Иванова, на пересдачу! (СИ) - Новикова Татьяна О.

Первые несколько секунд мы молча изучали друг друга. Настолько молча, что даже Измайлов, который заваривал чай для любимой бабушки, не нашелся, что сказать. Только закашлялся как в припадке.

Меня накрыло сильным желанием ответить какой-нибудь грубостью, но, во-первых, как-то неприлично посылать старую женщину, а во-вторых, вдвойне неприлично, если эта старая женщина — бабушка твоего партнера по сексу.

Да и что я ей скажу? «Сама ты прошмандовка, бабусь»?

Стас обреченно вздохнул и ответил, пытаясь загородить меня широкой спиной:

— Это Даша, она ни в коем случае не прошмандовка. Даша, познакомься, Анастасия Павловна. Самый близкий мой человек.

— Куда прошлую-то дел не прошмандовку? — полюбопытствовала милая бабуля

— Мы расстались.

— Ах, вот почему она названивает мне посреди ночи и просит тебя вернуть. Значит, правильно сделала, что послала её в пешее эротическое? Я вот что скажу, внучок: баб много, а ты у себя один. Чего ты пристал со своим чаем? — наблюдая за тем, как чаинки кружат внутри заварочного чайника. — Сделай-ка мне лучше кофе. Крепкий. Без сахара.

Только теперь она обратила внимание на меня, так и мнущуюся в дверном проходе.

— Садись, Дашенька, будем пить кофеек и обсуждать, какая нелегкая привела тебя сюда.

— Бабушка!

— Внучок, тс-с-с. Не лезь к девочкам.

А когда я села напротив, она закурила. Правильно, мне в лицо. От едкого черного дыма крепких сигарет мигом захотелось чихать. Я поборола в себе это желание, обдумывая, чем заслужила небольшую жизненную кару в лице этой милой старушки.

— Сколько тебе лет, сокровище?

— Двадцать два.

— Такая молодая, а уже падка на старых, почти женатых мужчин? — она укоризненно покачала головой под недовольное ворчание Стаса, на которое ей было, впрочем, глубоко начхать. — Дашенька, мой внук достоин самого лучшего. Женщин, которые будут ублажать его, много, но мы не ищем одноразовые связи.

— Бабушка, что значит «мы не ищем»? — возмутился Измайлов, а я еле удержалась от того, чтобы заржать в голос, и произнесла:

— Тогда ему не по адресу. Я — самое худшее, что может случиться со Стасом. Скопление пороков. Похоть в чистом виде.

— Даша, блин!

Но Анастасия Павловна внезапно расхохоталась.

— Ну и где ты познакомилась с моим мальчиком?

— В университете, — не позволил мне ответить Стас. — Дарья тоже работает на кафедре.

— Это ты матери своей сказки рассказывай, а мне давай начистоту выкладывай. Молоденькая студентка, принципиальный преподаватель. Похоже на сдачу экзамена. Или у вас всё серьезно?

Мы переглянулись. Да уж, не бабка, а настоящий сыщик. Ей понадобилось пять минут, чтобы понять и про экзамен, и про тяжесть преподавателя, и про мою легкомысленность.

— У нас всё несерьезно, — ответила я, улыбаясь.

— И тебя это устраивает? — спросила она, обращаясь скорее к своему внуку, нежели «прошмандовке».

Стас равнодушно пожал плечами и подсунул бабушку чашку с ароматным кофе.



— Вполне, — ответил он мягко. — Бабушка, отстань от Дарьи. Дай нам с ней самим разобраться во всем.

— Ты с одной уже разобрался, — ехидно оповестила бабуля. — Звонит в соплях, называет тебя детоубийцей и просит меня, старую женщину, идти к тебе и молить одуматься. Ибо у нее там под сердцем какой-то плод зреет.

— Это не мой ребенок, — вздохнул Измайлов. — Бабушка, я тебе всё расскажу, дай только отвезти Дашу домой.

— Вези, — милостиво разрешила старушка, махнув рукой, унизанной перстнями. — Приятно было познакомиться, Дашенька. Надеюсь, повидаемся ещё.

Понимая, что меня так мягко, но настойчиво выпроваживают из квартиры вот прям сию секунду, я расслабилась. Если честно, и не планировала задерживаться в этой чудной компании. Стас, конечно, попытался воспротивиться и накормить меня завтраком, но я была непреклонна.

Нет уж, хочу домой. На автобусе, трамвае или собаках — не столь важно. Главное — подальше от замечательной бабушки.

К такому знакомству с родственниками я, признаться, не была готова.

Разъяренная Иришка нарезала круги по спальне, и мне остро захотелось провалиться сквозь землю, когда, завидев меня, она остановилась и проревела:

— Ты!

Указательный палец уперся мне в грудь.

— Я, — согласилась нехотя.

— Ты не сказала, куда поехала на ночь глядя! Я вся извелась!

— А смс написать? — уточнила я меланхолично, разуваясь и стаскивая куртку.

— Я и написала, — возмутилась Шевченко. — Только ты не ответила! А потом вообще телефон выключила!

Ой, точно. Теперь припоминаю, как что-то трезвонило вчера в момент страсти, но я смахнула сообщение за ненадобностью. М-да, нехорошо как-то получилось.

— Извини.

— Надеюсь, твой Измайлов стоил моего сердечного приступа, — буркнула подруга, неодобрительно покачав головой. — Меня, кстати, Сережка заколебал. Всё донимает. Спрашивает, есть ли у тебя кто-нибудь.

— Ты ему не сказала?!

Внутри похолодело, стоило представить, как по общежитию разлетается новость о нашем вялотекущем романе, который и романом-то не назовешь, а затем на каждом углу начинают судачить о том, каков Измайлов в постели.

— Не городи ерунды, — оскорбилась подруга. — Нет, конечно. Говорю, у тебя парень есть за пределами института, а поэтому Семенову нечего ловить. Сережка огорчился, они с Мишей дружат. Но не более того.

— Спасибо. — Я крепко обняла Иришку.

— Кстати, парни собрались сегодня вечеринку устроить в комнате Сережки. Просто так, внеурочную. Будет пицца и алкоголь. Придешь?

Если второй аргумент на меня не очень-то подействовал, то халявная пицца хорошенько так добавила желания сходить на совместную попойку. Сосед Кошелева подрабатывал в пиццерии, причем делал он это настолько виртуозно, что периодически притаскивал в общагу по пять коробок пицц.

В общем, голодный студент во мне согласился, и в девять часов вечера мы с Шевченко вломились на студенческую тусовку. Тут собралась половина общежития, да и городские ребята подключились.

Впрочем, еды и алкоголя было столько, что не пришлось переживать за то, что останусь голодной.

Иришка побежала целоваться с ненаглядным Кошелевым, а я взяла в руки стакан сока (пить не хотелось) и стащила с тарелки кусочек сыра.

И тут заметила Ванюшу, который примостился в уголке и изучал окружающих взглядом из-под очков.

— Ты что тут делаешь? — изумилась я, рассматривая его как аукционный товар.

Одет почти нормально, если не считать дурацких ботинок с круглыми носами. Зато футболка приличная, да и джинсы обычные, а не вельветовые.

Коперник пожал плечами.

— Надо переходить от теории к практике. Хотя бы понять, как отдыхает студенческая масса.

— Если кто-нибудь услышит, что ты называешь его массой, тебя изобьют и вывесят за ноги из окна, — предрекла я невесело — Ну и как тебе всеобщая вакханалия?

— Лучше бы посидел за статьями, — честно признался Ванюша, делая крошечный глоток чего-то, отдаленно напоминающего коньяк. — Не понимаю, что Ире нравится… в нем.

Мы вместе посмотрели на Серегу Кошелева, которого быстро разнесло, а поэтому теперь он обнимал свою возлюбленную за талию и вдохновленно рассказывал кому-то историю их любви:

— Я предложил ей пожарить блины, а она предложила пожарить себя.

Иришка поперхнулась и стукнула Кошелева ладошкой.

— Дурак, не так было!

— Он же издевается над ней. — Ванюша стиснул пальцы в кулаки. — Неужели ей нравится?..

— Просто Иришка влюблена, а влюбленная женщина способна простить любую гадость, — я поморщилась.

Меня истории Кошелева тоже напрягали. Что за неуместная пошлость, да ещё и в адрес Шевченко, которая не человек, а золотце?

— О, Иванова! — Кажется, мы смотрели на Серегу очень уж пристально, ибо он обернулся ко мне и помахал рукой. — Это твой новый ухажер, а, Иванова?

Студенческое внимание переключилось на нас.