Фарватерами флотской службы - Георгий Егоров

Корабль двинулся к северной оконечности Гогланда. Настрой у экипажа хороший - у нас прибавилось боевого опыта. Все, от краснофлотца до командира, осознали и глубоко прочувствовали, что такое подводная война...

9 октября 1942 года около полудня всплыли под перископ. Я определился по Гогландским мысам. Сомнений никаких: место точное. Находились мы в это время в 35-40 кабельтовых от берега (это свыше шести с половиной километров) . Я хотел разглядеть вражеский наблюдательный пост, который, по разведданным, находился где-то поблизости, но так и не увидел его.

В 12.00 сдал вахту помощнику командира Ф. Ф. Красно-польскому. Однако не успел уйти из центрального поста, как раздался звонкий голос акустика:

- Шум винтов малого корабля.

Боевая тревога! Все по местам. Определяем малый корабль - это тральщик. Слышен характерный ритм работы его дизеля. Атаковать противника так близко от берега нельзя, да и нечем: последняя торпеда была израсходована во время атаки подводной лодки.

И все же встреча с тральщиком полезна для нас. Внимательно прослеживаем его курс, который, несомненно, ведет из Котки на Гогланд. Наношу этот курс на карту. Стало быть, засечен еще один фарватер, которым ходят немецкие корабли.

Уходим на глубину 35 метров, через 10 минут - еще на пять.

Время обеденное. В третьем отсеке, где находится крохотный стол и узкий диванчик, наш вестовой краснофлотец Романов уже гремит посудой.

В центральный пост заглянул Баканов:

- Штурман, приглашаю к столу. Командир умывается. Сейчас подойдет.

За столом нас трое - я, механик и Александр Иванович, который рассказывает, как развеселил сегодня электриков какой-то флотской байкой. И в это время...

Нет, это не взрыв глубинной бомбы, в чем-то уже привычный для нас. Это страшной силы удар по корпусу лодки.

Последнее, что я увидел, - тарелки, летевшие к подволоку. Палуба выскользнула из-под ног. Погас свет.

Меня бросило на переборку командирской каюты, и тут же послышался свист воды, поступавшей внутрь лодки. Судя по всему мы стремительно погружались. Сильный толчок в носовой части корабля - подводная лодка легла на грунт.

Зажглось аварийное освещение - две крохотные, тускло мерцающие лампочки у люков переборок. Трудно было что-либо разглядеть при таком свете, но все же исчезла кромешная темнота. Раздались частые звонки "Аварийная тревога!".

Мое место по тревоге в центральном посту. Бегу туда. Главная забота гирокомпас. В полутьме отыскиваю его. Он не журчит, как обычно, а ревет, как сирена. От взрыва отключилась следящая система, и гироскоп под влиянием прецессионных сил все набирал и набирал скорость. Ротор вот-вот сорвется с цапф: скорость, которую он набрал, уже превышала шесть тысяч оборотов в минуту! Безобидный в нормальном состоянии, прибор как бы превратился в снаряд. Стоило гироскопу потерять опору, и он стал бы носиться по центральному посту, сокрушая все вокруг.

Только мгновение думал я, как поступить. Спасибо старшему лейтенанту Георгию Попеке, преподавателю электронавигационных приборов нашего училища. Он практически обучил нас нивелировать гирокомпас. Операция простая, но ее надо знать. В зависимости от наклона гироскопа достаточно приложить влево или вправо пару сил, что я и сделал. Постепенно ротор гирокомпаса из наклонного положения пришел в нормальное. Рев прекратился.

Прибежал Буров.

- Включайте быстро следящую систему, - приказал я ему и, бросившись к карте, постарался точно нанести свое место: отсюда должен был пойти отсчет нашего дальнейшего пути. Но сможем ли мы двигаться вообще? Корабль не имел хода, лежал на грунте, глубина около 60 метров.

Борьба за живучесть корабля велась во всех отсеках. В центральный пост поступали донесения о повреждениях. Они были весьма неприятными.

Первый отсек интенсивно заполнялся водой через трещины в прочном корпусе. Хорошо, что аварийная команда во главе с помощником командира успела по тревоге проскочить туда: сразу после взрыва во всех отсеках были наглухо задраены переборочные люки. Таков порядок. Борьба за жизнь корабля ведется поотсечно до последней возможности. И никто без приказа командира корабля, даже при угрозе гибели, не имеет права покинуть отсек.

Второй отсек, где находились стеллажи торпед и яма с аккумуляторными батареями, тоже был основательно поврежден. Центр взрыва мины, видимо, находился где-то в носовой части лодки. Здесь забортная вода проникала через заклепки, и отсек заполнялся не так быстро. Но вода в этом отсеке представляла сама по себе страшную опасность. Стоило соленой морской воде соединиться с электролитом, который вытекал из потрескавшихся аккумуляторных баков, стал бы выделяться хлор. А короткое замыкание между элементами могло вызвать взрыв и пожар. Вот почему команда электриков во главе со старшиной 1-й статьи Лаврешниковым быстро рассоединяла межэлементные соединения и самоотверженно боролась с поступлением воды.

В районе центрального поста прочный корпус выдержал удар взрыва, но была повреждена главная балластная магистраль, соединяющая все отсеки с главным осушительным насосом, который в обиходе называли помпой "Рото". Эта помпа основное средство борьбы с поступлением воды внутрь прочного корпуса. Производительность ее около 250 тонн в час. Но поскольку магистраль в районе центрального поста дала трещину, главный осушительный насос бездействовал.

Кроме того, именно через этот разрыв в трюм центрального поста стремительно поступала вода, так как забортное давление достигало почти шести атмосфер. Были уже залиты помещения агрегатов, радиорубки, и мы лишились радиосвязи. Вода подбиралась к палубному настилу, полностью затопив трюм центрального поста. Команда трюмных во главе с главным старшиной Говоровым, надев маски изолирующих приборов, опустилась под воду и старалась наложить бугели на трещину магистрали.

Тем временем в первом отсеке аварийная команда работала уже по грудь в воде. Моряки накладывали пластыри, подкрепляли их распорками. Так как разошедшийся шов прочного корпуса был большим, то все, чем можно было .его законопатить, пошло в ход. Впоследствии я обнаружил, что и мой китель был использован вместе с матами, специально изготовленными для заделки пробоин.

В пятом отсеке, где находились мотористы, вода тоже сочилась через заклепки. Но эта течь была незначительной. В сравнительно благополучном положении оказались шестой электромоторный и седьмой концевой отсеки.

Обнадеживало и то, что дизеля, электромоторы, горизонтальные и вертикальный рули (после ручного проворачивания) находились в строю.

Но главное неудобство заключалось в том, что невозможно было узнать в подробностях, что происходило во всех отсеках. Сейчас на подводных лодках установлены даже телевизоры. Стоит нажать соответствующую кнопку, и на экране сразу появится изображение отсека. А тогда информация давалась с помощью примитивного перестукивания по специальным таблицам. Определенное количество ударов обозначало ту или иную ситуацию.