Журнал «Вокруг Света» №05 за 1984 год - Вокруг Света

И тут же услышал, прямо за спиной, радостный лай. От изумления старый чабан на мгновение замер, потом потянулся рукой за спину и наткнулся на лохматую голову Чапика, который преспокойно сидел на лошади. Видно, Чапик смекнул, что со спины лошади ему будет удобнее наблюдать за отарой. Но как ему удалось запрыгнуть так высоко и незаметно? Одно Абданбаю стало ясно: пуми — умные псы.

— Разгони их, Чапик, разгони,— сказал Абданбай, легонько подталкивая пса рукой.

Казалось, Чапик только и ждал этого. Он моментально соскочил на землю и стремглав понесся к отаре. Лохматый маленький пес мчался с такой скоростью, что редко когда улыбающийся Абданбай развеселился.

— Как шмель летит, совсем как шмель,— повторял чабан и смеялся.

К тому времени Чапик был уже рядом с отарой. Перепуганные неожиданным появлением пса бараны прекратили щипать траву и стояли, подняв головы. Бежать прочь от назойливой собаки они не могли, потому что Чапик круг за кругом оббегал отару. Своим видом он действительно напоминал сейчас мохнатого шмеля.

— Разгони их, Чапик, разгони! — кричал чабан.

Тогда Чапик остановился, соображая, как ему поступить, и в следующий миг буквально вонзился в отару. Бараны в ужасе шарахнулись по сторонам. Выскочив с противоположного края отары, Чапик, осмотревшись, вновь скрылся среди баранов. И так продолжалось до тех пор, пока все животные не разбрелись по пастбищу.

Бараны пугливы, если не сказать — трусливы. Но они быстро забывают о страхе. Так было и на этот раз — разогнанные по всему пастбищу животные теперь преспокойно пощипывали траву, не обращая внимания на лежащего неподалеку Чапика.

У чабанов одна задача — животные должны хорошо нагуливать вес, быть здоровыми, и шерсть у них должна быть отличной, отвечающей мировым стандартам. Вот и выработался естественный график пастьбы: с пяти до одиннадцати утра животные на пастбищах, а в самое жаркое время дня отдыхают где-нибудь у чистого и прохладного ручья. В четыре часа пополудни отары вновь выходят на пастбище и находятся там до полной темноты.

Немало юрт стоит на горных летних пастбищах. И порой совсем рядом живут друг от друга чабаны со своими семьями. Когда они встречаются, то первым делом чабан хочет увидеть отару соседа. И вскоре все, кто заходил в юрту Абданбая, уже знали, что его отара набирает вес быстрее, чем их барашки.

— Как пасешь, Абданбай? — спрашивали соседи.

— Совсем легче стало,— отвечал Абданбай.

— Почему легче?

— Возьми себе такого же,— советовал Абданбай, показывая на Чапика.

В дождливую ночь

К ночи отара была загнана в тырловку — открытый загон. Прижавшись друг к другу, бараны отдыхали. Но Абданбай, прежде чем уйти в юрту, еще раз вслушался в вой волка, доносившийся со склона горы. Затем чабан подошел к пугалу, воткнутому в вытоптанную возле тырловки землю, и укрепил рядом с ним «летучую мышь». Эта обыкновенная керосиновая лампа сконструирована так, что ветер не может загасить ее пламени.

Теперь Абданбай мог отдохнуть. Но прежде чем лечь спать, он вложил в стволы ружья гильзы с картечью и положил двустволку возле себя.

Проснулся Абданбай оттого, что по пузатым бокам юрты хлестал дождь. Как давно он начался, чабан не знал...

А тем временем отара Абданбая была уже далеко от тырловки. Вскоре после того, как чабан скрылся в юрте, подул ветер. С каждой минутой он становился все сильней и сильней. Молодые барашки в ужасе жались друг к другу, забирались на спины соседей, сбивали друг друга с копыт — все это могло кончиться плохо для животных. А когда хлынул дождь, отара, выскочив из тырловки, бросилась куда глаза глядят...

Абданбай, выйдя из юрты и увидев пустую тырловку, лишь ахнул. Он забежал в юрту за биноклем, а потом наскоро оседлал лошадь и отправился искать отару. Светало.

Поднявшись до середины склона самой высокой горы, Абданбай поднес к глазам бинокль. Но сколько ни смотрел он по сторонам — отары своей не увидел. И Абданбай решил искать баранов в низинах. Размышлял он так: после ливня в низинах скапливается дождевая вода, и до полудня она будет держаться на поверхности, следовательно, отара обязательно задержится у воды.

Чабан спускался в низины, поднимался по склонам гор и, увидев поблескивание воды, снова спешил вниз. Так продолжалось несколько часов. Отары нигде не было. Чабан пожалел о том, что не взял с собой Чапика. «С собачонкой было бы легче»,— думал чабан. Но теперь он отъехал довольно далеко от юрты — не возвращаться же...

Вдруг Абданбай услышал лай собаки. «Чья-то отара пасется»,— решил чабан.

Но лай собаки не стихал, и, повернув голову в ту сторону, откуда он доносился, Абданбай увидел мчавшегося к нему... Чапика. По всей вероятности, пес понял, что Абданбай заметил его, потому что тут же помчался в противоположную сторону. Погоняя лошадь, Абданбай спешил за ним.

Наконец, поднявшись в очередной раз по склону, чабан увидел свою отару. Она находилась в низине по другую сторону горы. Вокруг баранов с лаем носился Чапик.

Когда Абданбай подогнал отару к тырловке и принялся еще раз пересчитывать баранов, из юрты вышла его жена.

— Далеко ушли? — спросила она.

— Совсем далеко,— ответил Абданбай.— Ты правильно поступила, что отправила Чапика ко мне.

— Не отправляла его! — удивилась жена.— Он сам с тобой ушел.

— Не уходил он со мной! — рассердился Абданбай.

— Значит, он с отарой еще ночью ушел.

— Получается, что сам пошел за отарой! Ой как помог мне...

Эхо в ущелье

Спустя время Абданбаю выделили новое пастбище. Уже несколько лет сюда не пригоняли отары. Земле дали отдохнуть, теперь склоны горы, проломленной ущельем, покрылись буйным разнотравьем.

В прошлые годы редко кто из чабанов оставался доволен работой в этих местах: говорили, что никому не удается вернуться с этого пгст-бища без того, чтобы какая-нибудь овца не свалилась в ущелье.

Абданбай долго выбирал место, на котором удобнее поставить юрту. Ущелье поделило гору на две части, малую и большую, их по-разному

освещало солнце, и поэтому на большой горе период цветения трав тянулся дольше. Абданбай поставил свою юрту на малой вершине.

Ежедневно чабан выгонял отару на ближние склоны, где было раздолье для животных и овцы вдоволь наедались. Но скоро закончилось цветение трав, кормов с каждым днем становилось все меньше, и Абданбай начал поглядывать на другую сторону ущелья. Пока наконец не решил: «Буду переселяться на высокую гору».

Чабану предстояла нелегкая работа: перенести юрту, а вместе с ней и все свое хозяйство — газовые баллоны, плиту, продукты и многое другое, необходимое человеку для жизни на горных пастбищах.

На следующее же утро Абданбай сел на лошадь и спустился ко дну ущелья. Впереди лошади бежал Чапик. Они подошли к неширокой и неглубокой речке, лошадь осторожно шагнула в воду, а за ней пошел Чапик. Но дальше ему пришлось плыть.

Дно ущелья было гораздо шире, чем казалось Абданбаю сверху. А гора, к подножию которой теперь подъехал чабан, гораздо выше.

О чем думал Абданбай, глядя на новое пастбище, известно было только ему самому. Но вдруг он закричал: «Э-э-э-э-й!» Эхо отозвалось: «...Э-эй!» Абданбай моментально развернул лошадь и, довольный, вернулся к юрте.

Потом Абданбай спустился ко дну ущелья вместе с отарой. И вместе с овцами продолжал путь, поднявшись к самой вершине, где росли свежие и сочные травы. А когда насытившимся овцам пришло время отдыхать, Абданбай погнал отару ко дну ущелья. Здесь на берегу бурлящей чистой речки, прикрытой склонами большой и малой гор от палящих лучей солнца, чабан оставил отару с Чапиком.

Сам же вернулся в юрту.

Подошло время гнать овец на пастьбу.

— Ча-апик! — что было духу крикнул Абданбай.

«...а-апик»,— отозвалось эхом в ущелье.

Чабан поднес к глазам бинокль. Чапик был много меньше, чем овца, и разглядеть невооруженным глазом, где он находится и чем занимается, было сложно. А в бинокль Абданбай сразу же заметил Чапика, который проскочил под животом поднявшейся на ноги овцы (за спиной ее он, видимо, лежал) и теперь, задрав морду, смотрел в сторону чабана.

— Гони, гони их, Чапик! — приказал Абданбай.

Чапик, надо думать, услышал и понял, что кричал ему чабан. Потому что овцы одна за другой поднимались на ноги.

— Гони! — кричал Абданбай.

Потом чабан увидел, как Чапик подскочил и вцепился зубами в шерсть замешкавшейся овцы, но не выдрал ни клочка.

— Совсем молодец,— уже негромко проговорил Абданбай, глядя, как Чапик гонит овец на пастбище.

Все лето юрта Абданбая простояла на вершине малой горы. И больше половины лета чабан разговаривал с Чапиком на расстоянии километра, через ущелье, поделившее гору на две части.