Сокровища наместника - Алекс Орлов

— Не всплыл.

— А кто-нибудь видел, как он плюхнулся?

— Нет, слышали только, как нырнул, но никто не видел.

Мартин огляделся и вздохнул. По всему выходило, что воришка охрану провел, но если они действительно вовремя закрыли порт, украденная шкатулка должна была остаться здесь.

— А кто это на лодках? — спросил Мартин, кивнув на копошащихся людей, который сержант Фриц не выпускал из порта.

— Это рыбаки здешние.

— А давайте на них посмотрим, господин капитан.

— Хорошо, иди первым.

28

У соседнего причала на волнах покачивались лодки, принадлежавшие местным рыбакам, которых солдаты не пускали в море, но лишь на паре посудин находились команды — четверо человек в одной, трое в другой.

Мартин прошел мимо них, потом вернулся к стоящим поодаль офицерам.

— Ну и что скажешь? — спросил капитан.

— Это не рыбаки.

— А кто же это?

— Двое похожи на грабителей, а остальные воры.

— Как ты определил, что они не рыбаки?

— Они эти сети только издали видели. Поплавки перекладывают, а мотня комом. Башмаки у них на кожаной подошве, а у рыбаков подошва деревянная, из бука. Ну и вообще, по ним видно — не рыбаки они.

— Понятно. А кто грабители? Те, что поздоровее?

— Вон тот, сутулый, и тот, который здоровый. Они точно не воры.

— Так, сержант, ты все слышал? — спросил капитан.

— Так точно. Что прикажете предпринять?

— Сейчас решим. А что ты, Мартин, думаешь про воришку? Он сбежал?

— Нет, господин капитан, думаю, он что-то сбросил в воду, чтобы показать, будто нырнул. А на самом деле отсиделся на шаланде, оставил где-то там шкатулку и потом ночью тихо доплыл до своих.

— А точно шкатулку не взял с собой? — спросил лейтенант Фернстоп.

— Думаю, не взял, ее ведь и выронить можно.

— Так, спасибо, приятель. Если все сложится, мы тебя отблагодарим. А пока, сержант, слушай мою команду…

— Слушаю, сэр.

— Берешь пятерых наших, местных не трогай и подгоняй сюда. Потом выволочем этих из лодки и свяжем.

— А развязывать языки им станет Курт, — добавил второй лейтенант.

— Да, они у него запоют сразу.

— Господин капитан, у меня есть еще одно соображение, — сказал Мартин, продолжая смотреть на лжерыбаков.

— Говори.

— Вон тот, самый молодой по виду, у него одежка тряпкой висит и на плечах соль. Скорее всего, это он плавал.

— Думаешь, его первым скрутить нужно?

— Не знаю, это вам решать, но куртка на нем добротная, с подкладкой. В этой подкладке можно поискать колечко.

— Колечко?

— Ну, или цепочку. Ему пришлось до ночи сидеть наедине со шкатулкой, такого испытания ни один вор не выдержит. Что-то он наверняка оставил для себя и спрятал. Что-нибудь небольшое.

— Но их всех обыскивали. Хотя, конечно, колечко в подкладке могли и не заметить.

Подошли вызванные сержантом солдаты, и капитан приказал им встать полукругом, чтобы «рыбаки» из лодки не сумели прорваться с пристани.

Потом он приказал сидевшим в лодках выйти на пристань.

— Нам сети сушить надо, господин офицер! — прокричал ему сутулый.

— Выходить, я сказал!

Делать было нечего, выдававшие себя за рыбаков люди стали подниматься на пристань, где их обыскивали и тут же связывали. Неожиданно сутулый выхватил узкий нож, полоснул им солдата и помчался в сторону складов, однако бросившиеся наперерез стражники сбили его на землю и начали избивать древками алебард.

К раненому солдату подбежал цирюльник, умевший останавливать кровь, и пара стражников.

Тем временем оставшихся воров связали, а у того, на которого указал Мартин, за подкладкой нашли цепочку с кулоном. После этого его отвели к шаландам, и капитан ван Гульц, вынув кинжал из ножен, сказал воришке, что будет резать его на куски, пока тот не скажет, где остальное.

Вор запираться не стал, капитан выглядел более чем убедительно.

29

Обратно в купеческий дом у торговой площади приехали все вместе — Мартин и трое офицеров в той же карете, а на тюремной бричке позади них везли под охраной шестерых связанных арестантов.

Седьмого, избитого стражниками, везли на отдельной бричке, капитан заподозрил в нем организатора похищения.

По прибытии на место арестантов рассовали по карцерам, которых в подвале оказалось достаточно. Поначалу и Мартина тоже хотели сунуть в один из этих погребков, по сравнению с которыми его огромная камера в Углах выглядела королевскими апартаментами, но в последний момент капитан передумал и велел вести Мартина в допросную.

Но лейтенантам возвращение Мартина не понравилось.

— Зачем вы привели его, ван Гульц? — воскликнул Фернстоп, вскакивая.

— Затем, что он нам помог, — ответил капитан.

— Прокурору это не понравится, — заметил второй лейтенант.

— Мы этого еще не знаем, — возразил капитан и бросил Мартину его узел. — Держи, может, еще отобьемся.

«От кого, господин капитан?» — хотел было спросил Мартин, но, увидев, как смотрят на него оба лейтенанта, воздержался. Поймал узелок и присел на корточки у стены.

— Может, он еще остынет, — сказал капитан и, взяв шляпу, сел напротив своих оппонентов.

— Вы плохо знаете графа, ван Гульц, — заметил один из лейтенантов.

— Возможно, — сказал тот и стал ждать.

За дверью снова закричал какой-то несчастный. Потом еще раз.

— Да что он там делает?! — возмутился ван Гульц. — Дело же закрыто!.. Давай, Фернстоп, скажи, чтобы прекратил!..

Лейтенант поднялся и, распахнув дверь в пыточную, сказал:

— Заканчивай с ним, Курт, мы уже распутали это дело.

— Извиниться и отпустить? — спросил хриплый голос и, не дождавшись ответа, захохотал, от чего у Мартина по спине побежали мурашки.

— Нет, просто добей. Ты нам мешаешь.

Лейтенант закрыл дверь и вернулся за стол, бросив на сидящего у стены Мартина неприязненный взгляд.

Скоро в коридоре послышался знакомый шум, дверь распахнулась, и в помещение снова влетел королевский прокурор.

Офицеры и Мартин вскочили и замерли, ожидая реакции его сиятельства.

— Итак, капитан, я слышал, есть новости?

— Так точно, ваше сиятельство, — ответил ван Гульц. Затем достал из холщового мешка шкатулку и передал королевскому прокурору. Тот мгновение подержал ее в руках, словно гипнотизируя крышку ларца взглядом, а затем отрыл.

Пару мгновений было непонятно, доволен он возвращению пропажи или нет, но затем лицо прокурора просветлело, и он вздохнул полной грудью.

— Как видите, ваша светлость, перстень на месте.