От острога до укрепрайона: история фортификации с древности до середины ХХ века - Леонид Васильевич Беловинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рис. 68. Шанец
Рис. 69. Штерншанцы
Рис. 70. Фельдшанец
Довольно характерной русской приграничной крепостью стал город Бобруйск. В первой половине XIX века на территории старинного города для обороны западных границ была выстроена первоклассная крепость, а жилая застройка перенесена на форштадты, то есть на свободные земли перед укреплениями. Когда-то в Бобруйске были деревянные укрепления, но в 1649 году казаки, осажденные поляками, заперлись в деревянной башне и сожглись. На наиболее возвышенном месте на правом берегу реки Бобруйки, на Замковой горе располагался замок, где жил наместник польского короля – староста. После разделов Польши между Россией, Австрией и Пруссией Бобруйск отошел к России. Официально новая крепость была заложена в 1810 году, хотя фактически работы начались раньше: ко времени официальной закладки уже оказались отсыпаны вал и гласис. Крепость строилась генерал-лейтенантом Опперманом «по случаю предстоящей войны с крайней поспешностью». План крепости близок к квадрату, одна из сторон которого загибалась внутрь в соответствии с лукой Бобруйки. По внутренним очертаниям длина укреплений равнялась 400 сажен (около 850 метров). Как и положено, крепость имела бастионное начертание: 6 бастионов и один полубастион, а в куртинах Минские, Слуцкие и Водяные ворота, прикрытые полубастионом. Казармы и провиантские магазины вытягивались в линию за бастионами и куртинами с напольной стороны, так что в случае прорыва противника могли служить в качестве ретраншемента. За Бобруйкой на Замковой горе был построен кронверк с двумя полубастионами, от реки прикрытый тенальным фронтом.
Рис. 71. Бобруйская крепость. План 1811 г.
К концу XIX – началу ХХ века русская обороны страны опиралась на систему из более чем двадцати крепостей: Кронштадт, Свеаборг, Выборг, Усть-Двинск, Либава, Ковно, Осовец, крепость-склад Двинск, Бобруйск, Варшава, Новогеоргиевск, Зегрж, Ивангород, Брест-Литовск, форт Дубно, Очаков, Севастополь, Керчь, Михайловская, Карс, Владивосток, Порт-Артур. При присоединении Средней Азии в городах, где стояли крупные гарнизоны, также непременно ставилась крепость, обычно в форме штерншанца либо отдельно стоящего форта: Ташкент, Самарканд, Фергана, Андижан, Асхабад, Аулие-Тепе. Одни из них устаревали или по каким-либо причинам становились ненужными и упразднялись, другие строились вновь или продолжали укрепляться. Но вплоть до Первой мировой войны крепость оставалась опорным пунктом полевой армии. Эта война с ее массовым применением боевой техники показала, что на смену крепости должно прийти что-то иное.
Дерево-земляные «фортеции» Нового времени
Однако с появлением каменных твердынь и новой фортификации простенькие и дешевые дерево-земляные укрепления не утратили своей роли. В конце концов, не везде нужны мощные каменные крепости: где-то можно обойтись и небольшими постройками. А главное – не в камне сила. Даже знаменитая Великая китайская стена, протянувшаяся на тысячи километров и отгораживавшая цивилизованные владения китайской Империи от диких манчжурских степей с их жадным до чужого добра кочевым воинственным населением, не спасла Китай от нашествия монгольских орд. Чтобы оборонять ее на всем протяжении, никакой, даже китайской армии не хватило бы. А сами по себе укрепления обороняться не могут. Известно множество случаев бесславной капитуляции даже очень сильных крепостей при очень незначительной угрозе, и прославлены, одновременно, случаи героической обороны слабеньких укреплений небольшими гарнизонами.
Так было, например, в середине XIX века с русским укреплением Михайловское на Черноморском берегу Кавказа, во время нескончаемой Кавказской войны. Пожалуй, русские крепости на Кавказе были последними дерево-земляными крепостями в истории фортификации. Да их и крепостями можно было назвать только в кавычках. Четырехугольная площадь с жилыми и складскими постройками окапывалась неглубоким рвом и валом, на валу ставился бревенчатый частокол, а то и простой плетень, по углам возвышались вышки для часовых – и «крепость» с гарнизоном из роты пехоты с двумя-тремя пушками да сотни казаков готова. Такие укрепления ставились, чтобы сдерживать ненадежных «мирных» кавказских горцев, ограничивать действия скрывавшихся в горных лесах «немирных» черкесов, чеченцев, кабардинцев, да давать ночной приют «оказиям». В ту пору по кавказским дорогам (точнее, дорога была одна – Военно-Грузинская, из России в Грузию) люди передвигались с «оказией»: когда в каком-либо городке набиралось много путников, в дорогу отправлялся небольшой отряд из роты или полуроты пехотных солдат с одной-двумя пушками, иногда с добавкой нескольких десятков казаков для разведки. Такие «оказии» медленно двигались от одного укрепления к другому, с наступлением сумерек запираясь в этих попутных крепостцах.
В 1840 году в Кавказских горах случился неурожай, и свое тяжелое материальное положение «немирные» чеченцы стали компенсировать нападениями на контролируемые русскими земли и их грабежами: голод не тетка. Однажды утром несколько тысяч горцев, выйдя из леса, атаковали небольшое укрепление Михайловское, занятое ротой Тенгинского пехотного полка; в этом полку, между прочим, но только в других местах, служил и ссыльный поручик Михаил Лермонтов, описавший жизнь такой крепости в своем романе «Герой нашего времени». Помните штабс-капитана Максим Максимыча в «Бэле»? Он был комендантом крепости, куда направили на службу героя романа, Печорин. А штабс-капитан мог командовать только ротой – даже батальон ему был не по плечу.
Так вот, хотя нападающих было несколько тысяч, а гарнизон составлял всего 480 человек, он держались весь день, и только к вечеру осаждающие ворвались в укрепление. И когда толпы врага залили всю крепость, и начался рукопашный бой, унтер-офицер Архип Осипов бросился в пороховой погреб и взорвал его вместе с победителями. По указу императора Николая I Михайловское было переименовано в Архипо-Осиповку (это название сохранилось до сих пор), а сам Архип Осипов был навеки зачислен в ряды 1-й гренадерской роты Тенгинского пехотного полка; когда во время вечерней поверки выкликали его имя, правофланговый отвечал: «Погиб во славу русского оружия!».
Такими же дерево-земляными укреплениями из рва, вала и частокола с вышками были американские форты на Индейской территории. К середине XIX века в Северной Америке было достигнуто очень шаткое равновесие между индейскими племенами и белыми, настойчиво расширявшими свои владения. Военная граница была установлена по реке Миссисипи. А затем белые фермеры, охотники, золотоискатели и просто искатели приключения вновь, в 60-х годах, двинулись на Дальний Запад, надеясь
