Мы из ЧК - Абдиманап Тлеулиев

В перерыве заиграла гармошка. Образовался круг. Семен пустился в пляс. Еще раньше он заметил, что Маша внимательно наблюдает за ним, и старался вовсю. Уже гармонист устал, но Семен не выходил из круга. Он, как завороженный, без устали отплясывал коленца. И тогда в круг вышла Маша.

Пляску закончили под общий хохот и, взявшись за руки, отошли в сторону. Отдышались, вышли во двор. Поговорили. Когда закончился вечер, Семен проводил девушку. Дорогой рассказывали друг другу о своей жизни. Смеялись.

— А вот и мой дом, — сказала Маша, останавливаясь.

Семен стал прощаться, но девушка вдруг предложила:

— Прошу, гостем будешь.

Их встретила женщина средних лет, очень похожая на Машу. В небольшой комнате было тихо, уютно. Но Семен чувствовал себя как-то неловко. Он не находил слов для беседы, а когда ему предложили чашку чая, отказался и, сославшись на занятость, распрощался и ушел.

Однако с тех пор Семен стал часто заходить на Форштадскую улицу, где жила Маша. Познакомился с ее отцом, участником империалистической войны, пулеметчиком Чапаевской дивизии. Иван Максимович Степанов оказался добрейшим человеком, они быстро подружились. Семен стал приходить к Степановым как домой.

А вчера? Но не только это волновало Семена. Едва он зашел в казарму, как дежурный по эскадрону крикнул:

— Бредихин, к командиру!

У комэска сидели двое. В одном Семен узнал Клейменова. Повернувшись к Бредихину, тот попросил его рассказать свою биографию. Затем спросил:

— Кого вы помните из соседей в селе?

Бредихин назвал несколько фамилий и среди них Матцева. Клейменов тотчас достал из папки фотографию, показал ее.

— Да это же Тихон Матцев, лавошника сын! — воскликнул Семен.

— А вы знаете, где он сейчас?

— Нет. Он приезжал еще в империалистическую на побывку. С тех пор его не видел.

— Ваш земляк сейчас в банде Серова, его правая рука, — пояснил Клейменов. — Возглавляет карательный отдел, руководит расстрелами коммунистов и комсомольцев. А сколько от него пострадало ни в чем не повинных жителей…

Клейменов умолк, свел над переносицей густые, слегка выцветшие брови. Затем продолжил свою мысль:

— Мы посоветовались с вашим командиром и пришли к выводу: вам нужно вступить в банду Серова. Да, да, в банду! Думаем, что Тихон Матцев поверит вам. Подумайте хорошенько. Задание ответственное, трудное и разглашению не подлежит. Завтра зайдете с ответом. А сейчас — отдыхать!

Бредихин вышел в коридор и чуть было не столкнулся с девушкой, которая вышла из кабинета командира эскадрона. Это была Маша. Спросила:

— Что с тобой, Семен? Чем-то расстроен?

Бредихин не успел собраться с мыслями, как Маша, наклонившись к нему, зашептала:

— Приходи сегодня. Маманя пироги печь будет.

И выпорхнула во двор.

Бредихин зашел в конюшню, задал гнедому корм, похлопал его по шее и направился в казарму.

Вечером Бредихин вновь был у Степановых. Хозяйка радушно встретила гостя, извинилась и ушла на кухню готовить ужин. Маша тотчас подбежала к Семену, поцеловала его в щеку, помогла скинуть шинель.

— Ух, какой ты весь холодный! — сказала девушка. — Иди к печке, погрейся.

Семен зарделся от поцелуя и растерянно стоял на середине комнаты. Он чувствовал, что в их отношениях что-то изменилось. Его тревожила предстоящая разлука, ибо он согласился с предложением Клейменова.

Маша угадала состояние Бредихина и старалась помочь ему преодолеть скованность. Вскоре к Семену вернулась прежняя уверенность. Он шагнул к девушке, положил на ее плечо сбою озябшую руку. Маша не отстранила Семена. Она на какой-то миг прижалась к нему, обняла и закружила по комнате. Бредихину передалось ее веселье. Он забыл все на свете.

В горницу вошла мать Маши. Молодые люди, словно провинившиеся школьники, низко опустили головы.

— Вот и пироги поспели, — как ни в чем не бывало сказала Наталья Ксенофонтовна. — Кушайте, дети, поправляйтесь.

Поставив на стол тарелку с пирогами, вышла. Как ни трудно было с хлебом, Наталья Ксенофонтовна умудрялась выкраивать из скудных пайков мужа и дочери и этим удивляла близких и знакомых.

В эскадрон Бредихин возвратился поздно ночью. Тихо, чтобы не разбудить товарищей, Семен пробрался к своей койке, разделся и лег. Долго лежал с открытыми глазами и только под утро уснул.

В кабинете начальника войск ВЧК висела карта Казахстана. На ней синими кружками были обозначены места, где орудовали бандиты.

За большим письменным столом сидели Воротков, комиссар войск ЧОН Башилов и Клейменов. Вскоре в кабинет вошел Бредихин. Ему предложили стул. Наступила пауза. Понимая, что от него ждут ответа, Семен сказал:

— Товарищи! Я готов идти на любое задание и выполнить его.

— В этом мы не сомневались, — заметил Башилов. — Знаем тебя, Семен, как активного комсомольца, преданного товарища. О брате твоем, краснознаменце, понаслышаны.

— Но одной смелости для чекиста мало, — сказал Клейменов. — Нужна выдержка и еще раз выдержка. Какой бы враг ни был, его надо обхитрить. В своей работе чекисту приходится часто рисковать. Но риск должен быть оправданным.

— Я понимаю, что иду в логово врага, — ответил Семен. — Иду сознательно. Можете на меня положиться.

— Товарищ Клейменов вас проинструктирует перед выездом, — сказал Воротков.

Он поднялся из-за стола, подошел к Бредихину, крепко, по-товарищески, пожал ему руку.

— Желаю удачи, Семен. Будь осторожен…

Когда Клейменов доложил полпреду о выезде Бредихина из Оренбурга, о способах связи с ним, Даниловский заметил:

— Это все хорошо. Но один Бредихин не сможет до конца выполнить столь сложную задачу. Ему нужны помощники.

— Мы обсудили и этот вопрос. Подобрали еще несколько кандидатов, — доложил Клейменов.

— А нет ли среди наших сотрудников человека, который бы лично знал Серова?

— Как же, как же! Есть такой товарищ. Переверзенцев Иосиф Ефимович. Еще в империалистическую служил в одном взводе с Серовым. Он-то и подобрал еще двух кандидатов. Одного из них думаем забросить в банду Серова.

— Ну что же, неплохо. А что вы думаете о самом Переверзенцеве? Как давно он в чекистских органах?

— Иосиф Ефимович мой близкий товарищ, — не задумываясь, ответил Клейменов. — Вместе кормили вшей в окопах Галиции. Работая уполномоченным по борьбе с бандитизмом, он все задания выполняет беспрекословно, точно и в срок.

— Достаточно! Поручите Переверзенцеву подготовиться к беседе со мною. Завтра в 10 утра. Пусть расскажет о Серове.

— Иосиф Ефимович рассказчик неплохой и лишнего времени у вас не отнимет, — заметил Клейменов.

— Ну вот и хорошо, — задумчиво произнес Даниловский.

Ему почему-то вспомнились первые послеоктябрьские месяцы. Но, отогнав нахлынувшие воспоминания, он сказал:

— Приходите и вы, Дмитрий Иванович, вместе с ним.

На следующий день утром Переверзенцев был у Даниловского. Сюда же пришел Клейменов.

…Задача была не из легких. Ефрейтор Серов, солдаты Переверзенцев и Сдобнов получили приказ добыть «языка». Двое суток разведчики изучали передний край обороны немцев. Начавшаяся метель помешала им как следует организовать наблюдение. И тогда солдаты решили скрытно выдвинуться к вражеской траншее и во время смены полевого поста захватить «языка». Минные поля и заграждения преодолели быстро. Затем около двух часов пролежали в воронке: наблюдали за местностью. Вскоре подошла смена. Вражеские солдаты потоптались на месте, покурили, и отстоявший свою смену караул ушел. Недолго маячила каска нового часового. Густой снег, ограничивающий обзор, и пронизывающий холод заставили его спуститься в землянку. Этого только и ждали разведчики. Они подползли к двери землянки, притаились. Через некоторое время открылась дверь. Запахло жареной свининой. На порог шагнул рослый солдат, закутанный не то в женский платок, не то в лоскут ткани. Не ожидая нападения, он, что-то мурлыча себе под нос, вышел на бруствер окопа, отвернул лицо от ветра. И тут Сдобнов ударил его по голове. Вражеский солдат, точно сноп, упал на руки подоспевших Серова и Переверзенцева. Разведчики, захватив «языка», стали отходить. Преодолев заграждения, они вышли на нейтральную полосу. Опасность, казалось, миновала. Но вдруг раздался взрыв. Сдобнов, не приходя в себя, тут же скончался. Тяжело ранило Серова. Пленный вражеский солдат и ползший следом за ним Переверзенцев были невредимы.

Взрыв насторожил неприятеля. Затрещали пулеметы, ударила артиллерия. Били вслепую, так как густой снег закрывал обзор, слепил глаза. Пули и снаряды пролетали мимо.

Переверзенцев, взвалив на плечи Серова, приказал пленному ползти впереди себя. Вскоре показались окопы русских. Сдав Серова санитарам, Переверзенцев доставил пленного солдата в штаб.