Теневые игры - Ксения Чайкова

Осень в городе – время забав и развлечений. Для простолюдинов – кулачные бои, скоморошьи пляски, балаганные представления и непременные горячие блины. Для скучающей, пресытившейся вечеринками аристократии – рыцарские турниры и большой королевский бал.

Беда пришла оттуда, откуда я ждала ее меньше всего. Да и не я одна, если честно. Стража, ворвавшаяся ввечеру в поместье, стала неприятной неожиданностью не только для меня, но и для Торина, и для милорда Ирриона, и для всей прислуги.

– Это что еще такое? – неприятно удивился мой подопечный. В глазах его явственно читалось негодование. Вот – говорил весь вид Торина,- вот остался на один вечер в родном доме, не поехал ни на какие рауты, так развлечения сами его нашли. Более чем сомнительные и подозрительные развлечения, надо заметить.

– Милорд Торин Лорранский? – звонким голосом недавнего пажа или герольда пропел молоденький капитан с густой копной роскошных светло-русых кудряшек и тоненькими щегольскими усиками над верхней губой,- Именем короля вы арестованы!

– Чего? – схватился за сердце Иррион. Уже одно это показывало, как сильно сдал Лорранский-старший – еще полгода назад он сцепил бы руки не на груди, а на рукояти шпаги или меча.- По какому праву?

– По личному приказанию ее величества королевы Родригии,- несколько смущенно пояснил капитан, щелкая каблуками и на всякий случай отдавая честь. Его подчиненные, явно не испытывая никакого желания вязать благороднорожденного и насильно волочь его куда бы то ни было, рассеялись по кабинету, в котором мы коротали вечер, и начали с интересом присматриваться к предметам обстановки и стоящим в шкафах фолиантам. И вот уже изящная серебряная фигурка замершей в охотничьей стойке гончей исчезла в чьих-то бездонных карманах, и жалобно заскрипело сломанное неловкой рукой перо, и звучно грохнулась об пол доска для мартаки, и покатились по ковру упавшие с нее фишки и фигурки.

Торин, которого, похоже, еще ни разу в жизни не арестовывали, растерянно затряс кудрявой головушкой и начал вставать из кресла. Судя по его несколько нервным и порывистым движениям, бестолковый аристократеныш вздумал схватить капитана за грудки и потребовать у него отчета и за действия подчиненных, и за дерзкие слова, которые тот осмелился произнести в адрес благороднорожденного.

Понимая, что еще секунда, и свалки не избежать, я порывисто вскочила, отбрасывая в сторону вышивание, и вцепилась в графенков камзол:

– Нет! Погоди, мой дорогой! Наверное, здесь ошибка какая-то! Ах, полковник, вы, наверное, просто перепутали поместья!

– Увы, миледи, никакой ошибки нет,- беспомощно улыбнулся польщенный столь резким повышением в звании капитан.- Я должен доставить милорда Торина Лорранского в королевский дворец.

– На каком основании? – Голос Ирриона зазвенел, как дуэльные шпаги в руках умелых фехтовальщиков. Похоже, Лорранский-старший сумел успокоиться и готовился защищать сына, пустив в ход все свои связи и деньги.

– Личный приказ ее величества,- послушно повторил вояка, возмущенно косясь на своих подчиненных. Те, видя, что драки не предвидится, попрятали оружие, с которым влетели в кабинет, и продолжали ознакомительную экскурсию, то и дело что-то роняя, ломая или прибирая себе на черный день.

Милорд Иррион вопросительно покосился на меня. Я указала взглядом на четверых из шести нагрянувших стражников, потом на щеголеватого капитана и слегка передернула плечами. Лорранский-старший опустил веки. Он, как и я, прекрасно понимал, что храна вполне сможет одолеть полдюжины мужчин. Без оружия это будет, конечно, сложно, но в принципе вполне осуществимо. Другое дело, что массовый разгон действующих по королевскому указу вояк вряд ли станет наилучшим выходом из создавшегося положения.

– Куда же вы его повезете – ночью, под дождем, по холоду и слякоти? – запричитала я, вновь хватаясь за Торина,- О полковник, не будете ли вы столь любезны переночевать здесь, а завтра утром милорд Лорранский сам явится, куда приказано.

– Миледи… Приказ… Мы служивые люди… Вы должны понимать… – Капитану явно стало очень неуютно. Да кто вообще его, мальчишку, на арест отрядил? А если бы здесь сопротивление оказать вздумали?! Конечно, благороднорожденные – это не голь кабацкая, которая всегда в драку лезет и в тюрьму идти категорически не хочет. Но воякам явно очень повезло с Торином, ибо не будь мой аристократ настолько неуклюжим да трусоватым, здесь уже наверняка бы звенели скрещенные в поединке шпаги.

– Я понимаю.- Быстрый взгляд на Лорранского-старшего. Тот спокойно опускает глаза. Значит, я все делаю правильно.- Но пожалуйста! Ее величество, наверное, уже легла почивать и вряд ли возьмется за разбор дела, ради которого изволит приглашать к себе милорда Торина.

Искренность сыграть ничуть не сложнее, чем любое другое чувство. А в замке Рэй у меня были такие хорошие преподаватели притворства и лицедейства…

По-девичьи длинные и пушистые ресницы капитана неуверенно дрогнули. Судя по всему, слишком молодой для этого ответственного поста мужчина отчаянно пытался решить вставшую перед ним во весь рост дилемму. В самом деле, вечером королеве явно найдется чем заняться, кроме разборок с чем-то не угодившим ей аристократом. А по темноте предполагаемого преступника везти ой как небезопасно – того и гляди, прирежет своих сопровождающих да и будет таков! Да и дождь, похоже, собирается…

Торин медленно, не делая резких движений, опустился обратно в кресло и застыл сидячим памятником самому себе. Милорд Иррион мельком глянул на сына и повернулся ко мне с надеждой в глазах, еще более горькой и пронзительной, чем отчаяние. А я лихорадочно соображала, чем мог Торин так насолить самой королеве. Впрочем, что бы он ни натворил, это случилось еще до моего найма, ибо за ту неделю, что мы в паре протаскались по балам и приемам, властительницу Райдассы я не видела ни разу. И не горела желанием увидеть, если честно. А ведь придется…

Ночь прошла ужасно. Я, отдавая дань своей паранойе и подозревая в разместившихся в гостевых комнатах вояках переодетых наемных убийц, верным демоном просидела в ногах кровати Торина до рассвета, так и не сомкнув глаз и неустанно пытаясь понять, кому и чем так не угодил мой подопечный. Оный, кстати сказать, являл миру подлунному потрясающее хладнокровие и невозмутимость: с истинно аристократическим равнодушием проследил за расселением явившихся по его душу стражников в комнаты, а потом не нашел ничего лучшего, чем завалиться в кровать и благополучнейше продрыхнуть до самого утра. Не то так уверен, что ошибка какая-то случилась, не то просто мозгов не хватает испугаться. Милорд Иррион, дабы успокоить потрясенные нервы, выпил коньяку, принял снотворное и тоже отошел на покой. Тьма некоторое время честно пыталась нести вахту вместе со мной, но потом все-таки не выдержала и перелетела в большое кресло в углу комнаты, немного потопталась на сиденье, свернулась чешуйчатым калачиком и задремала, изредка рефлекторно дергая хвостом и клацая зубами – видно, вонато снилась охота.

Оставленная на почетном и ответственном, но не слишком приятном посту дежурного, я то принималась нервно мерить шагами спальню, то, замерев, подозрительно прислушивалась к ночным шепотам и шорохам, то подходила к окну и, прислонившись к гардинам, бездумно таращилась в постепенно раздевающийся сад. Торин спокойно посвистывал, а иногда и похрапывал, раз за разом заставляя меня нервно вздрагивать и оглядываться. То, что ничего не происходило, отнюдь меня не успокаивало – опыт подсказывал, что самых больших и серьезных гадостей следует ожидать именно после такого вот нехорошего предгрозового затишья.

Венценосная чета служила отличной иллюстрацией к старинной райдасской поговорке: жениться – не напасть, как бы, женившись, не пропасть. Король наш, его величество Лиард Третий, метко, но не слишком благозвучно прозванный в народе Сопливцем за неприятную привычку то и дело проводить ребром ладони по носу, правил довольно спокойно и мирно до тех пор, пока советники не вздумали его женить и не подсунули своему монарху в супруги какую-то заграничную принцессу. Оная, надо сказать, на присланном портретике смотрелась дивной красавицей: большеглазая, высоколобая, стройная, с матовой кожей и роскошными кудрями цвета воронова крыла. И лишь после свадьбы по доверенности, на которой Сопливца представлял один из поспособствовавших бракосочетанию советников, выяснилось, что наше будущее величество в жизни далеко не так прекрасна, какой ее сумели изобразить ловкие придворные живописцы. Впрочем, художники во все времена льстили своим заказчикам. Все это знали и потому относились к подобным казусам философски и даже, можно сказать, морально готовились к тому, что невеста или жених могут оказаться не такими красивыми, какими гляделись на портретах. Но явившаяся наконец к своему супругу новоявленная королева даже цепных кобелей во дворах Каленары устрашила до дикого воя и по-щенячьи пронзительных взвизгов. Про монарха и народ и говорить нечего. Никто просто не мог предположить, что живописцы начнут приукрашивать модель настолько явно и нахально. Хотя, надо признать, виртуозы красок и кистей соврали только в самой малости: на сколько тонов они осветлили кожу принцессы Родригии, настолько и утемнили волосы, на сколько пальцев утончили талию, на столько же увеличили бюст. Общее же количество пальцев и тонов осталось неизменным и вполне соответствовало оригиналу.