Сокровища наместника - Алекс Орлов

Циркач подтолкнул напарника, и тот начал расписывать, как выглядит стукач, а спустя полчаса по городу разбежались посыльные и началось просеивание всей городской публики. Циркачу с Черпаком оставалось лишь гулять, зная, что теперь на их стороне несколько десятков помощников.

Дело практически было сделано, и они не спеша шли в сторону базарной площади, самой шумной и насыщенной ворами. Купив у торговки вареного сахара, они жевали тянучки и обсуждали молоденьких служанок, которые в этот час отправлялись перед обедом за зеленью для своих господ.

Неожиданно перед ворами появился Харпер. Он всегда возникал словно из ниоткуда и немало этим пугал окружающих.

— Здорово, воры.

— Здорово, Харпер, — ответил Ронни, убирая руку от штанины, где прятал кинжал.

— Какого хрена ты так выныриваешь, Харпер?! Я тебя чуть на нож не посадил!.. — воскликнул Черпак, но Харпер только усмехнулся.

— На охоту собрались, урки? Кого ловите?

— Не твое дело, — ответил Черпак, но Харпер на него не обратил внимания. Его интересовал только Циркач.

— На мокруху подписался, Ронни?

— А тебе какое дело? — угрюмо спросил Циркач. Ему не нравилось, что этот мерзкий старик читает его, словно книгу.

— Для кого-то мокруха дело обычное, но только не для тебя. Запачкаешься, в тоску провалишься и сопьешься в доках.

— Тебе ли говорить, Харпер? За тобой река кровавая.

Харпер вздохнул и сделался серьезным.

— Ладно, кто старое помянет… Одним словом, повторяю свое предложение — пойдем ко мне работать. У меня не серебро дают, а золото.

— У меня своя банда, ты мне без надобности, — покачал головой Циркач.

— Понятно, на том и распрощаемся. Но напоследок подскажу, что охотитесь вы не на шакала облезлого, а на тигра. Его зовут Счастливчик Мартин, он двадцать лет отмотал в Угле и вышел вполне себе бодренький. Руки как клещи — каленую подкову переломят, так что, урки, опасайтеся.

И сделав это предупреждение, Харпер нырнул в толпу, как лягушка в тину, и был таков.

— Вот ведь зараза, — покачал головой оробевший Черпак. — Брешет он все, зря ты его слушал.

— Я его и не слушал, пойдем дальше, — сказал Циркач и, обойдя сбившихся возле телег людей, направился в сторону Рыбной улицы.

— А откуда знает, кого мы ищем? Он колдун, что ли? — забеспокоился Черпак, догоняя Ронни.

— Может, колдун, а может, у него в порту люди свои. Видели, как наши против серомундирников пластались.

— Видеть, может, и видели, за погляд денег не берут, но как он узнал, кто нам понадобился?

— Про это не ведаю, — развел руками Ронни. — Давай, что ли, рыбки соленой прикупим?

— После сахара-то?

— А чего? Я всегда люблю сладенькое, а потом чтобы солененькое.

— Это как баб с перегонкой мешать. Отличное получается свойство.

— Ну тогда по рыбке. Я угощаю.

35

Купив на один деним полдюжины янтарных коржеек, Циркач и Черпак двинулись по Рыбной улице, чтобы потом свернуть на Канатную — поскольку эту улицу стражники не жаловали, а на Рыбной приходилось через каждые сто шагов нырять во двор, чтобы не попасться.

— Ты что-нибудь слышал про этого Счастливчика? — спросил Черпак, когда они свернули на Канатную.

— Слышал кое-что.

— Ну и как он?

— Обычный вор, — пожал плечами Циркач. — Просто дело свое знал хорошо, приносил то, что другим не удавалось.

— Фартовый, значит, был?

— Фартовый.

— Но не стоппер же, правильно? Значит, тебе бояться нечего.

— Не стоппер. Но если бы и стоппером был, я бы от работы не отказался.

Черпак остановился и стал смотреть вверх по улице.

— Ты чего? — спросил Циркач.

— Сдается мне, кто-то по нашем следу шлямает.

— С чего вдруг? — повернулся Циркач, надкусывая рыбу. — Может, ребята Синявого?

— Может, и ребята.

— Так что ты там увидел?

— Ничего не увидел, а только по спине как-то холодком дает.

— Страшно? — усмехнулся Циркач.

— Вроде того.

Они прошли еще шагов пятьдесят, когда из-за ближайшего угла выскочили двое беспризорников.

— Эй, Циркач! — крикнул один из них и подошел к знакомому вору.

— Привет, Поползень. Чего нарыли?

— Нашли вашего клиента, он в корме у заречных сидит. Поспеши, а то он уже похлебку доедает.

— Уже идем, — сказал Циркач. — Держи рыбку.

И он отдал мальчишке двух коржеек.

Беспризорники побежали вперед, чтобы, если что, не упустить клиента, а Циркач стал немного волноваться, ведь, возможно, совсем скоро ему придется ударить человека кинжалом.

Через пять минут скорого шага они вышли в переулок, где стояли дома, принадлежавшие заречным. Здесь были недорогие харчевни, в которые заходила разная публика.

На дощатом настиле под навесом стояли два длинных стола, за которыми сидело несколько посетителей заведения, и среди них был тот, на которого указали мальчишки.

— Ну что, этот? — спросил Циркач.

— Ага, он самый, — кивнул Черпак. — Ишь как жрет, никуда не торопится.

— Ну что, Циркач, работу принял? — спросил беспризорник Пополозень, терзая зубами вяленую рыбу.

— Да, можете уходить, Синяю наш привет.

Мальчишки убежали, и Черпак с Циркачом остались возле бочки, откуда местные брали воду.

Собиравший тарелки заречный покосился в их сторону, и Черпак сказал:

— Ну ладно, пойду я. Нечего тут рисоваться.

— Давай, дальше я сам, — согласился Циркач, и когда Черпак как ни в чем не бывало прошел мимо обедающих и вышел через арку на улицу, отступил за угол и решил дожидаться, когда его жертва покинет людное место.

Часа через три начнет темнеть, однако так долго Циркач ждать не собирался. Хотелось поскорее сделать эту неприятную работу и победителем вернуться в подвал.

В переулке, где он стоял, было тихо, прохожие появлялись редко. Пробежала дворняга и, остановив на Циркаче взгляд, тут же потеряла к нему интерес и завернула за угол, где ей иногда перепадало косточек.

Циркач выглянул, чтобы посмотреть, что делает его клиент, но за столом его не обнаружил.

Тогда он побежал к заведению, заскочил внутрь, но и там не нашел своего клиента. В отчаянии Циркач сунулся на кухню, вызвав удивление хозяина и двух женщин-заречных, стоявших у плиты.

— Чего надо? — спросил хозяин, но Циркач уже выбежал на улицу.

Это был провал. Ему дали дело, от которого зависело, как к нему будут относиться старшие воры, и такой конфуз!

Циркач пробежался до перекрестка и с глухо колотящимся сердцем пристроился позади полной молочницы, переваливающейся с двумя бидонами.