«Белые пятна» Русско-японской войны - Илья Деревянко

Начиная с конца января 1905 г. и по начало сентября 1905 г. мука, крупа и овес большими партиями регулярно высылались на Дальний Восток. Прибывали они туда с апреля — мая по октябрь — ноябрь 1905 г. Всего за это время было отправлено: 2 314 356 пудов муки, 293 001 пуд крупы и 1 952 863 пуда овса{255}. Таким образом, налицо наглядный результат системы приобретения интендантского имущества в военное время с торгов. Следует также добавить, что далеко не все из того, что было отправлено, интендантство приобрело непосредственно в описываемый период. Поставщики то и дело подводили и не выполняли своих обязательств, тем более что потребности Маньчжурской армии зачастую превышали наличие необходимых товаров на рынке{256}. Так, из 2 314 356 пудов муки, отправленных на Дальний Восток, лишь 1 386 318 пудов были непосредственно заготовлены интендантством во время войны{257}. Остальное было изъято из неприкосновенных запасов западных военных округов, о чем мы еще будем говорить в дальнейшем.

Похожая история произошла и при заготовке теплой одежды для действующей армии (полушубков, валенок, рукавиц и т. д.). Запрос командования действующей армии поступил в Военное министерство в конце мая 1904 г. Заготовка проводилась с торгов, и 1-я партия теплой одежды (235 098 полушубков, 18 430 рукавиц и 65 638 пар валенок) отправилась в действующую армию в конце сентября 1904 г.{258}. Учитывая сроки доставки, прибытия ее на место назначения следовало ожидать где-то к Новому году. Партии теплых вещей продолжали высылаться на Дальний Восток вплоть до начала февраля 1905 г., пока главный полевой интендант не уведомил Военное министерство, что «отправлять на театр войны теплых вещей больше не нужно, потому что вследствие медленной и неаккуратной доставки грузов железной дорогой таковые прибудут слишком поздно»{259}.

В то же время, если бы интендантство приобрело теплые вещи путем наличной покупки в начале лета 1904 г., когда они были заказаны, то появилась бы возможность доставить их в действующую армию своевременно.

Даже в тех случаях, когда торги проходили удачно и в намеченный срок, заготовка занимала значительный период времени — до двух месяцев{260}. Система приобретения предметов интендантского довольствия с торгов сохранялась в течение всей Русско-японской войны. Только в самом крайнем случае интендантство покупало за наличные.

К объективным причинам, затруднявшим работу Главного интендантского управления и зачастую сводившим на нет все ее результаты, относились слабость железнодорожной сети в Сибири и на Дальнем Востоке и в связи с этим то огромное количество времени, которое требовалось для доставки интендантского имущества в действующую армию. Как мы уже говорили, доставка грузов на Дальний Восток занимала от двух до трех месяцев. Из-за крайней загруженности неразвитой железнодорожной сети вместо 6–8 поездов в сутки, необходимых для перевозки интендантских грузов на Дальний Восток, назначалось в среднем от 1,5 до 3 эшелонов, причем ни один из них не прибыл в Харбин в том составе, в котором отправлялся, а некоторые грузы и вовсе пропадали{261}. В результате многие предметы интендантского довольствия попали в действующую армию, когда потребность в них уже миновала. А.Н. Куропаткин в письме Николаю II от 30 октября 1904 г. писал: «Наши запасы, двинутые из Европейской России, застряли с весны на Сибирской железной дороге. Непромокаемые накидки, высланные для лета, будут получаться теперь, когда нужны полушубки. Боюсь, что полушубки на всю армию мы получим, когда потребуются непромокаемые накидки»{262}.

Сроки доставки грузов отражались не только на состоянии действующей армии, но и непосредственно на работе Главного интендантского управления, поскольку связь между запросами командования и мерами, принимаемыми для их выполнения, постоянно нарушалась. Требования с театра военных действий следовали одно за другим, но не всегда новое требование было действительно новым. Последнее из поступивших требований часто включало в себя часть предыдущего, которое считалось невыполненным, так как заказ не был получен на месте назначения{263}. Это создавало еще больше суматохи и неразберихи в работе управления.

Большие трудности для управления создавали многочисленные забастовки рабочих на заводах и в мастерских, изготовлявших предметы интендантского довольствия{264}.

Во время войны Главному интендантскому управлению, чтобы хоть как-то удовлетворить потребности действующей армии, пришлось почти полностью разорить запасы западных военных округов, заготовленные на случай мобилизации и большой европейской войны. Так, уже в сентябре 1904 г. на Дальний Восток отправили 2/3 неприкосновенных запасов сухарей Варшавского, Виленского, Московского, Киевского и Одесского военных округов (500 тыс. пудов){265}.

Что касается запасов обмундирования и снаряжения, то их, как упоминалось выше, почти не было. Данное обстоятельство привело в период Русско-японской войны к самым серьезным последствиям. Неожиданно выяснилось, что интендантство просто не в состоянии одеть войска все увеличивающейся действующей армии в должный срок. Это было уже из ряда вон выходящим случаем! Пришлось принимать экстренные меры. Положением Военного совета от 10 июня 1904 г. было разрешено обеспечить Маньчжурскую армию за счет вещей и материалов, поставляемых для войск Европейской России по сроку 1905 г., т. е. позаимствовать определенную их часть и отдалить до некоторой степени сроки обеспечения вещевым довольствием войск Европейской России{266}. Однако из-за значительного увеличения численности действующей армии уже к началу ноября 1904 г. все вещи и материалы, заготовленные для войск Европейской России, были изъяты. На заседании Военного совета 11 ноября 1904 г. главный интендант Ф.Я. Ростовский доложил, что в связи с этим срочное довольствие войск Европейской России может быть обеспечено не раньше второй половины 1905 г. Он предложил выдать им вещевое довольствие деньгами, по ценам частных обмундировальных мастерских{267}. Такая мера создавала немало проблем для войск Европейской России, поскольку если даже интендантство не могло снабдить их к нужному сроку, то для большинства воинских частей это оказалось вовсе не под силу. На данном основании Военный совет отклонил предложение главного интенданта и постановил: «<…>вещевое довольствие войск должно быть вполне обеспечено тем или иным способом, хотя бы для этого пришлось испросить в установленном порядке разрешения на временное отступление от установленных образцов обмундирования»{268}.

В дальнейшем проблема заготовки обмундирования еще более обострилась, и в конце 1904 — начале 1905 года для снабжения запасников, отправляемых на Дальний Восток, и новобранцев у ряда воинских частей Европейской России было изъято второсрочное обмундирование с выплатой взамен денежной компенсации{269}. Иными словами, для того, чтобы одеть действующую армию, пришлось частично раздеть войска, не участвующие в войне.

Состояние интендантских запасов к концу войны представляло собой печальную картину, и, чтобы восстановить их, потребовалось немало времени. К началу 1906 г. в неприкосновенных запасах военных округов не хватало 350 тысяч комплектов обмундирования, столько же комплектов снаряжения, 350 тысяч пар сапог{270}, 911 465 пудов муки, 1 729 489 пудов сена, 1 271 244 пудов овса и ячменя и т. д.{271}. Если взять в процентах, то, например, в Варшавском военном округе к началу 1906 г. в неприкосновенных запасах полевых войск остались лишь 24% положенного количества мундиров, 13% шинелей, 17% шаровар, 17% фуражек, 1% хозяйственных двуколок. Госпитальных вещей, консервов, сухарей, а также большей части обозного имущества не осталось вообще{272}. Похожая ситуация имела место и в других военных округах. (См. Приложение 4.)

Не следует думать, что все недостатки в сфере интендантского снабжения армий объяснялись только объективными причинами, за которые не несло ответственности само интендантское управление. Это далеко не так. Взаимоотношения командования действующей армии с Главным интендантским управлением в период Русско-японской войны были сложными. Управление, особенно в начале войны, крайне неохотно реагировало на запросы полевого интенданта и требовало непременно распоряжения самого А.Н. Куропаткина{273}. Таким образом, чрезмерная погруженность главнокомандующего в решение мелких хозяйственных вопросов, которая отнимала время от оперативной работы и неоднократно ставилась ему в вину историками и военными, проистекала исключительно по вине чиновников Военного министерства. В начале войны вопросы снабжения армии нередко вызывали длительную бюрократическую переписку. Например, на просьбу выслать 30 тыс. пар сапог главный интендант Ф.Я. Ростковский запрашивал командование: «<…> для какой надобности требуются означенные сапоги»{274} и т. д.