Замаранные - Йон Колфер

С такой Ронел мне было комфортно; но от счастья я не умирал.

С Круз-авеню свернула машина для подметания улиц; сдвоенные вращающиеся щетки сгребали накопившийся за ночь мусор. Мы смотрели, как щетки краснеют от крови, равнодушно шлепая по следам Горан. Лоб водителя упирался в ветровое стекло; ему явно требовался дефибриллятор, чтобы он хоть что-нибудь заметил.

– Господи, – пробормотала Дикон, и я заметил кровь на ее босых ногах.

Мы прошлепали по влажной мостовой к лестничному колодцу. Дикон зацепилась за фонарный столб, и я понял, что под плащом у нее лишь нижнее белье и наплечная кобура. Тут мне в голову пришла новая мысль.

– Осторожно, детектив, – сказал я.

Слишком поздно. Пуля ударила в столб, и выстрел гулко разнесся по лестничному колодцу.

Я оттащил Дикон в сторону.

– Ты обезоружила свою партнершу?

– Она была мертва. Зачем ее обезоруживать?

Детектив Дикон принадлежала к числу тех, кто стал бы спорить даже с апостолом Петром.

– Очевидно, она была жива и ты ошибалась.

Дикон взяла свой автоматический пистолет двумя руками.

– Это хорошо. Если я сумею взять ее живой, она сможет снять с меня все обвинения. Как бы. Конечно, история с багажником потребует некоторых объяснений…

– Тогда вызови полицию.

– Как? Достать шпионскую рацию из трусиков?

Мимо пробежал почтальон; он что-то кричал в свой сотовый, решив нашу проблему. У нас оставалось около трех минут до появления полиции.

Я лег на живот и пошевелил пальцами в сторону Дикон.

– Дай «кобру».

Дикон посмотрела на меня так, словно я просил у нее почку.

– Что тебе дать?

– Ты читала мое досье, Ронел. Именно этим я и занимаюсь.

Дикон бросила пистолет мне на грудь так, словно повестку с вызовом в суд.

– Только стреляй в нужного полицейского.

Я не ответил. Ее остроты утомляли сильнее, чем перестрелка.

В моем сознании возникли воспоминания о Ливане, но я постарался выбросить калейдоскоп бойни из головы. Сейчас не стоило размышлять о прошлом. Мне совсем не светило получить пулю в голову из-за того, что я заново переживал операцию «Зеленая линия».

Подвальные лестницы в моем квартале были стандартными: перила из кованого железа, восемь ступеней вниз и маленькая дверь, ведущая в бетонный подвал. Крошечные закутки не предназначались для людей моих размеров. Взявшись за перила, я пополз по плитке; рубашка шуршала по бетону.

Снизу доносился шум. Тяжелое дыхание и шорох ткани. Я чувствовал, что Горан приходит конец, но, чтобы нажать на спуск в последний раз, много сил не нужно. Я видел, как парни продолжали сражаться полдня, и силы им придавала лишь желчь.

Я заглянул в узкую щель между полом и коваными перилами. Дикон подергала меня за брюки.

– Что ты видишь?

– Ногу.

– Одну?

– Вторая под ней. Думаю, она упала, когда пыталась сойти по последним двум ступенькам.

– Хорошо. Ты видишь оружие?

Я переместился вперед еще на дюйм. Рука Горан дергалась, как выброшенная из воды рыба; но пистолет она достать не могла.

– Она его уронила. Пошли.

Я вскочил на ноги, но Дикон умудрилась оказаться первой, оттолкнув меня локтем, и сделала первый шаг.

Она двигалась быстро, но ее опередили. Мое сознание едва успело зафиксировать фигуру Горан, лежавшую, точно сломанная кукла на дне лестничного колодца, когда дверь за ней распахнулась. Невероятно волосатые руки вытянулись вперед, схватили Горан за плечи и заволокли внутрь. Она исчезла за секунду, словно ее никогда здесь и не было. Дверь захлопнулась, и я услышал, как задвигается засов.

– Ты видел руки, – прошептала ошеломленная Дикон. – Как будто это была обезьяна. Не могу поверить своим глазам.

Я протиснулся вниз мимо нее и постучал костяшками пальцев по армированной сталью двери.

– Открой дверь, Макэвой. Используй военную хитрость.

Я попытался обхитрить дверь плечом. Она задрожала, но не поддалась.

– У тебя, случайно, не завалялось в нижнем белье кислородоэтиленовой горелки вместе со шпионской рацией, Ронел?

– У меня в голове вертится одно симпатичное словечко, Макэвой. Стреножить. Ты его еще не забыл?

У нас не было времени для подобных разговоров. Клойстерс – маленькое местечко, и стреляли здесь редко. В любую секунду в нашем квартале могла появиться половина местной полиции, а подобное вооруженное соседство нам было совсем ни к чему.

– Значит, ждешь поддержки?

– Я не могу ждать, – Дикон начала рассуждать вслух. – Я должна следовать за обезьяньими руками.

– Ты погружаешься все глубже, Ронни. После каждого следующего шага вернуться обратно будет труднее.

Казалось, Дикон пыталась заглянуть за горизонт.

– Мы погружаемся все глубже, Макэвой. Мы. Ладно, мы ступили на кривую дорожку, но она еще может стать прямой.

«Что ж, в нашей команде уже два дешевых философа», – подумал я.

– Да, после пары пчелиных укусов.

И вновь пчелиные укусы вернули Дикон в реальность.

– Да пошел ты, Дэниел. Давай-ка проваливать отсюда. Я хочу заполучить живую Горан; без нее мне в полиции больше не работать. – Она посмотрела мне в глаза, и я увидел в них надежду, которой не замечал раньше; она сразу помолодела лет на десять. – Если я доставлю Горан, а ты дашь показания, этот дерьмовый день может закончиться хорошо. Конечно, меня отправят в патрульные. Может быть, мне придется посещать психолога, но я сумею остаться в системе.

Моя ладонь лежала на армированной двери, пока Дикон произносила свою речь, и я почувствовал дрожь – где-то в здании захлопнулась дверь.

– Они вышли через заднюю дверь.

– Может быть, в больницу?

– За этим должен стоять Фабер. И я сильно сомневаюсь, что он доставит ее в больницу.

Дикон улыбнулась, и я вспомнил волка, который однажды выследил меня в долине реки Луп.

– Они наверняка думают, что мы идем по их следам, – задумчиво сказала детектив.

Я понял, что у нее на уме.

– Поэтому они некоторое время будут кружить.

– Однако мы знаем, куда они направляются.

– Может быть.

– И мы можем оказаться там раньше.

– Слишком много неопределенности.

Дикон взбежала вверх по ступеням.

– Да, слишком много, – согласилась она. – Но мне удавалось выживать и с худшими шансами.

Дикон заставила меня сесть на заднее сиденье, когда мы ехали по городу, и это меня слегка развеселило, ведь я не находился под арестом, а машина не была приспособлена для перевозки задержанных. Металлическая сетка отсутствовала, и я почти наверняка мог бы добраться до дробовика, спрятанного под пассажирским сиденьем. Однако ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я решил немного вздремнуть.

Обычно ни к чему хорошему это меня не приводит. Если я засну хотя бы на десять минут при свете дня, то до заката буду чувствовать себя отвратительно. Но сейчас у меня не оставалось выбора. Хоть мне и удалось поспать несколько часов прошлой ночью, на меня навалилась жуткая усталость.

«Дэниел Макэвой уже не так молод, как прежде».

Истинно, как слово Господне.

Дикон ехала быстрее, чем следовало, привлекая ненужное внимание, но я не возражал. Меня укачивало, и я спал. Даже ее монотонный голос, продолжающий поносить всех и вся, успокаивал.

Я улегся на заднем сиденье, опираясь затылком на ремень безопасности, от которого пахло марихуаной, и уже полностью погрузился в сон, когда в кармане зазвонил телефон Мейси Баррета.

Проклятая штука начала посылать радиацию в мое ухо прежде, чем я успел сообразить прочитать имя звонящего.

– Хм-м-м? – сонно пробормотал я.

– Ах ты, проклятый урод в самоволке!

– Хм-м-м? – повторил я, все еще не понимая, что происходит.

Военный термин никак не вписывался в мою реальность.

– Ты под кайфом, засранец? Я ведь тебя предупреждал.

– Нет, вовсе нет, майор. Просто безумно устал.

Голосу это не понравилось.

– Проклятье, как ты меня назвал, Баррет? Майор? И ты еще шутишь?

Призрачный Зеб решил прийти ко мне на помощь:

«Кончай, Дэн. Чей это сотовый?»

И тут я окончательно проснулся. У меня в руке был телефон Баррета, и я беседовал с Ирландцем Майком.

– Вот именно, – сказал я. – Я пытаюсь шутить, как всегда, малыш Майки.

– Малыш Майки! Малыш Майки?

– Слишком интимно? Да, насколько я понимаю, мы не так близки.

После долгой паузы он спросил:

– Проклятье, кто это? Передай трубку Мейси.

Дикон щелкнула пальцами, чтобы привлечь мое внимание.

– Мы приехали, – деловито сообщила она, словно нам предстояла встреча с бухгалтером.

Я выглянул в окно. «Медное кольцо» в такой ранний час еще было закрыто, но я мог бы поспорить, что внутри жизнь била ключом. Я вспомнил автомобиль Фабера, за которым мы следили вчера, – он был припаркован на противоположной стороне улицы. Похоже, мы приехали в нужное место.