Иванова, на пересдачу! (СИ) - Новикова Татьяна О.

— Даша, мы зачем два часа потратили на изучение изгиба? Мы видео обучающие для кого смотрели? Ты издеваешься, что ли?

М-да, докатилась. У меня начались и слуховые, и зрительные галлюцинации одновременно.

— Изгиб — это способ деформации твердого тела, — с опаской начала я, осознав, что помню то занятие, — под влиянием действующих на него внешних сил, при котором изменяется кривизна какой-либо его геометрической оси.

Всё-таки Ванюша сотворил невозможное. Он заставил мою голову соображать.

Настала очередь Измайлова зависать, рассматривая меня как инопланетный объект. С восхищением и даже опаской.

— Тебе кто-то подсказывает в наушник? — Он осмотрел меня и ощупал. — Ты меня пугаешь, двоечница-взяточница.

— Может быть, я загорелась предметом и решила изучить его подробнее? — фыркнула, обогнув Стаса и отпив из его кружки.

М-м-м. Кофе. Напиток богов. Лучшее, что придумало человечество.

— Ради меня? — с ехидством.

— Ради того, чтобы утереть нос одному профессору, который считает, будто я сплю с ним за оценку. Как тебе вообще такое пришло в голову? Насколько, по-твоему, я отчаянная дура?

Измайлов развел руками.

— Не ты первая, кто пытался таким образом получить тройку.

— И что, с каждой пришлось переспать?

Он театрально обиделся, даже вздернул подбородок, изображая высшую степень негодования.

— За кого ты меня принимаешь?! — и добавил чуть тише: — Только с самыми красивыми.

Короче говоря, мы ещё немного поворчали друг на друга, но скорее из вредности.



— Ну и чем займемся? — Я потянулась вилкой к яичнице, смотрящей желтым глазом из тарелки Измайлова.

Чужое-то всегда вкуснее. Стас откинулся на спинку стула:

— Можем изучать сопромат.

— Нет, только не это! Я готова на всё, что угодно, главное — без формул и изгибов.

— На что угодно? — Во взгляде появилась та самая запретная темнота, которая выбивала у меня дыхание.

Я не успела сообщить, что всё-таки передумала, когда Стас перевесился через стол и коснулся моих губ указательным пальцем.

От одного только этого касания между ног стало влажно. Я всхлипнула, когда палец спустился по шее и, покружив по ключице, очертил полушарие груди, не стиснутой бюстгальтером. Этого было достаточно, чтобы соски предательски затвердели, и мне остро захотелось продолжения.

— Ты такая отзывчивая, — в его голосе появились пьяные нотки.

Не помню, как поднялась на ноги, как вжалась всем телом в Стаса и ощутила бедром всю твердость его желания. Недолгая заминка, и мы вновь на кровати, разгоряченные и тяжело дышащие. Снимаем друг с друга одежду, путаясь в пуговицах и застежках. Целуемся до исступления, и мои стоны всё громче, а поцелуи Измайлова всё горячее.

…Он уже не целует мою кожу губами, а прикусывает её и оттягивает, прислушиваясь к ощущениям. Его ладонь лежит на самом сокровенном моем месте, которое истекает соками. Пальцы водят вокруг дырочки, но словно в издевательство не пытаются войти внутрь.

Я еложу и бьюсь о ладонь, умоляя о добавке. Ещё. Пожалуйста. Обеими руками пытаюсь стянуть с него белье, но он только ухмыляется и не помогает. Ещё и специально отводит мои руки в сторону, заводит их за голову.

— Нетерпеливая… — удовлетворенно рычит Измайлов, и одним пальцем всё же вонзается в моё лоно.

Меня пронзает волной удовольствия, когда Стас нащупывает клитор и оглаживает его. Я шире развожу ноги. Скулю. Прошу. Задыхаюсь от желания.

К пальцу присоединяется второй. Губы ласкают мою грудь. Нет никакой возможности коснуться Стаса, а мне так хочется этого. Его член уже стоит колом, упираясь мне в бедро. Такой горячий.

Дикое желание ощутить его в себе сменяется почти физической болью, когда Стас прекращает исследовать меня пальцами. Кажется, с моих губ срывается стон огорчения.

— Ты будешь послушной девочкой? — смеется Измайлов мне на ухо.

— Д-да, — шепчу одуревшим голосом.

В такие моменты дурная Даша Иванова сменяется во мне кем-то другим. Голодным и ненасытным. Жадным до удовольствия. Развратным.

Мне хочется попробовать на вкус розовую головку, хочется вобрать в себя достоинство Измайлова. Но не могу. Нельзя.

Зато ему доступно моё тело. Всё. Целиком. Делай, что хочешь. И он делает. Сменяет темп, то убыстряясь, то замедляясь. То таранит меня пальцами, то медленно очерчивает складочки и теребит набухший клитор. Терзает грудь поцелуями-укусами, а затем поднимает своё лицо ко мне и ловит мои всхлипы губами.

Он нетороплив, и это распаляет лишь сильнее. Держит меня на пике, не позволяя сорваться.

Кажется, я скулю. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

И когда пальцы сменяются другой частью тела, той самой, о которой я мечтала, удержаться попросту невозможно. Это безумно. Пульсация нарастает с каждым движением. Легкий шлепок по попе, и толчок чуть сильнее, чем раньше.

Мириады звезд кружат перед глазами. Взрываются созвездия, распадаются на осколки. Дрожь удовольствия прокатывается по позвоночнику, и я откидываюсь на подушках, ощущая слабость каждой клеточкой тела…

Рядом обрушился Стас.

— Ты права, это гораздо лучше сопромата, — заявил он, откидывая со лба влажную прядь волос.

Я только глупо хихикнула и уткнулась носом ему в грудь. Гулкое биение сердца было самым желанным звуком на свете. Тук-тук-тук.

Кажется, я вновь уснула.



Глава 3

Измайлов порывался довезти меня до общежития (истинный джентльмен: сам увез — сам вернул), но я вылезла за остановку до здания, чтобы уж точно никто не заподозрил чего-нибудь нехорошего.

Ага, конечно. Пронырливые студенты везде имеют глаза и уши, поэтому стоило мне помыться и переодеться, как в комнату заглянула второкурсница-Светка:

— Колись. Кто тот типчик, что подвозит тебя на БМВ?

— Что за типчик, о котором я не слышала? — возмутилась Иришка, отрываясь от сериала. — На БМВ?! Даша, ты мне друг или где?

— Или где, — буркнула я. — Свет, это моё хороший знакомый. С работы. Он евнух, импотент и вообще предпочитает мальчиков. Поэтому нас не связывает ничего, кроме совместных смен в кафетерии.

Светка понурилась и быстренько слиняла восвояси. Она, конечно же, не поверила ни единому моему слову. А на что рассчитывала, в самом деле? Ожидала услышать что-нибудь про принца на белом коне? Про романтические выходные наедине друг с другом?

Может быть, мне ещё позы описать?..

— Измайлов? — понимающе заключила Шевченко, когда за Светкой закрылась дверь. — Я догадалась, что ты с ним, когда увидела сообщение.

— Угу.

— Куда ездили?

— Не поверишь, за пятьдесят километров от города, в какую-то глухую деревню, где даже нет приличного туалета.

Иришка почесала в затылке.

— Странные у вас любовные игрища. Ты изображала ранимую пастушку, а он сурового крестьянина?

— Да ну тебя и твои глупые шуточки. — Я стянула одежду и напялила пижаму с зайчатами. — Просто Измайлов… он… необычный.

Пришлось рассказать и про деревянный домик, и про шашлыки, и про то, как задушевно мы общались полночи, а затем дрыхли без задних ног.

— По-моему, всё очевидно, — заключила Шевченко, выслушав до конца (о самом горячем эпизоде я умолчала). — Ему нужно было свалить подальше от всего мира. С кем, если не с тобой? Что тебя смущает?

— С кем угодно. Ир, я не знаю, что со мной происходит. Меня наизнанку выворачивает, когда его вижу. Я уже столько раз себе сказала: «Никакого больше секса с Измайловым», а сама послушно бегу по первому зову, ещё и сама напрашиваюсь.

— Даш, так это чувства. Тут всё очевидно.

— Я не влюбилась в Измайлова! — запротестовала я.

— Никто и не говорит про любовь. Чувства разные бывают. Зависимость от человека — тоже чувство. — Иришка покачала головой.

Черт. Я не хочу зависеть от кого-либо, кроме себя. Зачем это надо? А как же быть сильной волевой женщиной? Как же лозунги типа: «Отношения для слабаков»?