Луна моего сердца (СИ) - Иванова Инесса

Стоило мысленно произнести её имя, похожее на журчание ручья, как произошло отрезвление. Рэв с жалостью взглянул на свою добровольную пленницу, провёл рукой по гладким блестящим волосам, рассыпавшимся по белоснежному белью, и бережно укрыл девушку, натянув покрывало так, чтобы скрыть аппетитную добычу от своего ненасытного взора.

Леонтина, кем бы она ни была на самом деле, сейчас нуждалась в отдыхе и восстановлении сил. Жестоко было бы использовать девушку, как ребёнок куклу, с которой захотелось поиграть. Ту не страшно сломать. Куклы заменяемы, а женщины?

Ещё вчера он был уверен, что так и есть. Самки любого вида нужны, чтобы продлить род и укрепить положение, породнившись семьями с помощью брака между детьми. Их физические данные должны быть привлекательны, а остальное — не так важно. Ещё женщины крайне полезны, когда хочется отвлечься и снять напряжение.

“Так было, так и останется. А временное помешательство скоро пройдёт”, — решил Рэв и, не глядя больше на спящую, отправился вниз, в тишину гостиной, временно переоборудованной под кабинет.

Глава 14

Когда я очнулась — первый раз после того страшного случая с оборотом Асейи — то с удивлением обнаружила себя в чужой комнате. Я только присела в постели, чтобы осмотреться и понять, что же произошло, как на пороге возникла Боана с укоряющим взглядом. Она подумала, что пока никто не видит, я намерена встать и добраться до собственной кровати.

— Как можно?! Лежите, пока вам вставать не разрешат, — запричитала она, картинно всплеснув руками и грозно хмуря брови. — Куда вас понесло?

— Где я? — вместо ответа спросила я, оглядываясь по сторонам. Всё вокруг меня было большим, добротным и основательным: кровать, на которой я лежала, два кресла, настолько огромных, что севший в них мог бы утонуть в мягкой обивке. Низкий стол для кофейных чашек был завален исписанными бумагами, аккуратно сложенными в одинаковые пачки.

В то же время обстановка носила мужской характер: никаких фривольностей в виде полупрозрачных занавесей, гобеленовых картин, изображающих солнце, реку или другие жизнерадостные события.

Я уже догадалась, чья это комната, когда Боана, убрав налипшие волосы со лба, с благоговением произнесла:

— Хозяин великодушно уступил вам свою спальню.

И сделала паузу, выжидательно смотря на меня, будто надеялась, что я упаду на колени и вознесу хвалу Богам. Или скорее волчьему идолу, кусающему Луну, отчего та становится меньше, пока совсем не истает.

— А где он сам? — спросила я с замиранием сердца. Простой вопрос, а сколько за ним стоит! Робкая надежда на то, что он мной интересовался и страх, что так оно и было. Меня раздирали противоречивые чувства, которые я попыталась скрыть, переведя тему разговора.

— Рана на руке совсем затянулась, — удивлённо отметила я, проведя пальцами по неглубокому шраму на предплечье, выглядящему так, будто с момента укуса прошло не менее полугода. Он совсем не беспокоил меня, но являлся причиной другого страха, пробиравшего до костей. Я наверное до конца своих дней буду видеть перед глазами разинутую волчью пасть с острыми отполированными клыками!

— Что вы так побледнели, госпожа? А ну, прилягте! Говорила я Рэву: рано вам ещё прогулки совершать, да Волкодлаки женщин не слушают. Даже из своей Стаи, — вздыхала Боана, усаживая меня спиной на взбитые ею подушки. — Я сейчас велю приготовить вам чернильную похлёбку. Яйца и ягоды самбуки сразу придадут вам сил.

Так я и поступила, с благодарностью доверившись чужой заботе. Похлёбка оказалась приятной на вкус и пахла чаем с абрикосовыми косточками. Стоило отдать Боане ещё тёплую деревянную пиалу, как захотелось откинуться на подушки и снова заснуть. Сама мысль о том, что лежу в Его постели, заставляла меня желать оставаться в ней как можно дольше.

— Поспите ещё полчаса, госпожа. Я вас разбужу. Надо будет подготовиться к выходу.

Я зевнула и повернулась на бок. Хотела было спросить, о каком выходе говорит Боана, но веки смежились, и весь белый свет померк.

Проснулась я от лёгкого толчка в плечо. Боана сидела рядом и улыбалась с материнской нежностью, будто я её ребёнок, опаздывающий на очередной урок к строгому учителю.

— Куда мне надо ехать? — спросила я с затаённым страхом.

— В городской парк, приватную зону. Хозяин будет ждать вас там через час.

— Зачем?

— Этого мне не докладывали, — Боана отвела глаза и вздохнула. Её рука накрыла мою ладонь и некрепко сжала. Я посмотрела экономке прямо в глаза:

— Меня отправляют к лазарям?

Повисла пауза, во время которой Боана продолжала загадочно улыбаться, чтобы потом коротко отрезать:

— Уверена, нет.

— Тогда зачем мне куда-то ехать?

Вопрос повис в воздухе, да так и остался без ответа.

— Лучше скажите, что вы наденете? Посмотрите наряды, которые я принесла и выбирайте.

Как только я встала, мир вокруг завертелся как карусель на ярмарке. Балансируя, чтобы не рухнуть обратно на постель, я закрыла глаза. И тут же окунулась в мир новых запахов: справа от меня тянуло сиренью, по центру располагался цветочный луг, согретый закатным солнцем. Я на ощупь сделала шаг влево, откуда тянуло лесной прохладой.

— Вам этот цвет очень пойдёт, — услышала я голос Боаны и открыла глаза. На кресле напротив лежало темно-зелёное платье с запахом, вырез которого был украшен синей вышивкой.

С помощью распорядительницы я облачилась в новый наряд. Парадное платье выглядело прекрасно, я ощущала себя королевой, и одновременно могла позволить себе свободно двигаться, не боясь запутаться в длинном шлейфе. Широкие рукава, доходившие до запястья, придавали элегантности. Казалось, можно взмахнуть ими и взлететь как птица. Покружить над городом и опуститься на порог дома. Больше возвращаться мне было некуда.

Промелькнула мысль: что если бы Найджелл увидел меня сейчас? Узнал бы свою молчаливую и робкую невесту? Скорее всего, не захотел бы иметь с ней ничего общего.

— Что вы погрустнели? Зеркало есть в гостиной. Хозяин не держит его в спальне.

И она увлекла меня вниз по лестнице в ту самую комнату, где мы пили чай при первом знакомстве. Кофейный столик был теперь завален книгами и бумагами. Проследив за моим взглядом, Боана заметила:

— Пока кабинет Рэва не отремонтирован, хозяин работает здесь. Пойдёмте к зеркалу, госпожа.

Я с любопытством заглянула в серебряную гладь и почти не узнала леди, смотрящую на меня оттуда. Наряд и верно вернул мне спокойствие и достоинство, извлёк их из глубины души, куда те попрятались, стоило повозке въехать на улицы новой столицы. Девушка с той стороны стекла не знала бед и ничто не колебало её уверенность в себе.

— Я же говорила — замечательно! — вздохнула Боана. В зеркале я поймала её восхищённый взгляд. — Теперь волосы расчешите и вперёд!

Сделать хвост мне не позволили, хотя эта была очень удобная причёска. Особенно если работаешь по дому.

Провожаемая одобрительными возгласами Боаны, я села в закрытую повозку. Снаружи она была такой же серой, как и дома вокруг, но внутри я удобно устроилась на небольших подушках бордового цвета. Ноги покоились на мягкой подставке, что делало поездку ещё более комфортной.

Однако на сердце у меня всю дорогу было неспокойно. Не помогали отвлечься ни ярко освещённые высокими фонарями улицы, ни нарядные вывески, которые облепили стены домов и магазинов в преддверии праздника Плодородия. Хмурое небо меркло, возвещая приход тёплой ночи.

На улицах, запруженных прохожими и открытыми серыми повозками, было чисто и опрятно. Я так и не заметила праздных шатаний или весёлых гуляк, предвкушающих приятный вечер в тёплой копании. Томас, который правил самоходной каретой, сидел, отделённый непроницаемой перегородкой, а я жалела, что не могу поговорить с ним и хоть немного отгородиться от невесёлых и тревожных мыслей.

Ехали мы не настолько долго, чтобы я смогла скрыть дрожь рук, в предвкушении встречи с хозяином вне стен дома, не предвещавшей мне ничего хорошего. Иначе, зачем такая конспирация?