Поцелуй стали (ЛП) - Бек Макмастер

«Через мой труп».

Блейд холодно улыбнулся:

– Приятного вечера, жентльмены. Седня пользуйтесь моим гостеприимством. Однако на вашем месте, больше бы я сюды не заявлялся. Бывайте.

Он насмешливо отсалютовал и спрыгнул с перил.

Пробираясь через толпу, Блейд сунул руки глубоко в карманы. Он сейчас свернет ей шею! И Уиллу за то, что привел ее сюда. Каким местом они думали?

Блейд схватил Онорию за руку, как только они дошли до лестницы в его ложу. Беглянка вскрикнула, но, увидев, кто ее схватил, прикрыла рот рукой и выдохнула:

– Блейд.

Уилл быстро обернулся, а заметив ярость в напряженном теле господина, отшатнулся. Блейд толкнул к нему Онорию:

– Уведи ее отсюды! Живей!

Она врезалась в бок Уилла, а Блейд прошел мимо, вроде как игнорируя парочку, и прошипел:

– Отведи ее домой. И проследи, чтоб не было хвоста.

– Что происходит? – спросила Онория.

Блейд мрачно искоса посмотрел на нее:

– Тут за мной присматривает тройка из Эшелона. Иди с Уиллом и не нервируй парнишку. Я вернусь, как только от них избавлюсь.

Онория побледнела.

– Что они тут делают?

– Обожают кровавый спорт. А теперь марш отсюда.

Если кто-то за ним и наблюдал, они не осмелятся связываться с Уиллом. Любой голубокровный понимал, что значат желтые глаза и чего ждать от крепкого парнишки. Вервульфен в ярости берсерка способен в одиночку расправиться с шестью голубокровными. Поэтому их почти истребили в Англии или держали в клетках Эшелону на потеху.

Как Блейд и подозревал, Бэрронс наблюдал за ним, сложив руки на груди. И, послав врагу леденящую улыбку, одними губами сказал «Моя», зная, что этот голубокровный может читать по губам.

* * *

Онория, стиснув кулачки, сидела в гостиной. Уилл помешивал угли, а человек по имени Дровосек катал по полу большой клубок пряжи рядом с Ларк, пытаясь развлечь огромного тринадцатикилограммового кота, который лениво постукивал лапой. Несмотря на мрачную внешность, мужчина по-детски улыбался. Девчушка прижалась к его плечу и устало моргнула.

Дверь распахнулась, и вошел Блейд. Онория напряглась.

Ярость на его лице сменило обычное холодное безразличие. Он щелкнул пальцами, привлекая внимания Ларк и Дровосека.

– Вон! – И обвел взглядом всех, включая Уилла. – Ларк пора баиньки, а вам двоим – на крыши. Туман настолько густой, шо по нему можно ходить. За мной, вроде б то не следили, но с ними никогда не знаешь наверняка. Этих ублюдков не учуять!

Уилл отвернулся от камина.

– Я пытался ее отговорить.

– Верю и не виню тебя. Эту чертовку не переспоришь.

Подручные молча вышли, даже не посмотрев в сторону Онории. Теперь они с Блейдом остались вдвоем. Наедине.

Господин прошел к камину и оперся рукой на полку. Отраженный от полированной поверхности свет озарил его лицо и грудь, скрыв тело в тенях. Блейд был одет в черные кожаные штаны, прекрасно сидящие на бедрах, и огненно-красный бархатный сюртук. Карманные часы болтались на ладно скроенном черном пальто с манжетами из того же материала, что и сюртук. Лацканы были расставлены из-за вшитых по военной моде серых застежек-клевант, а шею украшал искусно повязанный платок из черного шелка. Хотя его костюм слегка напоминал непритязательную одежду рабочих масс, Блейд не устоял перед экзотическими штрихами. Единственным признаком истинного настроения сдержанного голубокровного были растрепанные темно-русые волосы.

– Я понятия не имела, что вы сегодня встречаетесь с представителями Эшелона, – пояснила Онория.

Невероятно, Лео был в Ямах с Колчестером. А ведь знал, что этот скользкий негодяй всегда стремился подражать Викерсу.

Блейд сложил руки на груди.

– Откуда мне было знать, что вы пожелаете со мной увидеться? Уговора не было.

– Я… я… – Она запнулась и посмотрела на него, покраснела и опустила взгляд.

– Онор? – Хозяин словно ласкал языком ее имя, от чего у нее по коже побежали мурашки. Он шагнул к ней: – Зачем вы сегодня сюды пришли?

– У вас не найдется чего-нибудь выпить?

– Виски? Ром? Джин?

– А есть бренди?

Блейд молча прошел к шкафчику с напитками. У Онории задрожали колени, и она снова села, сжимая руки. Послышался всплеск жидкости, а потом голубокровный закрутил тонкую металлическую крышку на бутылку.

– Вот, тока не залпом. От него аж пальцы скрючит.

Онория взяла бокал, на мгновение соприкоснувшись пальцами с Блейдом, и ему не захотелось отодвигаться. Посмотрев ему в глаза, она так и не поняла, что у него на уме. Его холодная кожа впитывала лихорадочный жар ее собственного тела. Каково же почувствовать прикосновение холодных, мозолистых рук, двигавшихся с ловким изяществом? Мужские прикосновения были для неё редкостью. Лишь Викерс, только от его внимания ее тошнило.

Кожа Блейда была такой же холодной, но от его ласк Онория пылала.

– Благодарю, – прошептала она и опустила глаза.

Господин отстранился от нее и отступил.

– Вот, эт вам. – И вытащил небольшой сверток из ящика стола.

Онория внимательно посмотрела на небольшой бумажный пакет.

– Что это?

– Подарок.

Мисс Тодд приняла его, хотя не должна была.

– Вам не следует покупать мне подарки.

В его глазах сверкнул янтарный огонь.

– Откроете или как?

Стоило разорвать обертку, как ей на колени упала пара темно-коричневых лайковых перчаток из такой качественной и роскошной кожи, что, должно быть, стоили целое состояние. Онория почувствовала, как сердце ушло в пятки, и замотала головой.

– Ой, нет, не могу. Нельзя покупать даме такие личные вещи.

– А кому какое дело? – Он с вызовом посмотрел на нее зелеными глазами.

– Мне есть дело. – И это все решило. Он, похоже, заметил, насколько прохудилась ее последняя пара. Подарок сделан очень продуманно. Онория чуть не расплакалась. – Я не могу их принять. – Ещё и из-за того, что она собиралась ему предложить. Мисс Тодд неохотно отложила перчатки.

Его лицо опять стало бесстрастной маской.

– Так чо вы сюды заявились?

Бренди обожгло горло, но согрело ее изнутри. Онория вдруг задрожала, но уже не от холода.

– Сколько? – едва слышно спросила она, но Блейд застыл, словно на него прикрикнули.

– Скока чего?

– Сколько вы дадите за мою кровь?

Господин словно в статую обратился. Онория отвернулась и быстро допила остаток бренди. Черт его возьми! Горло жгло огнём, а слова давались с трудом.

– У меня больше нет работы, а надо оплачивать счета доктора, покупать еду… для брата и сестры. Я в отчаянии.