Деграданс - Алексей Калугин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Тебе, козлу, я свое мнение после выскажу».
«…с воспитанием в России всегда проблемы, – ничуть не обиделся Калинин. – Но должен всех сразу предупредить, что трэш-реалист Виктор Шивцов не ищет понимания или любви. Он не ищет даже признания. Для него важен принцип. Ему важно, чтобы новое искусство, Новая эстетика, новое понимание глубинных эстетических проблем входили в нашу жизнь так же мощно и единовременно, как входили в нее чипсы, прокладки, жвачка. Вы, например, что думаете об этом?» – Калинин протянул мобильник в сторону потрясенной худенькой блондинки с сотней косичек на голове, с заплаканным бледным лицом, с неровными потеками туши под расширенными от страха глазами.
Блондинка судорожно всхлипнула.
«…должен предупредить, – улыбнулся Калинин, легонько потирая раненую ногу, – что трэш-реалист Виктор Шивцов никому не выражает ни жалости, ни сочувствия. Этим богат наш средний российский обыватель. За жалостью и сочувствием спешите в обывательскую слободку. «В посаде, куда ни одна нога, в посаде, где ворожеи да вьюги ступала нога, в бесноватой округе, где и то, как убитые, спят снега…» Помните? Вот туда и ступайте. Вы вот, например… Вы не похожи на обывательницу…»
Калинин протянул мобильник в сторону женщины лет тридцати, с напряженным вниманием прислушивающейся к тому, что он говорит. Лицо ее несколько вытянулось, когда она увидела перед собой мобильник. Но, плотно сдвинув ноги (она сидела на бортике бассейна), она ответила быстро:
«Да, я не обывательница».
У нее было красивое волевое лицо.
Она единственная сидела не согнувшись, не сгорбив плечи, прямая, не прятала бледное лицо в ладони. Темно-русые волосы по-домашнему убраны назад, стянуты зеленой резинкой. Видимо она проделала все это уже тут, в галерее, пытаясь сохранить хоть какой-то комфорт.
«У вас найдется несколько слов для нашей многомиллионной аудитории?»
«А эта аудитория действительно такая большая?»
«Даже, наверное, больше, чем мы думаем».
«Тогда, найдется».
«Вот видите!» – обрадовался Калинин.
Похоже, он слишком близко поднес мобильник к собеседнице.
Из-за короткого фокусного расстояния сработал эффект «рыбьего глаза» и красивое волевое лицо женщины вдруг странно перекосилось, выгнулось, потеряло привлекательность, волю, внимание, превратилось в бессмысленный шар с выпученными глазами. Но, может, Калинин как раз и рассчитывал на такой эффект.
«Перед вами одна из обычных посетительниц художественной галереи „У Фабиана Григорьевича“. Ваше имя?…»
«Людмила Васильевна».
«Наверное, банковская работница?»
«Археолог…»
«О! Археолог! Тогда вам не в диковинку весь этот антураж, не правда ли?»
«С вашим участием – в диковинку».
«Археолог! Красивая женщина! – захлебывался в восторге Калинин. – Специалист, постоянно соприкасающийся с вечностью. Вы ведь касались человеческих костей, вы извлекали из земли окаменевшие скелеты?»
«Разумеется».
«Вас влечет к темному миру! Я угадал! Что-то тянет вас к темному, загадочному… Мистерия мира… Вы пришли сюда взглянуть на работы какого-то там заезжего зарубежного концептуалиста, но, к своей радости, встретила отечественного, так ведь?»
«Не пытайтесь отвечать за меня, вы все равно ошибетесь».
«Я не ошибусь! Я чувствую Вася, чувствую скрытые желания. Как вы думаете, – Калинина трудно было сбить с наезженной дорожки, – удастся ли работникам хваленого „Антитеррора“ организовать встречу Виктора Шивцова с Сыном Божьим? Напомню… До столь ответственного момента остается всего четыре минуты…»
«У нас ведь отменена смертная казнь?»
«Официально, да», – удивился Калинин.
«А жаль… Правда, жаль… – негромко произнесла археолог Людмила Васильевна. – Впрочем, пожизненный срок – это тоже не мало… Чтобы с нами ни произошло, – произнесла она еще тверже, – если даже мы все умрем, даю слово честного человека, что даже с того света я буду взывать к оставшимся в живых, чтобы вам, именно вам, господин Калинин, дали именно пожизненный срок. Именно вам, а не этому несчастному человеку… – кивнула она в сторону Шивцова. – Он не ведает, что творит, а вы все делаете сознательно. Вот тогда, в заключении, у вас будет время поразмышлять, готов ли Христос спуститься в эту галерею…»
«Оп-ля! – Калинин обаятельно подмигнул с экрана. – Отдадим должное нашей Людмиле Васильевне. Ей хватает мужественности, а вообще-то мечтать следует о женственности…»
Он как фокусник вытянул из кармана еще один мобильник:
«Калинин на линии».
«Слышишь меня, мудак?»
«Алло… Алло…»
«Не притворяйся, ты меня слышишь, – отчетливо произнес капитан Петунин. – Ты там представляешь последствия своей болтовни?»
«А, это вы, капитан!.. – слишком уж демонстративно обрадовался журналист. – Вы тоже решили принять участие в нашей небольшой дискуссии?… Это звонит капитан Петунин, представитель доблестного „Антиреррора“, – заговорил Калинин в объектив мобильника. – У вас какие-то проблемы, капитан? Вы торопитесь? Христос не желает идти к Фабиану?…»
«Передай трубку Шивцову».
Но трубку Калинин не передал.
27
КАЛИНИН
17,52. Пятница
«…дамы и господа!»
Калинин перевел объектив мобильника на испуганные, недоумевающие лица заложников.
«…со мной только что говорил сотрудник „Антитеррора“ капитан Петунин. Именно его подразделение блокирует здание художественной галереи „У Фабиана Григорьевича“, откуда мы ведем репортаж. Капитан Петунин признал, что требование трэш-реалиста Виктора Шивцова встретиться с Сыном Божьим вполне законно, оно ни в чем не противоречит Конституции РФ и правам человека, поэтому капитан его не оспаривает. Любой человек имеет право встречаться и говорить с теми, кому доверяет, не правда ли? Христос в этом смысле выглядит предпочтительнее многих. Все же капитан Петунин намекнул, тонко дал нам всем понять, что вне зависимости от того, состоится ли встреча трэш-реалиста Виктора Шивцова с Иисусом Христом, всех, кто находится в галерее, ждет после „освобождения“ суровое наказание. Да-да, всех! Без исключения! – безжалостно кивнул Калинин. – И придурка-насильника, – указал он на засопевшего охранника. – И жертву насилия, – указал на Ксюшу. – И даже нашу мужественную героиню археолога! Не правда ли, попахивает временами, когда солдаты, побывавшие в плену, отправлялись в концлагерь и в собственной стране?… Я ничего не перевираю, именно это имел в виду капитан Петунин, – напористо сообщил Калинин. – Любой телезритель может прямо сейчас позвонить на номер подполковника Стопольского и лично убедиться в моей правоте… Подполковник, вы меня слышите? – обаятельно улыбнулся Калинин. – Вы ведь не будете лгать своим согражданам? Я так полагаю, – оглянулся он на заложников, – что доблестный „Антитеррор“ подозревает нас всех в преступном сговоре. Ответьте нам, подполковник Стопольский или вы, капитан Петунин. Вы действительно считаете, что вся эта акция была заранее нами спланирована, и нет в галерее ни заложников, ни захватчиков? Есть лишь соучастники, а?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
