Возвращение к жизни - Кэтрин Куксон

— Ваш брат работает на стороне?

— Да, он занимается автомобилями. Ему нравятся железки, а все это, — Дэви показал рукой скотный двор, — Рой терпеть не может. — Он резко изменил тему нашей беседы, отрывисто бросив: — Я дам вам печь и керосин.

Когда Дэви Маквей вышел из сарая, держа в одной руке печку, а в другой — канистру с керосином, мне стало не по себе.

— Я за один раз не унесу. Мне придется прийти еще раз.

— Не беспокойтесь. Я отнесу все сам. Здесь идти-то всего несколько минут. Пойдемте.

Он снова оказался прав — через несколько минут я увидела коттедж, но не с фасада. Дэви Маквей провел меня через густые заросли кустарника узкой, еле заметной тропинкой, известной, по-видимому, только ему. Спустя мгновение мы уже были в гостиной. Дэви Маквей не ограничился тем, что притащил печь и канистру; он залил в бачок печки топливо и разжег ее.

— Теперь порядок! — Маквей дождался, пока печка не загудела, постепенно раскаляясь докрасна. — Скоро будет тепло. Надеюсь, днем у вас появятся и дрова. Кстати… Вы не против, если Франни будет иногда приходить на чердак? Это единственное место, где она чувствует себя… — я подумала, что Дэви скажет «в безопасности», но он сказал: — …как дома. Она играет наверху с раннего детства. У нее временами бывает тоскливое настроение, и она любит побыть одна.

Я медлила с ответом: в памяти сразу же всплыли нелестные сентенции Флоры Клеверли из ее разговора с Дэви Маквеем, относившиеся к девушке и ее бабушке.

Секундной заминки оказалось достаточно, чтобы этот гордый и вместе с тем ранимый человек все понял:

— Простите, мне не следовало обращаться к вам с такой просьбой.

— Нет, нет! Вы можете сказать Франни — пусть приходит, когда ей захочется. Она не помешает нам. Никогда.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно.

Но я не была совершенно уверена. Я не решалась признаться даже самой себе. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь посторонний появлялся в коттедже; особенно психически ущербная Франни. Я боялась, что ее присутствие нарушит мое хрупкое душевное равновесие. А ведь смысл поездки в Роджерс-Кросс только в том и заключался, чтобы обрести душевный покой и уверенность в этом мире. «Ты — эгоистка», — прозвучал внутренний голос.

— Спасибо. Если вам что-нибудь понадобится — скажите мне, — и он исчез.

Я вернулась в гостиную, размышляя над злой отповедью Флоры Клеверли: «Если ты так о ней печешься, то ты и узнавай. Какое я к ним имею отношение? Мне вообще непонятно, почему ты так о них беспокоишься. Может быть, это ударял за ее мамочкой? Будет забавно, если угадала».

Глава 5

Мы прожили в коттедже уже более трех недель, и я чувствовала себя намного лучше. У меня не было ни нервных припадков, безотчетного страха, необъяснимой тревоги, ни внезапных приступов тошноты. Весь этот кошмар остался в прошлом.

Я постепенно узнавала все больше и больше о биографии и судьбах обитателей Лаутербека. Меня удивило, что Флора Клеверли родилась в нашем коттедже. Ее отец был управляющим поместья. А сама она выросла бок о бок с отцом Дэви Маквея — Джоном Маквеем и вела хозяйство в большом доме еще задолго до женитьбы Джона.

Беседуя иногда с Роем, я поняла, что в своем интеллектуальном развитии он далеко уступал старшему брату. Скептическое отношение Дэви к творческим прожектам Роя было справедливым. Дженни оказалась прелестным ребенком, но я ее редко видела. Маленькая труженица все свободное время проводила, ухаживая за животными, которых очень любила.

Отношение Дэви Маквея к моей персоне круто изменилось. Не скрою, это, пожалуй, самое приятное событие в моей «новой жизни». Он стал обходительным, на редкость вежливым, если не ласковым в обращении со мной. А тем временем я узнала, каким деспотичным, необузданным, даже жестоким бывал владелец Лаутербека. Случайно я услышала его отповедь Алексу Брэдли во дворе фермы. Это произошло спустя неделю после того, как Маквей провел меня через пещеры и показал самую короткую дорогу к нашему коттеджу. По этой дороге я теперь всегда ходила на ферму за молоком. В то утро я почти выбралась из густых зарослей, как вдруг до меня отчетливо донесся разъяренный вопль Дэви Маквея.

— Даже не думай об этом! — кричал он. — Я тебе не позволю. За этим поступком явно еще что-то стоит.

— За этим не стоит ничего, кроме желания распахать свою собственную землю.

Я вряд ли узнала бы голос Алекса Брэдли, который слышала всего один раз свадебной ночью, наблюдая за безумными плясками на берегу озера, но мне был хорошо виден профиль этого человека и его трясущийся подбородок.

— Ты не сможешь распахать эти несчастные двадцать ярдов под коттеджем — там же сплошной камень. Если тебе так уж приспичило, то распаши все вокруг коттеджа, оставь только проход к дороге.

— Я снесу коттедж.

— Клянусь, ты этого не сделаешь!

— Ты, что ли, помешаешь?

— Да, я. Даю слово, Брэдли! А мое слово еще что-нибудь да значит в этих краях.

— Ты что, пытаешься меня запутать? Да у тебя давно уже все валится из рук. На тебя люди смотрят как на чудака. Предупреждаю, я сейчас не пьян, так что забудь о своих кулаках. Кроме того, за нами из машины наблюдает Кисси. Ты же не хочешь, чтобы Кисси заметила, что ты ударил первым? Ты ведь никогда не был громилой до того, как Кисси от тебя ушла ко мне, а потом молодая Дорис — к Джимми. Для тебя измена обеих женщин явилась еще одним ударом, постыдным унижением, не так ли?

— Убирайся!

— Иду, иду! Но хочу тебя еще раз предупредить. Не суй свой длинный нос куда не следует. Даже сама Мэг Эбмл и та не хочет, чтобы ты в это вмешивался. Она твердо решила переехать вместе с Франни к своему брату в Дорсет.

— Ты лжешь!

— Пойдем и спросим у нее?

— Вон отсюда!

Я выжидала некоторое время, пока не услышала шум отъезжающей машины, но побоялась встретиться с грозным Маквеем. Дэви Маквей не сдвинулся с места. В самом выражении его лица было что-то, предостерегавшее меня не покидать своего убежища. Хотя по каким-то необъяснимым причинам мне хотелось подойти к этому человеку. Я решила вернуться домой, но в это мгновение увидела, как Маквей шагнул к стоявшей неподалеку поленнице и в ярости начал рубить дрова, высоко поднимая топор, который, рассекая воздух, впивался в ни в чем не повинное полено.

Дикий порыв Маквея был столь устрашающим, что я, боясь закричать, инстинктивно зажала ладонями рот и в ужасе бросилась по узкой тропинке к коттеджу. Я мчалась, не останавливаясь, пока наконец не очутилась в гостиной.

Сидевшая перед камином тетя Мэгги испуганно посмотрела на меня.