Поцелуй стали (ЛП) - Бек Макмастер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мисс Тодд задержала дыхание.
– Ты несколько месяцев жила впроголодь. Те нельзя терять даже малую долю крови, тем более кормить меня. Опусти чертовы юбки, – проворчал он.
– Я вижу, что вы этого хотите! И я больше не буду у вас в долгу, – прошептала Онория.
Господин коснулся бедра упрямицы. На мгновение он словно собирался передумать, а затем снова нацепил суровую маску:
– Черт возьми твою гордость. Она тя погубит. – Размытое движение, и Онория рухнула на подлокотник, а Блейд оказался на другой половине комнаты.
– Я не… – Онория замолчала, как только Блейд взмахом руки опрокинул вазу с каминной полки. Он развернулся, и парализовал мученицу разъяренным взглядом.
– У тя нет ни капли самосохранения! Ты слишком слаба, чтоб мя насытить. Да ты подохнешь раньше, чем от осушителей, но нет, не хотишь быть у меня в долгу! Знашь, как это тупо?
Как ни больно признать, Блейд был прав.
– Сюды слушай! – рявкнул Блейд, тыча в нее пальцем. – Я забочусь о своих трэлях и знаю, скока взять и скока они могут дать.
– Одна восьмая пинты в день, – парировала Онория. – Именно столько вам надо, чтобы выжить.
– Откудыть эта чушь?
– Сведения получены в результате опытов, – возмутилась Онория.
– Ага, на свежеобращенных. Но чем больше вирус овладевает человеком, тем больше нужно крови. Частенько я выпиваю почти полпинты в день, чуть больше, чуть меньше. Это нельзя вычислить.
– Полпинты? – тихо переспросила она.
– Ты у меня не единственная трэль. У десятка я пью прямо из вены, а остальное – из ледника.
– Приобретаете на сливзаводах, – с отвращением процедила Онория.
– Ага, так Эшелон и дал мне ихнюю драгоценную кровь! У мя есть доноры, которые так платят мне за защиту. Люди не прочь сцедить мне полпинты.
Эта новость не понравилась Онории. Десять трэлей? Да это же гарем! И почему от такой глупости ее тошнит? И какая разница, если она станет одиннадцатой, а то и двенадцатой? Важно, что он не будет так уж часто от нее кормиться. Да пусть хоть подавится кровавыми шлюхами, ей все равно!
Онория пересела в кресло и опустила юбки, прикрыв лодыжки. Одежда была в полном беспорядке. Но особенную неловкость мисс Тодд чувствовала, сидя полуобнаженной со свисающей подвязкой.
– О чем ты думала?
За спиной Блейда затрещало пламя, снова оттенив его лицо.
– Отвернитесь, чтобы я завязала подвязку, – выпалила Онория.
Зеленые глаза внимательно смотрели прямо на неё, губы расплылись в улыбке.
– Как пожелаете. – Блейд медленно повернулся к камину и оперся рукой о каминную полку.
Онория снова задрала юбки и быстро завязала подвязку как следует. В тишине шуршанье было прекрасно слышно. Блейд не видел ее, но благодаря сверхъестественному слуху без труда уловит, как чулок скользит по ноге и как подвязка возвращается на место.
Мисс Тодд зарделась, снова опустила юбки, дважды кашлянула и разрешила:
– Теперь можно повернуться.
Блейд отступил от камина и принялся покачиваться на полупальцах. Его движения завораживали: ни неуклюжести, ни потери равновесия. Он завладевал пространством, в котором находился, будь то крыши, грубые булыжники мостовой или повозка рикши. Эта спокойная уверенность нередко притягивала к нему взгляды.
Ее поношенные туфли сиротливо ютились на коврике. Блейд отнес их Онории с настороженным выражением лица и заметил:
– Чей-та ты притихла.
Она хотела забрать туфли, но господин уже опустился на колени и сжал ее лодыжку.
– Не надо, право, – начала было мисс Тодд.
Блейд надел на ее ногу туфельку, действуя очень ловко и уверенно. Он и так полагал, что имеет право делать с ее телом все, что пожелает. Может, он был прав. Онория поежилась.
– Всего пару минут назад ты была готова предложить мне вену. Че ж, низзя касаться твоей ножки?
– Нет! Просто это… не нужно.
Блейд взял вторую ногу, лаская мягкий шерстяной чулок. Онория заерзала, стараясь скрыть дырку на пятке.
– Онор, – прошептал он, гладя ее пальчики и не сводя с нее глаз. – Трэль и голубокровный довольно… близки. Те надо привыкнуть ко мне и к этому чувству.
– Я знаю об интимности. – В горле пересохло, и ей захотелось коснуться лица и проверить, не пылают ли щеки.
Блейд нажал большим пальцем на подъем ее стопы.
– Я не про то, как буду водить губами, а про твой вкус.
О боже! Онория закрыла глаза, но от видения избавиться не удалось.
Блейд снова принялся гладить ее ногу.
– Я присматриваю за своими трэлями, знаю их. Че с ними творится, че им надоть. Они как семья.
Онория открыла глаза и, не подумав, выпалила:
– Гарем.
Он застыл.
– Гарем? Боже, Онория! Интересно, че на эт скажет Уилл? Или миссис Феггети из соседнего дома? Или старые девы Бакхэм, Шарлин и Мейбел. – Блейд усмехнулся. – Миссис Феггети вымоет тебе рот с мылом за такую скабрезность.
– Я видела, как кормится голубокровный.
Блейд перестал смеяться.
– Этот побочный эффект редко случается. Уилл – шибко молодой, и потому эт чувствует. Миссис Феггети испытывает легкое тепло. Кто-то возбуждается, кто-то – нет. Кому-то нравится.
– Знаю, – сухо ответила Онория. – Я видела таких в городе. Следуют за голубокровными, как наркоманы. – Блейд все еще ласкал ее ножку, но гостья об этом почти забыла. – Вы собираетесь меня обуть?
– Как скажет мадам, – улыбнулся хозяин, надел туфельку и встал.
Онория скользнула взглядом по твердым, мускулистым бедрам перед ее носом. Блейд не собирался соблюсти приличия и отступить.
Она взяла предложенную руку и уточнила:
– Вы же не станете утверждать, что все ваши трэли – старухи и мужчины?
Блейд помог ей подняться, но не отошёл и не отпустил ее руку.
– Хошь знать, делил ли я с кем-нить из них постель? Об ентом?
– Конечно, нет!
– Да, делил. Иногда. У них, как и у меня, есть нужды. У меня есть две трэли, с которыми я временами оказывался в койке.
Боже! Но когда Онория попыталась отнять у него свою руку, Блейд машинально усилил хватку. Она наткнулась на кресло. Бежать некуда, придется терпеть.
– Но эт было давно. – Блейд внимательно рассматривал ее лицо.
– Это вовсе не мое дело.
С неким разочарованием господин отступил, а Онории показалось, словно она провалила какое-то испытание.
– Идем, провожу тя домой. – И Блейд взглядом указал на сверток у ног Онории: – Возьми перчатки, эт приказ!
Глава 7
На пустые улицы Чепеля опустился густой туман, словно удушающее, не пропускающее звуки одеяло. Эхо шагов путников разносилось в ночи, и Онория, поежившись, с опаской огляделась.