Маг в пижаме - Инна Сударева

Глаза Клауса горели, как угли. Он стиснул пальцы в кулаки и процедил сквозь зубы:

— Я вам не верю! Она не могла его целовать! Кто еще может подтвердить ваши слова?

Тут зашумел ветер и на землю опустились еще два дракона, зеленый и алый. Коснувшись лапами вереска, они обратились в юношей и вежливо поклонились Клаусу и Монике и заговорили:

— Эта пришелица не лжет. Мы видели, как царица обнимала и целовала земного мага. Перед этим они играли и беседовали, а мы дрались над морем. Маг выиграл у царицы черный жемчуг и два когтя с левой лапы, а потом маг подарил царице свой шлем. А потом царица поцеловала мага…

Клаус стоял, как громом пораженный. Ничего не говорил, не двигался и, казалось, даже не дышал.

— Кла-а-аус! — застонала Катарина из глубины холма.

Этот звук заставил всех вздрогнуть, а Клаус, придя в себя, прыгнул высоко в небо, обратился в дракона и унесся куда-то, разметав по небу собратьев своими могучими крыльями, похожими на черные паруса корабля-призрака.

— Кла-аус! — вновь закричала царица драконов, и вопль этот теперь напоминал рыдание.

— Отпустите ее, Валентин, — тихо сказала Моника.

На этот раз маг-дуб послушался, и Катарина покинула холм, выползла под серое небо на пустошь, обратилась в человека и заплакала, присев на огромный полосатый камень.

— Клаус. Мой Клаус, — стонала она, пряча лицо в ладони. — Я его потеряла… потеряла… Ох, болит… как болит сердце…

Теперь в ней не было ничего грозного, ничего пугающего — на валуне сидела несчастная, горюющая девушка.

Моника покачала головой, подошла, села рядом, коснулась пальцами плеча Катарины:

— Не надо так убиваться. Он просто сильно расстроился. Он вернется. Обида и злость улягутся — и он вернется…

— Ах, нет, нет, — всхлипнула Катарина. — Он такой гордый! Он дулся на меня в прошлом веке, когда я танцевала с Тимом на празднике. Дулся очень долго… И вот теперь… А мы ведь только-только помирились… Ах, нет, нет…

— Но, если для тебя так важен Клаус, зачем ты очаровала Иллариона? — спросила Моника, протягивая зареванной царице пакет с душистыми одноразовыми платочками.

— Я… я… я часто бываю совершенно несносной, — призналась Катарина, вытирая мокрые щеки. — Я сама не знаю, зачем… Чтоб позабавиться, наверно… Но это легко исправить. Илларион выиграл у меня два когтя. Один из них вполне может разрушить мои чары. Коготь надо вогнать Иллариону в грудь, он сам найдет сердце — и чары пропадут. Все очень легко. Я думала: вы там сами догадаетесь…

— Коготь? В сердце? Но это же опасно, — сказала Моника. — Илларион может умереть.

— Маги не умирают от драконьих когтей, — ответила царица и громко высморкалась в платочек. — Магов может уничтожить только магия. Сильная магия. Драконья — не такая.

— Что ж, если так, — девушка развела руками. — Значит, мне больше нечего тут делать.

— Наверно, — вздохнула Катарина, с неизбывной тоской глядя в ту сторону, куда улетел Клаус.

— Ты извини. За эту выходку с деревом, — робко произнесла Моника.

— Все нормально, — махнула тонкой рукой царица драконов. — Я за Клауса тоже на многое способна… А то, что произошло, пусть мне будет уроком. Мне ведь много веков, а я так и не научилась сдерживать свою пакостную натуру. Вот и получила по заслугам, — она горько усмехнулась, посмотрев на стоящих в отдалении юношей-драконов, и им махнула рукой. — Что смотрите? Представление закончилось. Летите куда-нибудь по своим делам.

Парни послушно обратились в монстров, поднялись в воздух, тяжко ворочая крыльями, и рванули куда-то за холмы. За ними потянулись и остальные драконы.

На пустоши вновь загулял ветер.

Катарина поднялась с камня, еще раз тяжко вздохнула, еще раз вытерла глаза и нос, повернулась к Монике:

— Я могу их себе оставить? — показала девушке пакетик с платками.

— Конечно, — кивнула Моника.

— Спасибо, — царица слабо улыбнулась. — Ты очень смелая. Обычный человек, а такая смелая. Ты не испугалась нас.

— Не такие уж вы и страшные.

— Ну, просто мы не выспались. Ты и твое дерево всех разбудили…

Девушки помолчали, пристально глядя друг на друга.

— Мне жаль, что с Клаусом все так вышло, — сказала Моника.

— Это ничего. Как-нибудь справлюсь, — покачала головой Катарина. — А мне вот жаль, что из-за моей дурости ты вляпалась в наш мир. Как тебя обратно отправить — ума не приложу…

Этап четвертый (проблемный)

Моника растерянно ходила туда-сюда по тому месту, где когда-то был пространственный разлом, через который она и Валентин ввалились в мир драконов.

— Где-то тут! Да! Я уверен! — говорил маг-дуб, прощупывая корнями землю. — Тут даже пахнет по-особому — свежими яблоками, белым наливом. Именно так пахло у вас в холле, когда Наваркин ворожил с переходом.

— Что же делать? — развела руками Моника, и на ее предплечья тут же с веселым писком прилетели семь эльфов. — Что мы можем сделать? — она осторожно стряхнула малышей в траву.

— Наверное, вы ничего не можете, — отозвалась Катарина (она надела пробковый шлем, подаренный Илларионом, и пошла на пустошь провожать Монику и Валентина).

— Наверное, надо ждать инициативы Наваркина, — сказал маг-дубок. — Он должен вновь открыть разлом, чтоб вытащить нас отсюда… Хотя, я очень сомневаюсь в том, что он сейчас во вменяемом состоянии. Наверняка укурился и спит где-нибудь…

Тут Моника кое-что вспомнила и повернулась к Катарине:

— Наваркин спрашивал меня о траве. О чудесной траве, которую можно курить. У вас тут есть что-то подобное?

— У нас тут много всякой травы, — кивнула царица. — Какая вас интересует?

— Я ж говорю — курительная.

— Курить можно любую, — улыбнулась Катарина. — Главное: что вы хотите получить от затяжки.

— Наверное, дивные, приятные видения.

Царица драконов кивнула и осмотрелась, скользя взглядом по густым кустикам вереска. Прошла в сторону холмов, подобрав полы своего длинного белого одеяния, похожего на наряд средневековой дамы.

— Ага. Вот она! — наклонилась и вырвала с корнем какие-то странные беловатые кустики, смахивающие на скелетики. — Она дает чудесный аромат, когда горит, — и дунула желтым пламенем на траву. — Славная штука. Мы добавляем ее в ночные костры, когда хотим плясать и петь. Принюхайся.

Моника потянула носом и заулыбалась: запах не только был великолепен — он прогнал тяжкие мысли, притушил тревогу и страх.

Катарина тоже улыбнулась, заметив, как изменилось выражение лица девушки.

— Да-да, наверно, это и нужно вашему Наваркину, — и протянула Монике горящий кустик. — Осталось только добраться до него…