился на покрывало. Сначала он непонимающе глазел на нее. Потом взгляд его прояснился, и на лице появилось озадаченное выражение.

— Вы кто такая? — хрипло пробормотал Том Фирон, не поднимая головы.

— Мередит Митчелл из коттеджа «Роза»!

— А, ну да, конечно. — Фирон заморгал. — Помню вас. Вчера, на площади…

— Мистер Фирон, сейчас же вставайте! Это отвратительно. На вашем попечении лошади! — пылко вскричала Мередит.

Ее слова достигли цели. Фирон широко раскрыл глаза, дернулся, сел, выругался, провел пятерней по черным кудрям, прищурился.

— Да я в шесть утра вставал и сделал все, что надо. И нечего мне мораль читать!

— Ругаться тоже нечего, — сухо ответила Мередит.

Фирон опустил ноги на пол, оперся о край кровати и, скривив гримасу, посмотрел на нее.

— А между прочим, что вы тут делаете?

— Зашла навестить вас, но на дворе вас не оказалось. Дверь открыта. В доме настоящий холод. У вас нет отопления?

— Оно мне ни к чему, и потом, я весь день на улице! — Фирон с трудом поднялся.

Мередит была высокой, но Том оказался гораздо выше ее. Должно быть, росту в нем больше двух метров, прикинула Мередит. Она попыталась вспомнить очертания силуэтов, которые видела через окно в доме Гарриет. Мужчина был высоким, но таким ли? Трудно сказать.

Взгляд ее упал на испачканное покрывало.

— Фу! — Она сморщилась.