Правила бунта - Калли Харт

в половую связь с матерью мальчика, а затем, когда закончили, один из юношей порезал свою руку и нарисовал серию очень графических ругательств на стене их спальни, которые откровенно говоря… я не хочу повторять. Я заверила джентльмена, что он ошибается по всем пунктам. Очень ясно дала ему понять, что ни один из наших студентов не повел бы себя таким вопиющим образом. Они, конечно, не стали бы вступать в групповые сношения с сорокашестилетней женщиной, и никогда не были бы настолько неуважительны, чтобы написать непристойности на стене собственной кровью. Такое действие было бы в высшей степени идиотским, учитывая, что теперь у полиции есть их ДНК, и они с легкостью могут найти владельца этой ДНК.

— Не без ордера, — холодно произносит Рэн. — Мы несовершеннолетние, директор Харкорт. С очень влиятельными родителями, как вы так метко заметили. Копы не собираются ломиться в парадную дверь академии в ближайшее время. Кроме того, мне кажется, что у этого парня, кем бы он ни был, есть более важные вещи, о которых нужно побеспокоиться. По-моему, его жена трахнула двух несовершеннолетних детей. Разве это не считается изнасилованием по закону? Взрослая женщина на вечеринке, пьяная, которая должна была наблюдать за невинными празднествами. Получается она воспользовалась этими бедными мальчиками…

— Вы прекрасно знаете, что возраст согласия в Нью-Гэмпшире — шестнадцать лет, мистер Джейкоби, — выплевывает директор Харкорт. Ее холодное, спокойное поведение, которое было довольно хрупким с самого начала, растворяется, словно дым. — А вам, юноши... — Она смотрит на парней из Бунт-Хауса, потому что, конечно же, это были они. Рэн почти подтвердил это, когда заговорил. — Всем троим по семнадцать, что делает любые сексуальные отношения, которое вы можете или не можете иметь, законными. К счастью для вас, отец мальчика не хочет выдвигать обвинения.

Дэшил медленно поднимается на ноги, отряхивая рукой штаны.

— Прошу прощения, директор Харкорт. Какие обвинения он мог бы выдвинуть против этих учеников? Какие законы были нарушены? Нас сейчас в чем-то обвиняют?

— Я... — Харкорт снова моргает. — Описание мальчиков было очень подробным. И оно не включало тебя, Дэшил.

— Лорд Ловетт, — говорит он.

— Прошу прощения?

— Лорд Ловетт. Это мое имя. Лорд Дэшил Август Ричмонд Бельвью Ловетт Четвертый. Мой отец был очень скрупулезен в выборе учебного заведения, когда высаживал меня на пороге академии три года назад. Он заплатил за замену крыши академии тем же летом или это было уже после? Не припомню.

Взволнованная директор Харкорт смотрит на свои очки в руках, дважды покрутив их, прежде чем медленно надеть.

— Думаю… по-моему, это было летом после вашего приезда, лорд Ловетт. В любом случае. Как я уже говорила, я сказала джентльмену, что он, должно быть, ошибся и что ни один из наших мальчиков ни за что не сделал бы такого. Я хотела предупредить вас всех, что по городу могут поползти клеветнические слухи, и попросить сделать все возможное, чтобы не обращать на них внимания, если услышите что-нибудь неприятное. Я думаю... — Женщина отступает, направляясь к выходу. — Да. Думаю, что на этом все.

ГЛАВА 10

КЭРРИ

Волосы Дэшила медовые, словно поцелованные солнцем, блестящие и отливающие золотом, выделяются повсюду. В сочетании с тем фактом, что парень более чем на фут выше большинства людей в академии Вульф-Холла, его рост и цвет волос позволяют легко отследить его в толпе. Я следую за ним по коридору к научному блоку, гадая, куда, черт возьми, он направляется. Сейчас у него там нет занятий. Знаю, что нет, потому что Дэш изучает физику, биологию и химию, и я тоже. Ему не нужно появляться в отделении естественных наук до завтрашнего утра.

Пакса и Рэна нигде не видно. Они оба направились к выходу из здания, оживленно разговаривая, когда выскользнули из главного входа Вульф-Холла. Как будто они даже не заметили, что Дэша с ними нет, и он даже не попрощался. Парень просто... откололся и начал прокладывать себе путь через поток студентов, шагая на север с мрачной решимостью человека, у которого есть какая-то конкретная цель.

Меня ждут в моей комнате. Мара может появиться там в любую минуту, изливая свои чувства к Рэну или, скорее всего, к доктору Фитцпатрику теперь, когда он проявил к ней некоторое внимание в классе, а меня там не будет. К добру или к худу (определенно к худу, потому что я явно потеряла свой гребаный разум) следую за острым на язык парнем из Бунт-Хауса по всему кампусу академии, как его чертова личная фанатка. Что, черт возьми, со мной не так?

Дэшил ни разу не оглянулся. На мгновение мне кажется, что он направляется в оркестровую комнату. Но нет. Парень проходит мимо входа музыкального отделения, мимо научных лабораторий и сворачивает за угол, и тогда я понимаю, куда тот направляется. Парень выходит на улицу. Дверь аварийного выхода все еще медленно закрывается, когда я поворачиваю за угол вслед за ним. Мне кажется, я ловлю отблеск солнечного света, отражающегося от ярких светлых волос.

«Возвращайся в свою комнату, малышка. Я не шучу. Это умышленное неподчинение. Зачем нарушать правила, когда все идет так хорошо?»

Старый добрый Олдермен вмешивается как раз вовремя, когда мне нужна доза здравого смысла. Жаль, что его здесь нет, чтобы озвучить свой приказ наяву, не так ли? Я хочу знать, какого черта наговорила Харкорт. Неужели Рэн и Пакс реально трахнули мать того парня? Это кажется маловероятным, но я же видела, как Рэн спускался по лестнице, стирая что-то красное со своей руки. Прежде всего, мне хочется знать, трогал ли Дэш мать парня. Харкорт сказала, что описание двух мальчиков не соответствует Дэшилу, но в животе у меня скручивается такое отвратительное, неловкое, стесненное чувство. И я не смогу успокоиться, пока парень не посмотрит мне в глаза и не даст прямой ответ.

Это имеет значение? Полагаю, нет. Не похоже, что я снова буду целоваться с Дэшем. Он чертовски ясно дал понять, что не проявляет ко мне никакого интереса.

«И вот так просто тайна исчезла».

В ближайшее время я не забуду