Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке - Евгений Янович Сатановский

алжирской молодёжи, инициированные событиями в Тунисе и Египте весной 2011 года, были подавлены правительством, однако протестный потенциал Алжира очень велик. Помимо исламистов, его базой являются берберы Кабилии (16 % населения страны по официальной статистике и до трети по неофициальным данным являются берберами), поддерживаемые живущей во Франции берберской диаспорой. С территории страны салафитские военизированные группировки поддерживают исламистов в Марокко, Ливии, Тунисе, Мали и Нигере. Правительство Алжира, по некоторым данным, оказывало негласную поддержку в борьбе с ними Муаммару Каддафи.

Поддержка Алжиром борцов за освобождение Западной Сахары как существенного фактора дестабилизации южных границ Марокко, отвлекающего на себя значительную часть марокканской армии, – главный фактор, который поддерживает это движение «на плаву». На территории Алжира расположены военные базы, посёлки беженцев-«сахрави» и лагеря военнопленных, в которых более четверти века размещались захваченные марокканские военнослужащие, сравнительно недавно освобождённые благодаря международному посредничеству.

Потенциал развития сельского хозяйства Алжира, ослабленный эмиграцией из страны более миллиона французских колонистов и представителей местной элиты после достижения независимости, а также нефтехимической, горнодобывающей и металлургической промышленности и инфраструктуры, в том числе финансового сектора и особенно туризма, слабо используется из-за напряжённой обстановки в сфере безопасности и высокого уровня местной бюрократии. В то же время страна активно привлекает инвестиции и технологии, в том числе из Катара и стран Евросоюза.

Российский госсектор «унаследовал» эту страну от СССР и традиционно считает её серьёзным потенциальным рынком в Северной Африке. Однако в Алжире уровень конкуренции с западными компаниями высок, а европейские стандарты качества отечественными корпорациями, как правило, не выдерживаются. Итогом активизации России на алжирском рынке вооружений и военной техники в начале 2000-х годов стали не только многомиллиардные контракты на поставку вооружений, но и осложнения в сфере российско-алжирского военно-технического сотрудничества после предъявления руководством Алжира претензий по качеству поставляемой Россией авиатехники и комплектующих.

Для Европы важнейшими инфраструктурными объектами Алжира являются морские порты и ведущие с его территории в страны ЕС газопроводы: «Магриб – Европа», проходящий по территории Марокко, и «Трансмед», идущий на Итальянскую Сицилию через Тунис. Алжир является одной из тех стран, за счёт поставки природного газа с территории которых планируется снизить зависимость Европы от поставок российского газа – в этом он является прямым конкурентом России. При помощи Катара Алжир значительно продвинулся в производстве и поставках на европейский рынок сжиженного природного газа (СПГ). В то же время координация с Алжиром на европейском газовом рынке российского Газпрома более чем достижима.

Тунисская Республика, государственный переворот в которой 14 января 2011 года открыл «Арабскую весну», застряла в переходном периоде. Основу «новой элиты» составили представители истеблишмента, значительная часть которых не принадлежали к кланам, входившим в первые эшелоны власти в эпоху правившего страной с 1987 года президента Зин эль-Абидина Бен Али, заочно приговорённого в Тунисе вместе с женой, ливийкой Лейлой Трабелси, к длительным срокам тюремного заключения.

Собственность кланов Бен Али и Трабелси была конфискована и приватизируется по мере достижения договорённостей по этому поводу между членами действующего руководства страны. Бо́льшая часть сотрудников полиции и спецслужб остались без работы. Полиция, в Тунисе более многочисленная, чем армия, на протяжении длительного периода времени была нейтрализована исламистами, ставшими в первые годы после революции основной силой в политической системе страны. Протесты населения и подавляемые силой волнения в столице продолжались несколько месяцев после свержения Бен Али. Ситуацию характеризовала распространённая в стране поговорка: «Али-Баба сбежал, а 40 разбойников остались». Экономическое положение Туниса ухудшилось, инвестиции в страну практически перестали поступать, иностранный туризм был свёрнут, особенно после организованных салафитскими радикалами резонансных терактов 2015 года, направленных против туристического сектора. Уровень жизни в постреволюционном Тунисе упал по сравнению с предшествующим периодом, когда эта страна была одним из самых процветающих государств Магриба.

Основой тунисской экономики на протяжении всего периода независимого развития являлось тесное сотрудничество со странами Евросоюза, в первую очередь Францией. Деколонизация Туниса была проведена без разрыва отношений с метрополией, и он был самой вестернизированной страной Магриба. Возможно, сравнительно высокий уровень «человеческого капитала» позволит этому государству в перспективе выправить ситуацию с экономикой, однако без достижения политической стабильности это невозможно, в чём отдаёт себе отчёт большая часть тунисских общественных деятелей и лидеров политических партий. Высокоразвитое сельское хозяйство, туризм, банковская сфера, медицина и система высшего образования, промышленность – в том числе пищевая и винодельческая, транспортная инфраструктура, включая морские порты и газопровод «Трансмед» Алжир – Тунис – Италия, представляют определённый интерес для российского бизнеса, несмотря на высокий уровень конкуренции с европейскими, американскими и китайскими компаниями. Однако до полной стабилизации обстановки на территории страны реализация там экономических проектов, за исключением краткосрочных операций, рассчитанных на разовую прибыль, чрезвычайно рискованна.

Поток беженцев в Европу через оcтров Лампедуза после революции составил сотни тысяч человек, усиливая напряжённость на юге Италии и ставя под вопрос её членство в Шенгенской зоне. Соседние с Италией страны Евросоюза и Швейцария перекрыли свои границы для беженцев из Северной Африки и с Ближнего и Среднего Востока, прибывающих на Апеннинский полуостров, оставив Рим один на один с мигрантами. Операции же Евросоюза по предотвращению нелегальной миграции в Европу в бассейне Средиземного моря на 2021 год можно считать полностью проваленными.

Наличие в стране сотен тысяч образованных молодых безработных, ставших питательной средой для организации волнений, результатом которых стало свержение режима Бен Али, создало резервы эмиграции, которые превратили её в постоянный фактор в отношениях Туниса с Европой. Беженцы общим числом до нескольких сотен тысяч человек, прибывшие на территорию Туниса из охваченной гражданской войной Ливии, значительно осложнили обстановку в стране, тем более что собственных ресурсов для их трудоустройства Тунис не имеет. Внутренние районы Туниса не контролируются властями и используются боевиками АКИМ и других радикальных салафитских группировок. Борьба за власть на первых после свержения авторитарного режима парламентских выборах окончилась победой умеренно-исламистской «Ан-Нахды» Рашида Ганнуши, набравшей около 42 % голосов. Однако исламисты не смогли закрепить успех: провалы в экономике, активизация радикалов, пытающихся уничтожить наследие светского периода развития Туниса, и коррупция в органах власти привела к тому, что они потеряли монополию на власть.

Политическое будущее Туниса неясно. При всей прочности его светских устоев, заложенных основателем государства Хабибом Бургибой, они неизбежно будут размываться политическим исламом. Попытки организации христианских и еврейских погромов на острове Джерба после свержения Бен Али – свидетельство этого. Ликвидация Каддафи в соседней Ливии только ускорила этот процесс. Однако катастрофические последствия исламистской «демократизации» Ливии, приведшие к фактическому уничтожению государственных институтов на её территории и силовое отстранение армией от власти родственных тунисской «Ан-Нахде» «Братьев-мусульман» в Египте усилило позиции сторонников светского